Чудесное плавание послала богиня Афина Телемаху. Уже на следующее утро корабль Телемаха прибыл к Пилосу^[345]. Телемах застал весь народ за жертвоприношением богу морей Посейдону. Множество быков закололи пилосцы у жертвенника, потом приготовили богатое пиршество. Уже стали слуги разносить пищу, как увидел Нестор подходивших к нему чужеземцев, впереди которых шла богиня Афина Паллада под видом Ментора. Приветливо встретил престарелый царь Пилоса чужеземцев. Сын его Писистрат пригласил их принять участие в пире. Подал Писистрат Афине кубок с вином, просил ее совершить возлияние в честь бога Посейдона. Понравилось Афине, что молодой Писистрат почтил ее первым кубком.

Когда окончился пир, спросил Нестор чужеземцев, откуда они прибыли. Ответил Телемах, что он сын Одиссея и прибыл в Пилос, чтобы узнать о судьбе отца. Обрадовался Нестор, узнав, что перед ним сын Одиссея, которого больше всех героев чтил он за ум. Рассказал Нестор Телемаху о тех бедах, которые пришлось перенести грекам на пути из Трои. Но об Одиссее он ничего не мог рассказать. Мудрый старец советовал ему скорее вернуться домой, но только прежде посетить царя Менелая, так как он позже других вернулся на родину и, возможно, знает что-нибудь об Одиссее. Уверен был Нестор, что боги, и особенно Афина, помогут сыну Одиссея.

Настала ночь. Телемах собрался идти на свой корабль, но Нестор не отпустил его. Он хотел, чтобы сын Одиссея провел ночь в его дворце.

На следующее утро Нестор принес в жертву богине Афине телку с вызолоченными рогами. После жертвоприношения и пира сыновья Нестора запрягли коней в колесницу. На колесницу взошли Телемах и Писистрат и отправились к Менелаю.

Быстро бежали кони. К вечеру путники достигли Феры^[346], где жил герой Диокл. Он дал приют на ночь Писистрату и Телемаху, а утром, едва на небе разгорелась заря, отправились они дальше и к вечеру прибыли в Спарту.

Когда Телемах с Писистратом прибыли в Спарту, там было большое торжество: Менелай отсылал дочь свою к Неоптолему, сыну Ахилла, которому он еще под Троей обещал ее в жены. Кроме того, справлял Менелай и свадьбу сына своего Мегапента. Весело пировали гости Менелая. В самый разгар пира подъехали ко дворцу Телемах с Писистратом. Менелай велел немедленно отпрячь коней и звать пришельцев на пир. Испытав много бедствий, Менелай никому не отказывал в гостеприимстве. Побежал слуга исполнить веление царя. Выпрягли слуги коней и ввели чужеземцев во дворец. Омывшись в прекрасных ваннах и надев чистые одежды, Телемах и Писистрат вошли в пиршественный зал.

Богат был пир Менелая. Пораженный великолепием дворца и пира, Телемах наклонился к Писистрату и тихо сказал ему, что нигде не видел он такой роскоши и думает, что лишь дворец самого Зевса может быть богаче. Услышал Менелай слова Телемаха и с улыбкой сказал, если велико богатство его дворца, то велики труды и грозны те опасности, которые пережил он, добывая эти богатства. Но если велики были опасности, пережитые им, все же они ничто в сравнении с теми, которые выпали на долю Одиссею. Заплакал Телемах, услышав об отце. В это время вошла жена Менелая, прекраснокудрая Елена. Взглянув на чужеземцев, поразилась Елена сходством одного из них с Одиссеем. Она сказала об этом Менелаю. Писистрат, услышав ее слова, сказал, что перед ней действительно Телемах, сын Одиссея. Обрадовался Менелай: ведь рядом с ним сидел сын его любимого друга. Стал вспоминать он о подвигах Одиссея и о тех невзгодах, которые претерпели греки под Троей. Вспомнила об Одиссее и Елена. Эти воспоминания об отце вызвали вновь слезы у Телемаха. Но пора было кончать пир. Разговор с Телемахом царь Спарты отложил до следующего дня.

Рано утром царь Менелай спросил Телемаха о причине приезда в Спарту. Телемах ответил, что прибыл в Спарту узнать о судьбе отца. Рассказал Менелай сыну Одиссея о том, как морской бог Протей открыл ему судьбу героев, возвращавшихся из-под Трои. Одиссей, как сказал тогда Протей, томится в неволе на острове нимфы Калипсо. Вот все, что мог сообщить об отце Телемаху Менелай. Стал уговаривать царь Спарты Телемаха остаться у него гостем. Но Телемах просил царя не удерживать его и отпустить скорее домой.

Пока Телемах был в Пилосе и Спарте, женихи узнали, что Телемах покинул Итаку. Испугались они, так как думали, что Телемах поехал за помощью в Пилос и Спарту. Антиной посоветовал женихам снарядить корабль и, отплыв в море, ждать Телемаха, чтобы неожиданно напасть на него и убить.

Пенелопа узнала об их коварном замысле. В отчаяние пришла она. Ведь и она не знала того, что Телемах отплыл из Итаки. Пенелопа уже хотела послать слугу к отцу Одиссея, старцу Лаэрту, чтобы известить его об опасности, которая угрожает его внуку. Но служанка Эвриклея удержала ее от этого. Она посоветовала Пенелопе молить о помощи богиню Афину. Послушалась царица Эвриклею, принесла жертву богине и обратилась к ней с мольбой. Затем легла она на свое богатое ложе и заснула. Богиня Афина вняла ее мольбам. Послала она спящей Пенелопе призрак ее сестры Ифтимы. Поведал призрак Пенелопе, что не погибнет Телемах.

На совете решили боги, что Афина должна помочь Телемаху невредимым вернуться на родину и не дать женихам напасть на него. Гермес же должен лететь на остров Огигию и повелеть нимфе Калипсо отпустить Одиссея. Громовержец тотчас послал Гермеса к Калипсо.

Надев свои крылатые сандалии и взяв в руки жезл, быстрый, как мысль, Гермес понесся с Олимпа. Прекрасен был остров. Пышно разрослись на нем платаны, тополя, сосны, кедры и кипарисы. Лужайки покрыты были сочной травой, а в траве благоухали пышные фиалки и лилии. Четыре источника орошали остров. На острове был прохладный грот; в нем и жила нимфа Калипсо. Весь грот зарос виноградными лозами, а с них свешивались спелые гроздья. Когда Гермес вошел в грот, Калипсо ткала золотым челноком покрывало с дивным узором. Одиссея не было в гроте. Одиноко сидел он на утесе у берега моря, устремив взор в морскую даль. Слезы лил Одиссей, вспоминая о родной Итаке. Так проводил он целые дни, печальный и одинокий.

Увидев входящего Гермеса, встала навстречу ему Калипсо. Она пригласила его сесть и предложила ему амброзии и нектара. Насытившись пищей богов, передал Гермес нимфе волю Зевса. Опечалилась Калипсо, узнав, что должна расстаться с Одиссеем. Она хотела навсегда удержать его у себя на острове и даровать ему бессмертие. Но не могла она противиться воле Зевса.

Когда Гермес покинул Калипсо, она пошла на берег моря, туда, где сидел печальный Одиссей, и сказала ему:

— Одиссей, не сокрушайся более. Я отпускаю тебя на родину. Иди возьми топор, наруби деревьев и сделай крепкий плот. На нем отправишься ты в путь, а я пошлю тебе попутный ветер. Если угодно это богам, то ты вернешься на родину.

— Богиня, — ответил Калипсо Одиссей, — не возвращение на родину готовишь ты мне, а что-нибудь другое. Разве могу я на утлом плоту переплыть бурное море? Ведь не всегда благополучно переплывает его и быстроходный корабль. Нет, богиня, я только тогда решусь взойти на плот, если дашь ты мне нерушимую клятву богов, что не замышляешь погубить меня.

— Правду говорят, Одиссей, что ты умнейший и самый дальновидный из смертных! — воскликнула Калипсо. — Клянусь тебе водами Стикса^[349], не хочу я твоей гибели.