— Согласен!

— Тогда что тебе не нравится? — Дима почувствовал приближение победы. Но рано…

— Ваши методы.

— Какие? — не понял Дима. — Мы же не организовывали это ДТП.

— Я не об этом! — Вадим говорил зло, отрывисто. — Я о ваших методах вербовки Перельмана. Сам сказал, что загнали мужика в угол. Он о выезде и не думал. Это по-человечески?

Дима молчал. Долго. Минуту, не меньше.

— Знаешь, может, ты и прав! Оперативная работа никогда особой щепетильностью не отличалась. Это правда. Увы, такова жизнь, Но, поверь, так везде. И вы, адвокаты, признайся, тоже не ангелы. Давай честно! Знаешь, в чужом глазу соринка…

— Не оправдывайся! Для меня важно, что ты сам это понимаешь! Не будем больше об этом. Если человек понимает, что он грешен, то он уже не так грешен!

— Ну, ты фарисей! — с облегчением рассмеялся Соловьев.

Вадим долго не мог решить, рассказывать ли жене о состоявшемся разговоре. Как-то так у них повелось, что Лена всегда была в курсе дел мужа. И хотя в последнее время она целиком ушла в свою аспирантуру, все равно, пусть формально, но что-то рассказать надо было.

— Транспортное дело решил взять, — как бы между прочим сообщил Вадим.

— С чего это вдруг? — отозвалась Лена. — Ты же транспортные не любишь.

— Однокурсник попросил, — явно безразлично ответил Вадим, закрывая тему.

— Труп? — профессионально поинтересовалась жена.

— Ну да!

— И кто он? — не отвлекаясь от глажки, спросила Лена.

— Кто, труп? — продолжая вынимать бумаги из портфеля, пошутил Вадим.

— Нет, водитель.

— Водитель не он, а она. Молодая женщина. Кто по профессии, пока не знаю. А муж ее ученый-технарь. Профессор. — Вадим старался избежать уточнений сферы деятельности мужа. Но не это заинтересовало Лену. Она поставила утюг и повернулась к Вадиму:

— Молоденькая жена старого профессора? Я правильно поняла?

— Что-то типа того.

— А для твоего однокурсника — любовница? — Лена не собиралась переводить разговор в плоскость шутки.

— Это уж точно нет! Какая-то дальняя родственница, — попытался запутать следы адвокат.

— Понятно, — протянула Лена. — Старая жена стала не нужна, и профессор завел себе новую, помоложе! Обычная история! — Сказанное прозвучало не как утверждение, а как тест для Вадима на отношение к таким вариантам.

— Нет, здесь все намного приличнее. Старая жена бросила мужа, а молодая подобрала. — Вадим был рад, что по столь волнующей Ленку теме можно было и успокоить ее, и вместе с тем не соврать.

Лена опять взялась за утюг и уже несколько дружелюбнее заключила:

— И такое бывает. Кстати, я сегодня утром поняла, что мы стали богатыми людьми!

— Это как это тебя вдруг осенило? „Пронесло!“ — обрадовался Вадим.

— Я поймала себя на том, что под брюки надела новые тонкие колготки! — с нескрываемой гордостью привела убийственный аргумент Лена.

— Можно было и старые. Если ты, конечно, не собиралась при ком-то постороннем брюки снимать! — Вадим тут же почувствовал, как собственная шутка вызвала приступ немотивированной ревности.

— Милый, — ехидно начала Лена, — если я при постороннем, как ты выражаешься, сниму брюки, ему будет абсолютно все равно, дырявые на мне колготки или новые! — Лена торжествовала: здорово она „умыла“ мужа.

— А честь семьи? — наигранно возмутился Вадим. — Я не хочу, чтобы кто-то считал, что я плохо о тебе забочусь!

— Вот потому я и надела новые. — Лена поставила утюг, подошла к мужу, поцеловала и поставила диагноз: — Дурачок ты, Вадька!

Несколько дней Вадим никак не мог успокоить свою совесть. Он помогает КГБ! Но с другой стороны, ведь не диссидентов отлавливает! Решил для себя так: зачем Конторе нужен Перельман, почему надо спасать его „фифу“, праведно или неправедно то, чем занимается и, главное, как занимается разведка, — все это не его вопросы. Он не судья, не священник, отпускающий грехи, и не учитель этики в пансионе благородных девиц. Главное, что он во всем этом, как писал Солженицын, не „соучаствует“.

Его тема — защита водителя. Виноватого, судя по всему, на все сто процентов. Конечно, таких как минимум нужно лишать прав — чтобы еще Kofo-нибудь не задавили. Но с другой стороны, она же из страны уедет, так что опасности для „наших“ представлять не будет. Вадима даже удивило, как он вдруг стал различать понятия „наши“ и „не наши“ не только применительно к спорту.

Как бы там ни было, совладав с нравственными проблемами, Вадим переключился на профессиональные.

Он опять позвонил Соловьеву.

— Мне нужен человек, который возьмет вину на себя, — не рассусоливая, начал Вадим.

— Погоди! Во-первых, Снежана наговорила следователю с три короба… — удивился Дима.

— Какая Снежана?

— Между прочим, так зовут твою подзащитную! Ты хоть ей звонил? Записку мою прочел — там имя написано! — возмутился Дима.

— Пока не звонил! Я сам решу, когда мне с ней общаться. Что наговорила твоя Снежана следователю, меня пока не очень волнует. Я спрашиваю — ты найдешь человека, который возьмет все на себя?

— Каким образом? Я имею в виду, каким образом возьмет? — Дима раздражался тупостью Вадима все больше и больше.

— Стоп! Дальше так разговор не получится. Я не учу тебя твоей работе, ты меня — моей! Договорились? — Адвокат перевел разговор в спокойное русло. — Я все объясню, если в этом будет смысл. Коли ты мне человека не дашь, то зачем я буду тратить свое и твое время, рассказывая, что от него потребуется?

— Хорошо, согласен. — Дима тоже старался не заводиться. — Он сядет вместо нее?

— Не факт. Скорее всего, нет. Но стопроцентную гарантию дать не могу.

— Что это должен быть за человек? — спросил Дима и, вдруг встрепенувшись, с испугом уточнил: — И какой будет степень его осведомленности?

— Если хочешь, нулевой. — Вадим посчитал, что сначала надо ответить на второй вопрос, он волновал Диму больше всего. — Что за человек? Можно мужчину лет пятидесяти, солидного, при деньгах. Можно спортсмена. Желательно, заходящую звезду. Можно молодую девицу, ровесницу нашей.

— Ни хрена не понимаю! Что ты задумал?

— А тебе и не надо понимать! — огрызнулся Вадим. — Просто скажи — можешь или нет?

— Я смотрю, ты полагаешь, что если я из КГБ, то я волшебник? Или все еще дьявол во плоти?

— Нет, блин, ангел! — Вадим понял, что разозлился на Диму без причины, и постарался снять неприятный осадок. — Ладно, объясню. Единственное, что можно сделать, это найти человека, который сидел на пассажирском месте и неожиданно схватил руль. Кого Снежана могла подвозить? И при этом не назвала следователю? Первый вариант — любовник. Типовой любовник, чтобы судья поверил, это либо солидный мужик, которому понадобилось молодое тело в обмен на его деньги, либо спортсмен. Девушки любят мужчин в зените славы или тех, кто еще недавно был очень известен. Это льстит их самолюбию.

— А девушка? — Дима заинтересовался.

— Ну, это — совсем просто! Обычная подруга, но очень близкая. Здесь мотивация молчания другая, уже не страх перед мужем, а удовольствие от самопожертвования. Вот я какая! Сама сяду, но подругу не предам!

— Это пока между ними мужик не встанет! — философски заметил Дима.

— И это правильно — мы для них, слава богу, важнее всего!

— Хоп! Понял. Подумаю. — Пауза длилась недолго. — А что будет пассажиру?

— Его наверняка не отправят в космос! Не достоин! — Вадим рассмеялся больше не собственной шутке, а неожиданно проявившемуся у Соловьева человеколюбию. — Считай, что это издержки моей оперативной работы. Его расстреляют. — Вадим решил дожать Диму. — Ты же сам говорил, оперативные методы всегда не очень чистоплотные.

— А ты говорил — пошел в жопу! — Дима понял, что Вадим прикалывается.

Через день Соловьев позвонил Вадиму домой и сказал, что советовался с профессором. Тот считает идею перспективной, но хотел бы обсудить ее с Вадимом лично. Вадим понял, о чем идет речь, и назначил встречу у себя в консультации на завтра.