Но что проку от лошадей, спросил себя Эраст Петрович.

Ускакать, бросив соотечественников на растерзание Черным Платкам? Невозможно. А чем их защитишь, когда у этих идиотов никакого оружия нет?

Цель горного марша-броска, казавшаяся такой спасительной, померкла, еще не будучи достигнутой.

В общине «Луч света» их, как любят шутить американцы, ожидали две новости, хорошая и плохая.

Хорошая состояла в том, что ответственности за защиту безоружных людей Фандорину на себя брать не пришлось. Защищать было некого. Как прежде селестианцы, коммунары, все до последнего, сбежали из селения, побросав скарб. В загоне блеяли овцы, истерично кудахтали куры, не ко времени надрывался петух. Правда, собаки не лаяли – их взяли с собой. И кошек.

Это, конечно, было трогательно, но всех гужевых животных коммунары тоже прихватили, в том числе рыжую лошадь и Масиного пони – в этом заключалась новость плохая. Естественно: Фандорин с помощником были сочтены убитыми или, по крайней мере, взятыми в плен.

Похоже, конец, подумал Эраст Петрович. До выхода из долины нам точно не дохромать. А если и успеем, догонят в Бутылочном Горле. Уж там-то наверняка…

Однако благородный муж не предается отчаянию ни в какой ситуации, ибо Деяние никогда не бывает бессмысленным.

– Господин, у меня хорошее предложение, – сказал Маса. – Оставьте мне свой маленький пистолет и бегите. Глупо погибать двоим, если один может спастись. Вы вернетесь сюда с оружием и, может быть, с подмогой. Как следует за меня отомстите, и мне на том свете будет приятно.

– Зато мне на этом будет неприятно.

Во дворе валялась опрокинутая тачка. Все-таки средство передвижения.

Подняв протестующего слугу, Эраст Петрович посадил его в кузов и покатил – сначала шагом, потом, разогнавшись, бегом.

– На этой тачке возили навоз, – пожаловался камердинер. – Господин, я не хочу умирать перемазанным в коровьем дерьме.

– Ну так не умирай.

Странная, должно быть, картина, если посмотреть откуда-нибудь сверху, подумал Фандорин. Человек в приличном, хоть и немножко пыльном костюме катит через поле тачку, в которой сидит японский ковбой. Где-то сзади, стремительно приближаясь, несутся всадники. Все это похоже на нелепую, но занятную мальчишескую игру.

Он споткнулся о камень и упал. Тачка опрокинулась, Маса рухнул в пыль.

Тяжело дыша, Эраст Петрович кинулся к нему.

Японец лежал без сознания. У чертовой тачки отлетело колесо.

Теперь уж точно все.

Погони пока было не видно, а неподалеку, за кустами, журчал ручей. Вот за это спасибо. Можно попить, привести себя в порядок. Да и Масу немного отчистить, раз он так привередлив.

Утолив жажду, вымывшись и как следует намочив платок, Эраст Петрович шел назад к Масе, чтобы перетащить его в тень, как вдруг услышал стук копыт.

Удивительно, но, судя по звуку, лошадь была одна и двигалась не резво, шагом.

Взявшись за рукоятку «герсталя», Фандорин обернулся и увидел, как из кустов, потряхивая гривой, выходит серая кобылка Пегги. За ней, держа руки в карманах, появился насвистывающий Уошингтон Рид.

– Иду узнать, чем там у вас закончилось, – жизнерадостно сообщил он. – Сидел у входа в Бутылочное Горло, переживал. Вдруг русские бегут, толпой. Спасайтесь, кричат, бандиты. Всех переубивают. Я говорю, а Безголовый? Они мне: нет никакого Безголового. За нами гонятся Черные Платки. И дальше побежали. Я кричу: а где Мел Скотт и мистер Фэндорин? Китаец где? «Убили, всех убили!» И только пыль столбом. Вот мы с Пегги и пошли посмотреть, раз Безголового нет. Интересно же.

Болтать Рид болтал, но в ситуации разобрался сразу, без объяснений.

Помог усадить бесчувственного Масу в седло, прикрутил к лошадиной шее арканом и только потом спросил:

– А Скотта точно грохнули?

– Точно. С минуты на м-минуту они будут здесь.

Негр шепнул что-то на ухо лошади, легонько шлепнул ее по крупу, и Пегги, некрасиво выбрасывая ноги, порысила вперед, но при этом так ровно, что Маса почти не раскачивался в седле.

– Не остановится, пока не добежит до салуна, – сказал Рид. – Кто-нибудь позовет дока. Все знают, что это ваш китаец.

– Он японец.

На это Уош философски заметил:

– Моего прадедушку белые люди привезли из Сенегамбии. Ну и что же, кто-нибудь когда-нибудь звал меня «сенегамбцем»? Мы для вас тут все «негры», и это еще в лучшем случае. С другой стороны, если вы приплывете в Африку, вас тоже вряд ли станут называть «русским». Я слышал, африканцы всех белых называют «пятколицыми». Если вежливо – «ладонелицыми».

Эраст Петрович оглянулся в сторону гор.

– Мистер Рид, не могли бы мы идти побыстрее?

Уош беспечно дернул плечами, поправляя лямку карабина.

– Зачем? Вон оно, ущелье. Рукой подать.

– В ущелье нам и вовсе будет н-некуда укрыться!

Но чернокожий и не подумал прибавить шагу, а чувство собственного достоинства не позволило Фандорину настаивать.

Ну, и допрыгались, докрасовались друг перед другом.

Не успели пройти по Бутылочному Горлу и пятисот шагов, как сзади донесся топот множества копыт, крики, гиканье.

Оглянувшись, Эраст Петрович увидел столб пыли, в котором чернели силуэты всадников.

Бежать было бессмысленно. Он достал «герсталь» и укрылся за большим камнем – не для того, чтоб спрятаться, а чтобы преследователи приблизились на дистанцию револьверного выстрела.

Рядом пристроился Рид. Он и в этой ситуации не утратил благодушия. Снял с плеча карабин, проверил мушку, передернул затвор.

– Не стреляйте, пока не подъедут вплотную, – предупредил Фандорин. – Иначе я с моим оружием вам не п-помощник.

– А зачем мне помощник?

Уош прицелился и выстрелил.

Первый из конных рухнул вместе с конем, но тут же поднялся и нырнул за выступ скалы.

– Ч-черт бы вас побрал! Вы промазали!

Карабин снова рыкнул.

Еще один из крутящихся в пыли верховых завалился с лошадью – и опять спрятался, судя по резвости, даже не раненый.

Остальные исчезли из поля зрения – рассредоточились и укрылись от пуль.

– Вы снова попали в к-коня! – обругал незадачливого стрелка Фандорин.

Негр ответил:

– Не в людей же мне стрелять? Может, я его убью, а он человек приличный. Или покалечу, а у него семья. И потом, вы-то уедете, а мне тут оставаться. – Он нажал на спуск еще два раза, теперь даже и не целясь. – Ничего. Больше не сунутся. Им тоже жить охота.

И действительно. Хоть с того конца палили и густо, но пули уходили вверх. Очевидно, бандиты так и не поняли, откуда по ним стреляют – эхо спутало.

– Можно потихоньку трогаться дальше.

Пригнувшись, Уош выскользнул из-за камня. Фандорин последовал за ним.

За поворотом они распрямились и пошли в полный рост. Выстрелы не стали реже, но уже не оглушали.

– Ну как, успокоились? – спросил Рид, проявив неожиданную проницательность. Эраст Петрович, в самом деле, лишь теперь поверил, что выберется из Долины Мечты живым. – Тогда рассказывайте, что там у вас произошло.

Выслушав, сглотнул слюну и странно глухим голосом попросил:

– Покажите мешочек, который вы оттуда захватили.

Высыпал на ладонь маленькие желто-серые комочки и крупицы, лизнул одну, попробовал на язык. Лицо Уоша все заходило морщинами.

– Это то, что я д-думаю?

– Золото! – выдохнул Рид. – На камешек вроде этого можно пить и гулять целый месяц в лучших заведениях Круктауна! И много там ящиков?

Подумав, Эраст Петрович сказал:

– Штук тридцать. Примерно вот таких.

– И во всю стену зерновые вкрапления? От пола до потолка? Ствол книзу расширяется?

– Да.

– А пустой породы сколько?

– …Полагаю, с десяток г-груд, каждая мне по пояс.

Рид прикинул что-то, хлопнул себя по бедру.

– Это невероятно! Такого содержания не было даже в Игл-крике, где я однажды за день наковырял шесть фунтов! – Он плюнул на один из самородков, потер пальцем. – А какая чистота! Будь я проклят, если меньше 950-ой пробы! Уж я в таких вещах толк знаю!