Он кивнула головой без короны, и я залпом осушил бокал.

– Так почему?

– Да ведь ты красивая!

– Разве только поэтому? Честно.

Раз братец Принцесса, сам Сынок Самого Братца Президента, приказывала, хотя вроде бы просила, говорить честно, я не имел права говорить нечестно. К тому же любые свои высказывания и любые свои действия я мог смело списать на полученное от братца Белого Полковника спецзадание. Вот почему я сказал:

– Глаза, все дело в глазах… Когда я вижу такие глаза у себя в зеркале, всегда страшно пугаюсь. Трепещу от ужаса! Такие же глаза мне снились сегодня целый сон ночью, когда я спал, – у сумасшедших. Ужас, ужас, ужас! Ведь сумасшедшие это те, кому кажется, а когда братцу что-либо кажется, он галлюцинирует, а галлюцинации это иллюзии, а иллюзии – это порождение враждебной нам окружающей Наш Общий Дом ядовитой среды.

Я понизил голос и продолжил:

– Сегодня утром, когда я только-только проснулся, я галлюцинировал. Я вроде бы был не очень счастлив… Они-то, наши славные братцы мыслеводители, конечно же, лучше знают, счастлив я или нет. Тогда что же это, я им не очень верю? Конечно, верю. Все братцы в Нашем Доме верят. А те редкие, кто не верит, кому это кажется, те просто сумасшедшие. Значит, я тоже сошел с ума? Ужас! Но ведь, как правило, мне ничего не кажется. Значит, я не совсем сошел с ума, а только чуть-чуть? Ну а это чуть-чуть… считается или не считается? Ужас это или все же не очень ужас?… Вот об этом я и думал, когда шел по переулку. И вдруг встретил тебя. У тебя был взгляд из сна, из зеркала по утрам… но я почему-то даже не затрепетал от страха, а почему-то даже обрадовался… Да, видит Сам Братец Президент, обрадовался, да…

Братец Принцесса сжала мое запястье братца Пилата III.

– Твои глаза там мне тоже понравились. Именно потому что они были ясными. Такие глаза внизу никогда не встретишь. Это хорошо, что ты галлюцинируешь, очень хорошо. А что тебе еще кажется?

– Иногда мне кажется, что в моем шикарном дворце… шикарно не то чтобы очень… И еще что радостная вечная песня Железного Бастиона радостна тоже не очень…

– Все?

– Так ведь и этого на троих хватит.

– А бывает, что ты сомневаешься? Ты не сомневаешься в справедливости существующего в Нашем Доме порядка, нет?

– Как это? – не понял я. – Порядок может быть только один. А что-то другое это уже беспорядок. В чем тут можно сомневаться? В том, что порядок лучше беспорядка? Ну, знаешь… -Я только развел руками.

– Ладно, – сразу же согласилась братец Принцесса. – Об этом поговорим потом. Ты ведь хочешь со мной дружить?

– Это как? – спросил я.

– Мне хотелось бы, чтобы мы сошлись с тобой как можно ближе…

Ага, – подумал я, – оказывается, дружить-то с братцем Принцессой и приказал мне братец Белый Полковник. Тут их приказания и желания полностью совпадали. Желая дружить, я рявкнул:

– Я очень хочу с тобой дружить!

А братец Принцесса, улыбнувшись, продолжила:

– Вчера я ушла из дворца… Навсегда.

– Навсегда? – не поверил я.

– Не могу там больше жить.

– Что?

– Мне там все надоело.

– На двадцать первом ярусе?

– На двадцать первом…

– Надоела Великая Мечта?

– Да ты просто не знаешь, что это такое!

– Значит, именно поэтому за тобой подглядывает братец Белый Полковник?

– С чего ты взял?

– Тот пятизубочник…

– Это был Белый Полковник?

Я понял, но слишком поздно, что сдуру сболтнул секретное лишнее. Но вроде бы братец Белый Полковник не приказывал мне не сбалтывать сдуру братцу Принцессе секретное лишнее, и я рявкнул:

– Так точно!

– Да не кричи ты, пожалуйста… О чем он спрашивал?

– Братец Принцесса приказывает мне доложить ему о всех наших разговорах?

– Ничего я не приказываю… Конечно, в покое они меня не оставят.

Мы помолчали. Когда мы помолчали, я вспомнил, что должен продолжать собирать разведывательную информацию, которую ждет от меня братец Белый Полковник. Не выполнить спецзадание я не мог. Законспирированно безразлично спросил:

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Ничего…

– Где будешь жить?

– Сниму комнату в каком-нибудь отеле.

– Сними, если, конечно, хочешь, на девятом ярусе в «Черном яблоке». Это отель без непорядочных шлюх. Я там недалеко живу.

– Хорошо.

Я вытащил из кармана подаренные мне братцем Принцессой часы. Щелкнул крышкой. Было уже восемь двадцать.

– Пора идти?

– Минут через пять.

Часы приглушенно пиликали в моей ладони, звуча диссонансом с радостной песней Железного Бастиона. Я приложил их к левому уху… Чудно, и вот это он называла музыкой?…

– Где ты служишь? – спросила братец Принцесса.

– В департаменте круглой печати Министерства внешних горизонтальных сношений, – ответил я и убрал часы во фрак.

– О! Пилатик, ты бываешь за Железным Бастионом?

– Нет.

– Ты не видел живую природу, жаль…

– Какую природу?

– Ну, окружающую среду.

– А, ядовитую окружающую среду – почему, видел… По телевизору. Ужас! Не знаю, чего некоторые братцы туда так рвутся.

– По телевизору не видно главное – не виден цвет.

– Какой еще цвет?

– Кроме черного и белого, существуют другие цвета: синий, желтый, красный… Их много, не говоря уже об оттенках. А в Нашем Доме повсюду горят монохромные лампочки. Кроме дворцов на двадцать первом ярусе. Вот почему мы все видим в черно-белом свете.

Я беспокойно заерзал на стуле, на котором сидел. Возможно, самому Сынку Самого Братца Президента и позволялось иногда нести всякую бредятину, но я-то, вовсе не сынок, как был должен реагировать на подобные сумасшедшие высказывания? Меня об этом братец Белый Полковник не инструктировал.

– Ты бы потише… – жалобно заскулил я.

– А я не боюсь.

– Братец Принцесса…

– И, пожалуйста, никогда не называй меня братцем. Я не братец, я – женщина!

Ничего себе – не братец, подумал я, ничего себе – какой-то женщина… И в одно какое-нибудь мгновение перед моими несчастными глазами во всех своих страшных подробностях пронесся давешний сон: мрачные, узкие, грязные коридоры, палаты, заполненные бывшими братцами в клетчатых фраках. Мне захотелось бежать. Но я не имел ни малейшего права не выполнить спецзадание, пусть даже подвергая и без того несколько расстроенную психику воздействию этой новой заразной заразы.

Посмотрев на мое возмущенное лицо, братец Принцесса ласково улыбнулась.

– Не бойся, то, что они называют безумием, совсем не заразно. Да и никакое это не безумие. Никогда и ничего не бойся. Запомни: все наши несчастья от страха, страх – самая страшная зараза. А они заставляют нас всех дрожать, чтобы им было проще над всеми нами измываться…

Затрепетав от ужаса, я закрыл уши руками. Зажмурил глаза. Стиснул зубы, чтобы не сказать братцу Принцессе что-нибудь такое, чего подобной короне сказать не мог… Но он отвела мои руки в стороны и примирительно спросила:

– Хочешь сегодня взглянуть на живую… на окружающую среду?

Не веря собственным ушам, я разжмурил глаза. Нижняя челюсть отвалилась от верхней сама…

– Ты можешь вывести меня за Железный Бастион? – выдавилось из меня.

– Нет. Но я знаю, как и где это можно сделать, не выходя из Нашего Дома. Часов в девять тебя устроит?

– В девять… Никак нет, в девять никак не могу, – с сожалением сказал я. А потом, будто кто-то задергал меня за язык, взял его да и сказал им: – В девять мне приказано быть у братца Белого Полковника.

– А…

– Я обязан доложить ему о нашей встрече.

– Конечно, – погрустнела он.

– Да ты не бойся, ничего лишнего я не скажу, прикажи только.

– Я не боюсь! – гордо сказала братец Принцесса, и его глаза так и полыхнули безумием.

– Мне надо идти, можно?

– Иди.

– Я приду в отель часов в десять, можно?

– Я буду ждать тебя в холле.

– До свидания, бр… Принцесса.

Я направился к выходу, завернул к стойке, выпил залпом два бокала божественного нектара и, щелкнув на прощанье братцу Принцессе каблуками, вышел из забегаловки.