Пришёл в себя он лишь поздно вечером. За это время Куросао нашёл неподалёку ручей, и я смастерила из сырой шкуры антилопы что-то вроде ведра с клапаном, чтобы можно было держать зубами. Дракон жадно напился, не отводя от меня сиреневых глаз.

– Ррса… – прохрипел он, когда вода кончилась. К моей радости, слово оказалось знакомым – «ещё». Выходит, колдовской обруч Тотчигина знал язык драконов! Послав Куросао за водой, я раздавила в кулаке лист алоэхи и принялась осторожно счищать засохшую кровь с чешуек.

– Кто вы? – прохрипел дракон, когда Куросао вернулся с водой. Я подождала, пока раненный выпьет, и только тогда ответила:

– Хаятэ Тайё, рода Акаги Годзю с Ямато. Всё будет хорошо.

– Откуда вы взялись? – немного спокойнее спросил дракон. Голос у него оказался низким, с хрипотцей, но отчётливо женским. Значит, это и вправду мать из разорённой пещеры, а не другой дракон, случайно попавшийся на пути.

– В селении тавров мне сказали о вашем доме, – я коротко описала свои приключения после знакомства с Тотчигиным. Драконесса слушала молча, лишь по глазам было видно, какую боль ей приходится терпеть.

– Он был мёртв? – спросила она тихо, когда история дошла до расправы с охотниками. Я опустила голову.

– Прости. Я пришла слишком поздно, и не успела спасти твоего мужа. Но он был отмщён.

Драконесса зажмурилась и молчала целую вечность. На всякий случай я попросила Куросао принести третье ведро воды.

– Зачем вы спасли меня? – прошептала она наконец. – Все, кого я любила, мертвы. Я надеялась встретиться с ними по ту сторону…

– Нет другой стороны, – оборвала я резко. – Мы живём здесь! Не думай о смерти. Думай лучше о мщении.

– Кому? – спросила она с горечью. – Нас, крылатых, в этом мире осталась ровно сотня. Нам запрещают иметь детей, а ослушников, таких как мы с Радагором, уничтожают. Число драконов не должно превышать сотни, только с этим условием нас пощадили!

Драконесса попыталась встать, но сил не хватило, и она со стоном уронила голову обратно в траву.

– Думаешь, ты спасла мне жизнь? – спросила она, хрипло дыша. – Теперь, в отместку за убитых охотников, Джилфьяни разорит десятки наших пещер. Мы с Радагором знали, на что шли, когда родили сына, а ты? Откуда ты явилась?

Мне потребовалась вся воля, чтобы справиться с шоком и закрыть пасть. Несколько минут я молча смотрела в сиреневые глаза драконессы.

– Я не знала, – только и смогла сказать. Крылатая мучительно зажмурилась.

– О, небо, за что ты посылаешь нам столько горя… – она судорожно выдохнула. – Улетай, глупышка, улетай пока не поздно. Я скажу людям, что в припадке ярости сама убила охотников, и тогда, возможно, других пощадят…

– Нет, – сказала я размеренно. – Теперь я точно не улечу. Драконесса открыла глаза и долго на меня смотрела. Внезапно её зрачки расширились:

– Откуда у тебя этот медальон?! – прошептала она.

– Подарок сэнси.

– Как звали твоих родителей?

– Не знаю, – ответила я сухо. Драконесса тяжело дышала.

– Спрячь медальон, – шепнула она. – Спрячь поскорее! Если его увидят люди, тебя ждёт нечто худшее, чем смерть!

– Нечто худшее, чем смерть, настигнет меня, если я послушаю твоего совета! – мой голос едва не сорвался на крик. – Я никогда, никому не позволю так унижать мой род! Как ты можешь… Как ты смеешь!

Вскочив, я отвернулась и прижалась рогами к дереву. Сердце в груди колотилось так, словно готово было выскочить. Я никогда… Никогда не думала. Не ожидала! Как же это… Почему?!

Внезапно в голову пришла новая мысль. Крестьяне на моём острове – ведь самураи иногда поступали с ними даже хуже. Но я никогда… Никогда не ставила себя на их место?

– Где живут драконы? – спросила я глухо. – Тебе нужна помощь целителя.

– Я обречена, – тихо отозвалась драконесса. – Не рискуй ради меня жизнью, маленькая. Я нарушила закон и должна умереть, а сын мой станет чучелом в замке Джилфьяни. Улетай, Хаятэ. Нас и так осталось слишком мало.

– Твой сын? – я повернулась. – У охотников, когда они проскакали мимо, не было с собой драконьего тела. Где ребёнок? Драконесса долго не отвечала.

– Я не знаю, – сказала она наконец. – Помню, как продиралась через кусты, потом ветка задела гарпун – и темнота. Так ты не видела моего сына мёртвым? – спросила она внезапно с такой надеждой в голосе, что я содрогнулась даже.

– Нет, – я подошла к раненной и положила руку на одну из стрел, торчавших из её тела.

– Наверно, его захватили люди с огненными палками. Кроме них некому было спугнуть охотников.

– Огненные палки? – переспросила драконесса. Я покачала головой.

– Спи. Ты потеряла слишком много крови. Утром продолжим разговор.

– Подож… – она попыталась возразить, но я выдернула стрелу, и драконесса с тихим вздохом потеряла сознание.

А меня душил гнев. Так ещё никогда не было, впервые в жизни я не могла справиться с бешенством. Чтобы хоть немного успокоиться, я подняла окровавленный гарпун и начала самую сложную ката, которой владела. Свист воздуха, рассекающие движения лезвия, глубоко дышать… Я не взбешенный дракон, нет, теперь я журавль, расправляющий крылья – вот так! А вот старый самурай ловит рыбу… Рыба скользкая, всё время уворачивается! Ветер гонит тучи. Начинается дождь, мне нельзя мокнуть – надо сделать зонт… Так, так! Вдали раскачивается пугало, ветер рвёт его лохмотья. Ветер! Ты мой! Хэ, нагамаки! Камикадзэ, божественный ветер, я зову тебя! Ты принадлежишь мне, ветер, я твоя госпожа! Риу-дзэ, риу-хэ, теперь я снова дракон! Я небесный дракон, сёриу, я закручиваю ветер в вихри, и вот уже ураган, созданный мной, кружит воздушный змей! Татсу-та, драконьи вихри, кружат, кружат, кружат, вот так!!! И так!!! И ещё вот так!!!

…Пришла в себя я от испуганного ржанья. Поляну заливал зловещий красный свет, Куросао стоял у куста, прижавшись к нему всем телом, Тошиба скулил от страха у него под ногами. А землю устилали разрубленные в щепки ветви деревьев.

– Что? – я тяжело дышала. – Что случилось?

Конь так на меня посмотрел, что по крыльям пробежали мурашки. С трудом заставив себя разжать пальцы, я уронила гарпун и села на хвост, прямо где стояла. Красный свет, заливавший полянку, медленно гас. Красный свет? Вздрогнув, я оглянулась – свет последовал за мной. И тогда я поняла. Это светились мои глаза.

На рассвете я сходила к ручейку помыться. Гнев и ярость вчерашнего вечера немного отпустили, но внутри меня всё словно перевернулось от рассказа драконессы. Даже Годзю, даже страх за него не смог бы теперь вернуть меня обратно. Это… Это трудно объяснить. Я как будто впервые открыла глаза, увидела себя со стороны – увидела молодого дракона, воспитанного людьми.

Как я попала к Годзю? Этот вопрос не слишком беспокоил меня много сезонов, пока я была ребёнком, и вот, кажется я наконец нашла ответ. Наверно, мои родители тоже… нарушили закон. И умерли. Новорожденную драконочку нашли воины с моего острова, доставили Годзю и он сжалился над зверёнышем, позволив старому мудрецу Ханасаке выходить дракона. А позже, видимо, привязался ко мне и удочерил. Да, конечно, всё так и было! Не зря я любила Годзю как отца, хороший он человек. А я… А я – кто?!

– Кто ты? – спросила я своё отражение в ручейке. – Дракон или человек? Самурай или крылатая рептилия?

Ответа не было, и мне внезапно стало так плохо, что пришлось сесть прямо в воду. Стиснув когти, я зажмурилась от боли. Так кто же я? Дракон или самурай? Что мне теперь делать, кому хранить верность?!

Годзю заменил мне отца, мудрый Ханасаки обучил всему, что я знаю. Я выросла среди людей, более того, всю жизнь считала себя заколдованной девушкой. Значит, я – человек?

Но мои настоящие отец и мать, которых я никогда не видела, были убиты охотниками. Вчера, спасая драконов, я впервые ощутила бусидо – ощутила собственную душу. Я крылата, покрыта чешуёй, имею рога и хвост, я одной крови с драконами – значит, я дракон? Так кто же?!!