- Совсем от рук отбился. Флот его учил, кормил, поил. А он в небесах витает. Спишу.

- Макс, я помру не в небе, и даже не в машинном отделении. Меня похоронят в бумажной лавине на моём столе. Знаешь, как меня заочно называют инженеры? Ни много, ни мало – флагманский механик. Серьёзные технические вопросы решают только через меня. И Джейн, и Франсуа, и Ян прекрасно справляются сами, но считают нужным иметь централизованную техническую власть для лучшей организации и согласования решений. "Дед" с "Пираньи" становится навытяжку и приносит новые и новые бумаги! Ты хочешь, чтобы они превратили меня в канцелярскую крысу? Только в полёте и забываешь об этих заявках, планах и ремонтах. Приземлился – а на столе уже кипа ждёт резолюций. Я требую свободы! Или хотя-бы секретаря.

- Доплавались. Бюрократ.

- Сам такое слово.

Его кабинет тоже завален бумагами. Флотами командовать – не печенье сортировать. Кончились наши вольные пиратские денёчки! Ева вечера напролёт сидит у компьютера. Заполняет таблицы технического обслуживания, проворачивания, чистки и наладки оружия. А днём носится на резиновой моторке по многочисленным огневым точкам немаленького уже гарнизона Ковчега. У будущего кума хватило здравомыслия отстранить её от учебной стрельбы: не хочет, чтобы крёстник родился заикой. Набралась у мистера Ника строгости и требовательности. В городе ребята из военных подразделений почтительно салютуют ей на английский манер. Разругаюсь с военкомом. Я тоже имею право на личную жизнь!

За этими размышлениями не заметил, когда прибыли на место. "Америка" - славный кораблик, несётся, как "Чайка" на взлёте. Макс беседует с командиром в ходовой рубке. С нами – неразлучная парочка электронщиков и Алексей Иванович. Электромеханик обладает таким же деятельным характером, как леди Джейн. Оказывается, без участия моих подчинённых установка была бы только в проекте. Один я остался в стороне! Джейн говорит мне глазами: вы были слишком заняты, мистер Фэд, сэр. Мистер Ник безапелляционно принял командование испытанием, а Джейн даже не спрашивала, можно ли ей присутствовать. Попробовал бы кто возразить, имел бы дело и со мной. Матросы Ивана Грозного зорко следят за обстановкой, хотя это лишнее. Петя с Андреем давно обставили господствующие высоты камерами слежения и всевозможными датчиками. В радиусе ста миль от Ковчега незаметно мышь не проскочит. Отец Фёдор в одиночестве сидит на корме. У него тут своя роль.

Катер бросает якорь в центре бухты. На борту остаются профессор Леви с супругой и, как ни странно – их оппонент Петруха. Сумел перебороть мелочную неприязнь, они с учёной парой всю дорогу что-то увлечённо обсуждали. Бросались такими терминами, что я не стал и слушать, всё равно не пойму. Все отъехали на ботах на мыс милях в пяти. Андрей настраивает экраны нескольких камер, установленных в окрестностях.

- Как вы успеваете? Ведь недавно из похода! – я поражён высоким уровнем готовности.

- Проект был запущен на виртуальную экспертизу. Ребята не только давали советы, каждый сам что-то изготовил, чем-то помог. Мы с Петей весь переход отлаживали индуктор. "Америка" делает третий рейс за последние сутки. Сейчас половина населения Ковчега у экранов. Мистер Ив дал участникам пару часов отпуска.

Теперь я на все сто уверен в завтрашнем дне Ковчега. А сам летает в облаках, сказал бы Макс. И был бы прав. Какие ребята!

- Коммандер, готовность номер один, - голос Петра в динамиках. – Просим добро на тестовый вертикальный пуск.

- Даю добро! Три, два, один, огонь! - мистер Шепард подобрался, он напоминает льва, подкрадывающегося к стаду антилоп. Моё нездоровое воображение дорисовывает нервные подёргивания хвоста царя зверей. Несерьёзный ты, старик. Новые ночные кошмары куются здесь и сейчас. Кроме шуток, надо сдаваться врачам.

От странной антенны на корме катера отделяется тускло переливающееся цветами шарообразное тело размером с футбольный мяч. Зависает метрах в десяти выше. Совершает движения влево, вправо, вверх, завис. Уходит в сторону от корабля, висит на месте.

- Плазма под контролем. Подъём на пятьсот метров и самоликвидация. Просим добро.

- Даю добро.

Глаз успевает заметить лишь светлую полоску сорвавшейся с невообразимой скоростью сферы и яркую вспышку в вышине. Никаких звуков. За воротником щекочет холодными лапками мелкое насекомое. Никто не знает, что я боюсь гусениц. Больше, чем стингера. Мне в детстве упала за шиворот одна отвратительная тварь. Когда страшно, она начинает там шевелить своими конечностями и волосками на омерзительном гибком теле.

- Наземная цель номер шесть. Зависание на траектории – пять секунд.

- Добро.

Покорёженный моими пулемётами автомобиль. Я заходил на него три раза. От "Америки" - светлая огненная полоса. Отпечаталась в сетчатке глаза. Замерла на высоте десяти метров. Неуловимое мгновение – и цель, ярко вспыхнув, исчезла. Даже дыма нет. Они что, телекинезом занимаются?

- Цель поражена.

- Надводная цель номер четыре. С ходу.

- Огонь!

Носовая часть небольшого траулера, просевшего кормой, озарилась вспышкой и исчезла. Видны раскалённые оплавленные шпангоуты. С шипением погружаются в воду. Уже сотня гусениц ползает по моей спине, я заворожено уставился в экран.

- Воздушная цель. Просим добро после прохода нашего аппарата.

- Добро.

С высоты скользит моя "Чайка", на длинном буксире за ней – планер. Это заговор. Хуан уволен в стройбат. Пока я воевал в Прибежище, он тут спелся с этими… Энтузиастами! Я вам покажу, как за моей спиной! Авиамоделисты, вашу мать! Оглядываюсь, на ком бы сорвать злость. Джейн берёт мою руку в тёплые ладошки:

- Фэд, у нас нет времени, идёт война. Тебя не хотели обидеть. Ты был переутомлён. Прости нас. Хотели, как лучше.

- А вышло, как всегда. Я вчера спал, как сурок. Ты-то могла хоть намекнуть? Такие дела – и без меня. Я на вас обиделся, инженер-лейтенант. Ты же знаешь, как я страдаю, сижу тут, как дурак. Совсем зарыли в бумагу, всё сами, умники! А ещё коллега!

Краснеет, не знает, куда деть глаза. Отдувается за всех. Наверняка, сама вызвалась меня укрощать, знаю я эту леди. Ну что с ними делать, молодыми? Обнимаю щуплые плечики. Я взвалил на них ответственность за мощь и скорость флагмана, а теперь ругаю беременную женщину.

- Прости, маленькая. Старый фанатик. Выжил из ума.

- Это не повторится, Фэд. Все тебя уважают. Я не встречала лучшего инженера и пилота.

- Леди Гарбуз, объявляю вам китайский выговор. Следующий подхалимаж закончится у грузовой мачты "Европы". Полагаю, вы изучили устав.

- Есть китайский выговор!

Научилась у мужа-балбеса. Шаловливые глазки!

- Я не тебя, а твоего благоверного выпорю. Лично. Учит вас, понимаешь! Ева тоже…

- Смотри!

Планер в свободном полёте, мой самолёт ушёл за сопку. Фёдор Иванович у небольшого пульта манипулирует джойстиком для компьютерной игры. Он имитирует уклонение от ракетной атаки, беспилотная игрушка в небе выполняет его команды. Переворот, пике, выход на замедленную бочку – этому он учил меня несколько дней. Внезапно планер исчезает. Ни взрыва, ни падающих обломков. Даже вспышка не слишком яркая.

- Испытания закончены. Просим всех на борт.

- Постам – отбой боевой тревоги. Нести регулярную вахту. "Америка", прекратить эксперимент.

- Какая скорострельность установки?

- Один пуск в четыре минуты. Нужно время для накопления энергии.

- Дальность?

- Ограничена только приборной видимостью. Если установить на "Чайке" приборы наведения…

- Вес?

- До сорока килограммов.

- Решено.

Взлетаю, набираю двенадцать тысяч футов. Хуан включает приборы. Вдали виден полигон. От "Европы" в бухте Ковчег срывается и чертит в воздухе молнию еле заметный огненный шар. С высоты трассеры пушек смотрятся, как в замедленном кино. Не тот случай. Через секунду на горизонте – вспышка.