Элис поспешила на помощь подруге и повела ее под ручку в гостиную.

— Кажется, Ной сегодня закончит день в теплых объятиях и в постель ему подадут кое-что получше фланелевой пижамки.

— Может быть, если ему повезет, — согласилась Мэг, поправляя прическу перед зеркалом.

Я поспешила на шум, раздающийся из открытой кухонной двери. Войдя в комнату, полную народа, я сразу увидела Оливера. Прислонясь к стене, он разговаривал с невысокой стройной девушкой с длинными рыжими кудрями. Она развязно рассмеялась и шлепнула Оливера по руке со словами: «Какой пошляк!» Эта девушка была ходячий плейбоевский зайчик, и я не удивилась бы, если внезапно одна из лямок ее обтягивающего топа лопнула бы и хлестнула Оливера по лицу. Оливер заметил меня и стал искать взглядом, с кем я пришла. Жест человека, которого застали врасплох. Он шепнул что-то девушке на ухо, и она пошла прочь, покачиваясь на своих высоких каблуках. В этот момент мои подруги вернулись, и Оливер подошел к нам.

Он принес всем нам по бокалу «Ламбруско» с ближайшего столика.

— Привет, крошка, — сказал он, целуя Элис в щеку. Мы заметили, как она вся растаяла. Девчонки подмигнули мне, и мы растворились в толпе.

Я прокладывала себе путь через толпу, высматривая хоть одно знакомое лицо. Большинство гостей были коллегами Оливера по страховой компании, где он работал региональным представителем. Мужчин в комнате было раз в пять больше, чем женщин, и данный факт обострил примитивный мужской инстинкт соперничества. В основном все были одеты в дорогие фирменные рубашки и принимали мужественные позы: скрестив руки на груди, выпячивая бицепсы и выгнувшись назад или непринужденно засунув одну руку в карман, а в другой держа бутылку пива.

Группа людей, стоявших рядом со мной, внезапно взорвалась пьяным хохотом, когда один из них сказал что-то, делая руками жест вроде «клянусь, это было вот таких размеров». Все они делали вид, что безумно увлечены разговором о чем-то, в чем я не разбиралась, и слишком заняты, чтобы объяснить мне то, что я упустила. Я чувствовала себя совершенно ненужной и вспомнила школьные годы, когда однажды обе мои подруги заболели. Я вышла во двор и увидела, что все дети увлеченно играют друг с другом. Мне было так стыдно, что меня видят одну, без друзей, что я спряталась за деревьями. Я бегала там, улыбаясь, как будто играю в прятки со своими друзьями, которых никто, кроме меня, не видит.

Я поискала взглядом Мэгги и обнаружила ее, флиртующую с Ноем. Шелли вообще не было видно. Я вышла из гостиной, чувствуя себя Тамарой без пары.

В коридоре музыка была еще громче. Она неслась из комнаты прямо передо мной, и я видела на стене тени танцующих. Я отступила на мгновение, не зная, что делать: то ли идти прямо в это веселье, рискуя не встретить и там ни одного знакомого лица, то ли сбежать, чувствуя себя идиоткой. Меня спас знакомый голос, раздавшийся со стороны лестницы:

— Холли! Я так рад тебя видеть!

Я посмотрела вверх и увидела Саймона, брата Тома, спускающегося вниз. Он выглядел невероятно привлекательно в элегантных черных брюках и широкой голубой рубашке. В этот момент я вспомнила, что сказала Мэгги в четверг на кухне, и мои щеки вспыхнули.

— Не думала, что встречу тебя здесь, — неудачно соврала я.

Боже мой, он был так похож на Тома! Если бы Тома немного подстричь и спрятать от солнца на несколько месяцев, они могли бы сойти за близнецов. Любая благоразумная женщина предпочла бы влюбиться в Саймона. Из двоих братьев Саймон был более стабильным и благополучным (он быстро сделал карьеру и занимал сейчас пост начальника крупной фармацевтической компании). Но, с другой стороны, Том собирался продолжить семейное дело, при условии, если ему когда-нибудь надоест путешествовать. Саймон же был более романтичным и открытым из них двоих: женщинам казалось, что они могут разговаривать с ним о чем угодно. Он знал, чего хочет. А Том напоминал четырехлетнего ребенка, которого привели на шоколадную фабрику и разрешили выбрать что-то одно.

— Есть новости от брата? — спросила я, поправляя волосы и стараясь выглядеть безразличной.

— Вот недавно получил от него открытку. Этот везунчик учится нырять с аквалангом на Гавайях. Рождество планирует провести в Австралии. Больше ничего не сообщил, ты же знаешь, какой он.

Я напряглась изо всех сил, стараясь придумать в ответ что-нибудь незначащее.

— У тебя все хорошо, Холли? — спросил он с участием. — Ты, похоже, сейчас разрыдаешься.

— Нет, у меня все хорошо. — (Давай улыбнись, выгляди веселой.)

Он обнял меня за плечи:

— Скучаешь по нему?

— Нет, дело не в этом, честно, просто я устала. Тяжелая неделя выдалась, — мне удалось слабо улыбнуться. Рев басовых гитар из соседней комнаты больно пульсировал в голове.

— Давай выйдем, тебе нужно на воздух.

Он взял меня под руку и вывел через кухню в сад. Декабрьский воздух обжигал, и я поплотнее закуталась в свой кардиган. Какое-то время мы сидели молча; потом я поняла, что все это время Саймон смотрит на меня.

— Иногда я не понимаю своего брата, — вдруг сказал он. — Он выглядит умным человеком, но как он может находиться на другом конце земного шара, в то время как ты здесь? — Он в смущении отвернулся, вертя в руках свой бокал, и кубики льда бились друг о друга. Он выплеснул их на землю и снова посмотрел на меня. — Ты сегодня чудесно выглядишь, — прошептал он, поправляя выпавшую прядь волос у меня за ухом.

«Боже мой, — подумала я, — Мэгги была права, он собирается меня поцеловать». Его лицо было опасно близко, и я почувствовала его запах, в котором смешались ароматы его одеколона и виски. Я подумала, что он, должно быть, пьян, и отодвинулась, подальше от искушения.

— Саймон, я думаю, что ты выпил и не понимаешь, что говоришь.

— Нет, Холли, дело не в этом. Я немного выпил, ты права, но это из-за того, что знал, что ты придешь. Я пил, чтобы набраться смелости и сказать о своих чувствах... ты мне действительно очень дорога. — Он взял меня за руку. — Я хочу сказать тебе... мне нужно... — Он наклонялся все ближе и ближе.

Черт, он сексуальный. Его губы были в миллиметре от моих; я подумала, что веду себя так, как будто между мной и Томом нет ничего серьезного. Он наклонил голову для долгого поцелуя, и я почувствовала его теплое дыхание на своей щеке, и вот, вот...

Внезапно в ночной тишине раздался пронзительный крик, и я подскочила на месте с колотящимся сердцем. Я чувствовала себя воришкой, попавшимся в свет полицейского фонарика.

Из-за огромной ивы донесся хриплый смех, и из глубины сада выскочила та самая рыжеволосая девица, которая разговаривала с Оливером. За ней гнался какой-то мужчина в два раза старше ее. Он нагнал ее и перекинул через плечо, как пожарный рукав, отшлепал по заднице и унес обратно за дерево. Девушка сучила ногами и весело хохотала.

Я повернулась к Саймону, чувствуя, будто сделала что-то лишнее.