Здоровье, безусловно, нуждалось в поправке у истощенных в борьбе военно-революционных лидеров, работников силовых структур типа ЧК-НКВД, а также у небольшой, но сознательной группы передовиков производства. Остальной народ, проявивший слабую партийную устремлённость и бессознательную тягу к курортным романам, крепил здоровье на целине и гигантских стройках, в шахтах Донбасса и лагерях, совсем не пионерских, имея за счастье ежегодный профосмотр, прививки и цементные пломбы на кариозные зубы.
Поговаривают, что наивность хуже воровства.
Лозунг «Здоровье народа – богатство страны» оправдал силовой передел собственности. Так ковалось золото партии.
Но худшее случилось в невидимом спектре.
В головах огромного количества трудящихся засела мысль, что за личное здоровье отвечает страна в обличье участкового врача. Откройте глаза! Кому нужен больной на работе и сколько стоит труд алкоголика?
Несколько лет постперестроечного периода наркологические службы предлагали директорам предприятий услуги по лечению алкогольной зависимости в трудовых коллективах. Ответ руководителей не зависел от формы собственности и звучал вполне определённо: «Проблемы здоровья меня очень волнуют, но только моего личного и моей семьи. Алкаша пинком под зад, за воротами всегда найдутся те, кто его заменит».
Сегодня ситуация постепенно становится другой. Собственники начинают соразмерять затраты на обучение нового квалифицированного работника и на лечение уже готового специалиста. Простой подсчёт показывает, что затраты на лечение, резко снижая потери на брак, простои и прогулы, окупаются за 2–4 недели. Сверхрентабельность вложений! Руководители начали приводить сотрудников, у которых выявлено болезненное влечение к спиртным напиткам, на консультацию к врачу-наркологу.
Вячеслав Леонидович, хозяин шлакоблочного цеха, привёз троих работников, что называется, в натуральном виде: пыльные робы и зашлакованные башмаки под свежим перегаром. Наглые ухмылки – «поскачи-ка вокруг нас» – загоняли прогноз лечения в бесконечный минус. – Кодируйте или поубиваю подлюк, – в сердцах высказал свое пожелание заказчик. – Не переживайте так, господин директор. Отдохните в холле, а мы с ребятами потолкуем. – У меня сезон в разгаре, некогда отдыхать, работать надо. – Хлопнула дверь.
Самый молодой из коллектива рабочий двадцати двух лет выпивал за компанию: «А что, я как все», – отчитался Роман. В наркотическую зависимость от зелёного змия он ещё не вляпался. А вот напарник его Вадим уже нажил проблемы с алкоголем. После первых же рюмок самоконтроль переставал присутствовать: как он сам отметил, «тормоза отказывали». Он не мог вспомнить, сколько выпито, дома закатывал такие дебоши, что жена 8 Марта засняла клип с его участием в роли «подарочка». Премьерный просмотр удался лишь спустя неделю. Вадиму стало жутко стыдно, и они начали разводиться.
Наибольшие опасения вызвал самый старший, тридцатилетний Сергей: третья стадия алкоголизма – это практически приговор.
– Меня директор не выгонит. Я у них за бригадира. Он мне и зарплатку по полной программе каждый день даёт, а остальным раз в неделю, – заявил он гордо.
Остальные, Вадим с Романом, переглянулись. Ясно: пьяная бравада.
Минут через пятнадцать директор присоединился к коллективу для подведения итогов. Выводы были для каждого свои, как говорится, пили вместе, а проблемы врозь. Роману рекомендовалось не лечение, а нормальная обстановка в коллективе. Но это пока; если продолжит пить в том же темпе, встреча с наркологом через год-два будет не столь оптимистична. Вадиму курсовое лечение станет как раз ко времени: больной скорее жив, чем мертв, вторая стадия алкоголизма. Ему есть за что побороться: трехлетний сынишка, семья на грани распада, работа. А вот с Сергеем, который «за бригадира», дела выглядели худо, допился до мокрых портков. Недержание мочи говорит о том, что алкогольное поражение головного мозга зашло далеко.
– То, что вы, Вячеслав Леонидович, обозначили как «кодирование», не является волшебной палочкой-директоровыручалочкой. Это один из методов лечения, применяемый на этапе установки полного отказа от употребления алкоголя. Но до «кодирования» вашим бойцам дня три ходу, а лучше привозите их через недельку. Однако лечение мы начнем сейчас же, выпишем лекарства. На первом этапе будем выводить алкоголь и продукты его распада из организма, уберём абстиненцию и желание опохмеляться. Также назначим более эффективный, чем водка, антидепрессант в таблетках. Судя по всему, лечение будете оплачивать вы, стоимость оглашать1?
– Да, а скидки членам профсоюза есть? – Директору явно полегчало, наконец-то извилистые горние тропы медицины окончились, начались джунгли бизнеса.
– С Сергеем предлагаю вам подумать. Объявление в газету о найме работника стоит не больше одного доллара. Лечение будет стоить в несколько сотен раз дороже и требует длительного периода. К сожалению, у него серьёзное поражение головного мозга алкоголем и суррогатами, самогоном, одеколоном и прочими деликатесами. Умственные способности значительно снижены. Он не видит смысла в лечении. Сергей является лидером, но заводит ребят, как козёл, на бойню. К тому же он у вас бригадир…
– Какой ты бригадир? Ты чего тут наплёл?! Да он у нас мешки с цементом разгружает, шлак тачкой возит. Из дома сбежал, живёт на базе. В вагончик его не пускаем, весь свой сарай провонял.
– Так какое ваше решение, Вячеслав Леонидович?
– Они будут тут на койках валяться или работать могут эту неделю, пока лечатся?
– Более того, в данном случае трудотерапия усиливает действие лекарственных средств, а работа на свежем воздухе улучшает ночной сон.
– Ладно, я обещал им последний шанс. Выписывайте всё необходимое на всех. Сейчас они пролечатся, а что будет происходить во время «кодирования»?
– Собственно, ничего сверхъестественного. Принцип «кодирования», можно сказать, основан на заметной разнице между живыми и мертвыми клетками коры головного мозга. В ходе наркотического отравления прекращают жизнедеятельность отдельные нейроны мозга. Так как интоксикация происходит часто, то целые группы нейронов и сосудов выходят из строя. Такие участки называют мелкокистозными и микроинсультными поражениями, они мелкие, но беда в том, что их очень много, можете представить себе лицо, покрытое множеством мелких угрей, – это сплошное воспаление. Разница лишь в форме гибели нейронов: мелкокистозное поражение означает гибель от отёков, а микроинсультное – от подсачивания крови из сосудов во время скачков артериального давления. Но дела это не меняет: живая ткань имеет свою электрическую активность, и на воздействия внешних электрических импульсов она будет реагировать, пораженные же участки – нет. Если врач электрическими импульсами специальной частоты воздействует на кору головного мозга, то вокруг кист происходит эффект прижигания, то есть образуются защитные капсулы из уплотнённой ткани. То же самое происходит при медикаментозном кодировании, только в этом случае через живые клетки препарат проходит не задерживаясь, а омертвевшая ткань накапливает препарат. Защитные капсулы не позволяют поражению распространяться дальше. Постепенно уходит возбуждение, вызванное воспалительными процессами, уменьшается давление на здоровые участки головного мозга.
– Получается, что алкоголик после «кодирования» сразу выздоравливает?
– Очень бы хотелось, но не всё так просто. Головной мозг остаётся загадкой. Он состоит из нервных клеток, называемых нейронами. По разным данным, их количество колеблется от двадцати до сотни миллиардов. Также существует мнение, что в повседневной деятельности человек использует всего-то 5–7% возможностей головного мозга, это КПД паровоза, поэтому резерв для восстановления есть. За счет того, что живые, но «спящие» нейроны, которые находятся вблизи пораженных участков, начинают перехватывать и выполнять функции отмерших, постепенно нормализуется характер, восстанавливается память, уходит депрессия. Но важно понимать, что потребуется время, чтоб новые нейроны обучились работать.
