Поразило Одиссея богатство города, еще больше был он поражен богатством дворца Алкиноя. Весь из блестящей меди был дворец. Наверху стены были украшены железом. Литая из чистого золота дверь вела во дворец, притолоки были из серебра, а порог медный. У дверей стояли выкованные самим богом Гефестом две живые бессмертные собаки — одна золотая, другая серебряная. Вошел во дворец Одиссей. Там увидел он богато украшенные скамьи, покрытые драгоценными покрывалами. На подставках стояли отлитые из золота статуи юношей с факелами в руках. Дивен был дворец Алкиноя. Но чудеснее всего был сад, находившийся при дворце. Вечно зрели в нем всевозможные плоды — и зимой, и летом. Долго дивился всему Одиссей, наконец вошел он в пиршественный зал; там сидели Алкиной, Арета и знатнейшие феакийцы. Они совершали возлияние богу Гермесу душистым вином. Подошел Одиссей к Арете и пал к ее ногам. Одиссей громко молил царицу помочь ему, несчастному страннику. Высказав свою мольбу, отошел Одиссей и, как просящий защиты, сел у очага. По совету одного из феакийцев, старейшего из всех, Алкиной взял за руку Одиссея и посадил рядом с собой. Подали Одиссею слуги пищи и вина, и все присутствующие совершили возлияние в честь защитника странников, громовержца Зевса. Одиссей рассказал царю, сколько бед претерпел во время пути с острова нимфы Калипсо и как помогла ему царевна Навсикая, которую встретил он на берегу моря. С большим вниманием выслушал Алкиной Одиссея и воскликнул:

— О светлые боги Олимпа! Если бы даровали вы Навсикае мужа, подобного этому чужеземцу, я дал бы ему великое богатство в приданое! Но тебя, чужеземец, не будем мы держать против твоей воли на нашем острове. Мы доставим тебя на родину. Никакого пути по морю не страшатся феакийцы, как бы ни был он далек!

Царица Арета повелела приготовить ложе Одиссею, и он вскоре заснул глубоким сном. Погрузился в сон и весь дворец Алкиноя.

На следующее утро Алкиной велел собраться на совет всем феакийцам, чтобы решить, как доставить на родину Одиссея. Сама Афина обошла город, созывая под видом глашатая на площадь граждан. Привел на площадь Алкиной и Одиссея и посадил его рядом с собой. С удивлением смотрели феакийцы на героя. Афина наделила его невыразимой красотой и величием. Обратился царь Алкиной к собравшимся и сказал им:

— Слушайте, граждане! Прибыл к нам чужеземец. Он молит, чтобы помогли мы ему вернуться на родину. Ни разу не отказывали мы в помощи чужеземцам. Снарядим же корабль, отвезем на родину нашего гостя. Всех, кто отправится в плавание, я приглашаю к себе на пир, приглашаю и всех старейшин. Во дворце моем почтим мы пришельца богатым пиром. Пусть позовут на пир и певца Демодока, чтобы своим дивным пением увеселял он гостей.

Привели на пир слепого певца Демодока. Сели за стол гости, и начался веселый пир. Когда все насытились, Демодок взял свою кифару, ударил по звонким струнам и запел о том, как поспорили два великих героя, Одиссей и Ахилл, во время торжественного пира. Услышал эту песню Одиссей, нахлынули на него печальные воспоминания, слезы покатились у него из глаз. Чтобы не видели его слез феакийцы, закрыл он голову пурпурной мантией. Кончил эту песнь Демодок. Отер слезы Одиссей и, взяв в руки золотой кубок, сделал возлияние в честь бессмертных богов. Вновь запел Демодок о подвигах героев под Троей, и снова заплакал Одиссей. Никто не обратил внимания на его слезы, лишь царь Алкиной задумался, и понял причину этих слез.

Когда гости насытились, Алкиной пригласил их всех пойти на площадь и принять там участие в играх.

После состязаний повелел Алкиной опять принести кифару певцу Демодоку. Демодок ударил по золотым струнам и запел веселую песню. Под пение его в легкой пляске закружились юноши. С восторгом смотрел на них Одиссей и несказанно дивился на красоту их движений. Когда окончена была пляска юношей, царь Алкиной повелел всем старейшинам поднести в подарок Одиссею по роскошному одеянию и по таланту золота.

Уже садилось солнце, и все поспешили во дворец царя Алкиноя. Там Одиссей прошел в покой, уложил все принесенные дары в роскошный короб, присланный Аретой, и, обвязав его веревкой, завязал концы искусным узлом, которому научила его волшебница Кирка. Одевшись в пышные одежды, пошел Одиссей в пиршественный зал. Там встретил он Навсикаю. Царевна обратилась к нему со словами, в которых звучала печаль разлуки:

— Прекрасный чужеземец! Скоро вернешься ты на родину, вспоминай там меня. Ведь и мне ты обязан своим спасением.

— О прекрасная Навсикая! — ответил ей Одиссей. — Если даст мне Зевс-громовержец благополучное возвращение на родину, то там каждый день, как богине, буду я молиться тебе за то, что спасла ты меня.

Сказав это, сел Одиссей рядом с Алкиноем, и начался веселый пир. Попросил Одиссей Демодока спеть песнь о деревянном коне, сооруженном греками под Троей. Запел Демодок, и Одиссей опять стал проливать горькие слезы. Прервал Алкиной пение Демодока и спросил, почему льет чужеземец слезы всякий раз, как слышит песнь о подвигах героев под Троей. Он просил чужеземца сказать, кто он, кто его отец и мать. Обещал Алкиной отвезти его на родину, кто бы он ни был. Он дал слово исполнить свое обещание, хотя знал, что грозит бог морей Посейдон покарать феакийцев за то, что они отвозят на родину странников против его воли. Грозил Посейдон феакийцам, что когда-нибудь он обратит в скалу корабль, отвезший странника на родину, а город закроет навсегда высокой горой! Знал это Алкиной, но все-таки решил доставить Одиссея на родину. Теперь же хотел знать Алкиной, кто этот чужеземец, который сидит рядом с ним. И просил он Одиссея рассказать о всех приключениях, которые пришлось испытать ему.

— Царь Алкиной, — ответил ему Одиссей, — ты желаешь узнать о всех бедствиях, которые пришлось испытать мне, ты хочешь знать и то, кто я такой, откуда родом, кто мой отец. Знай же, я — Одиссей, сын Лаэрта, царь острова Итаки. Ты уже знаешь, что испытал я, покинув остров нимфы Калипсо. Теперь же я расскажу тебе и о других приключениях, которые выпали мне на долю, когда отплыл я из-под Трои.

И Одиссей начал повесть о своих приключениях.

Киконы и лотофаги. — Отплыв из-под Трои с попутным ветром, мы спокойно поплыли по безбрежному морю и наконец достигли земли киконов^[354]. Мы овладели их городом Исмаром, истребили всех жителей, захватили в плен женщин, а город разрушили. Долго убеждал я своих спутников отплыть скорее на родину, но не слушались они меня. Тем временем спасшиеся жители города Исмара собрали окрестных киконов на помощь и напали на нас. Их было столько, сколько листьев в лесу, сколько бывает на лугах весенних цветов. Долго бились мы с киконами у своих кораблей, но одолели нас киконы, и пришлось нам спасаться бегством. С каждого корабля потерял я по шести отважных гребцов. Три раза призывали мы, прежде чем выплыть в открытое море, тех товарищей, которых не было с нами, и только после этого вышли в открытое море, скорбя об убитых и радуясь, что спаслись сами.

Только вышли мы в открытое море, как послал на нас Зевс-громовержец бога северного ветра Борея. Великую бурю поднял он на море. Темные тучи заходили по небу. Тьма окутала все кругом. Три раза срывал бурный Борей паруса с мачт. Наконец с великим трудом, на веслах, добрались мы до пустынного острова. Два дня и две ночи ждали мы на нем, пока стихнет буря. На третий день поставили мы мачты, распустили паруса и отправились в дальнейший путь. Но во время бури сбились мы с пути. Наконец на десятый день плавания пристали мы к острову. Это был остров лотофагов^[355]. Развели мы на берегу костер и стали готовить себе обед. Я послал трех своих спутников узнать, каким народом населен остров. Приветливо встретили их лотофаги и подали им сладкого лотоса. Лишь только поели его мои спутники, как забыли свою родину и не пожелали возвращаться на родину Итаку. Но мы силой привели их на корабль и там привязали, чтобы они не сбежали от нас. Тотчас повелел я всем моим спутникам сесть на весла и как можно скорее покинуть остров. Я боялся, что и другие, поев сладостного лотоса, забудут отчизну.