Некоторое время они молчали, оставаясь в той же позе.
— Мне кое-что пришло в голову, — вдруг сказала Кимбра.
Она соскользнула на пол, потянулась так, что кончики пальцев почти коснулись верхнего изгиба стены, и принялась шарить среди принесенных мелочей. Нащупав мыло, она издала крик восторга.
На досках позади печурки стояли ведра с водой. Кимбра сунула палец в ближайшее, нашла, что вода согрелась достаточно, и принялась намыливаться. Это выманило Вулфа со скамьи. Он поднялся с живостью, вопиющим образом противоречившей тому, что он «совершенно без сил».
— Давай-ка я потру тебе спину.
Дело не ограничилось спиной. В конце концов Вулф намылил Кимбру с головы до ног и несколько раз окатил из ковша. Она с радостью отплатила ему тем же. При всей невинности этого занятия оно распаляло. Они опустились прямо на доски за печуркой и снова любили друг друга, а позже, когда поленья совсем прогорели и рассыпались угольями, когда пар перестал подниматься от камней, Вулф отнес спящую жену в жилище. Там он устроил ее в уютном гнездышке из льняных простыней и волчьего меха, прилег рядом. Держа Кимбру в объятиях, он размышлял о том, как же ему повезло.
Мало-помалу Вулф ощутил желание вознести благодарственную молитву, но не знал, как это делается. Северяне не молились. В случае необходимости они приносили жертву — когда-то кровавую, позже бескровную, — а в иное время просто жили в соответствии с кодексом данных богами законов. Молитвы были делом жрецов. Но все это не подходило к тому, что чувствовал Вулф. Оно не имело никакого отношения к богам, даже к Фрейе, а скорее к самим основам жизни, к самой сути мироздания.
Вулф подумал о другом боге, которому не потребовался для победы ни магический жезл, ни победоносный меч, ни даже гром или молния. Его единственным оружием была всеобъемлющая любовь, именно она возродила его из мертвых. Это как нельзя лучше подходило к случаю, и Вулф возблагодарил христианского бога, которого прежде презирал. Он уснул с надеждой, что его благодарность принята.
Брита поворачивала в руках плащ Кимбры, и глаза у нее становились все круглее.
— Можно узнать, от чего эти пятна, леди? — робко спросила она.
Кимбра все еще была в постели, но уже не спала, а завтракала. Она была так голодна, что проглотила бы пищу не жуя, если бы не чувство приличия. Вопрос Бриты отвлек и смутил ее.
— Еще молоко.
— Ax, молоко! Тогда все в порядке.
Это была первая шутка, которую Брита решилась отпустить за все время их знакомства, и Кимбра была очень обрадована.
— Надеюсь, пятна легко отойдут, — сказала ирландка и отложила плащ в сторону. — Что касается рубахи лорда Вулфа…
— На ней мед, яйца и творог пополам с мукой, — объяснила Кимбра, краснея. — Мне так неловко за этот беспорядок…
Она имела в виду то, в каком состоянии они с Вулфом оставили кухню. Кому-то пришлось все это отмывать.
— Ничего страшного не случилось, — заверила Брита. Она хотела еще что-то добавить, но придержала язык и лишь повторила: — Ничего страшного!
Связав перепачканную одежду в узел и тактично не упоминая о прорехе на платье, она взялась за гребень.
— Я могу расчесать вам волосы, пока вы едите.
— Ты только взгляни, в каком они состоянии, — сокрушенно сказала Кимбра. — За один завтрак не управиться, придется продолжить за обедом.
— Бывает! — только и сказала ирландка — истинное воплощение такта!
Она начала разбирать перепутавшиеся длинные пряди постепенно, снизу вверх, причем с такой осторожностью и старанием, что Кимбра поморщилась всего пару раз.
— Есть известия от Нади и Михайлы? — спросила она, намазывая медом очередной ломоть белого хлеба; никогда еще ей не приходилось испытывать такого волчьего голода.
— Есть, леди. Мать и дитя чувствуют себя превосходно, а молодой отец в восторге от подарка лорда Вулфа. Он сказал, что сроду не пил из такого кубка и будет беречь его как зеницу ока.
Кимбра улыбнулась, довольная тем, как тонко ее муж показал русскому купцу, что ни в чем его не винит.
— Вот и хорошо. А что, все люди лорда Вулфа вернулись невредимыми?
— Все, леди. Вот только…
Девушка не договорила и обратила свое внимание к волосам.
— Что, Брита?
Не дождавшись ответа, Кимбра бросила взгляд через плечо.
— Что-то не так? Говори же!
— Мне не следовало даже упоминать об этом, леди. Если лорд Вулф сочтет нужным, он скажет сам.
Кимбра отступилась, не желая ставить ирландку в затруднительное положение, но этот короткий обмен репликами оставил в ней тягостное чувство. Хотелось поскорее разузнать, в чем дело, и она страшно обрадовалась, когда смогла наконец выйти за порог.
На улице ее приветствовал солнечный свет — яркий, почти забытый. Дождь наконец прекратился, свинцовая облачность рассеялась, и небо над головой сияло чистотой, свежестью и густой голубизной. Кимбра подставила лицо горячим солнечным лучам и стояла так, пока ее не окликнул Ульрих:
— Что за утро, леди! Просто на диво! Самое время как следует прогреть землю. Разве не славно, что урожай спасен и ярл вернулся, не потеряв ни одного из своих людей?
— Если к тому же кашель вас больше не мучает, то все просто замечательно.
— Какой там кашель! — Ульрих замахал на Кимбру руками. — Я словно заново родился. Мог бы обскакать молодежь, да не хочется их расстраивать.
Кимбра засмеялась, и они вместе направились к трапезной, но остановились у самодельной часовенки брата Джозефа.
— Доброе утро вам, миледи, и вам, добрый Ульрих, — оживленно приветствовал их молодой священник. — Что за дивный денек! Знаете, сегодня ко мне заходили дети и звали рвать цветы, чтобы потом возложить их на алтарь. Я сказал, что приду попозже. — Он обменялся взглядом с Ульрихом. — Не хотите тоже пойти, миледи?
— Отличная мысль, — поддержал старик. — Идемте все вместе, так оно будет веселей. Можно даже прихватить корзинку с едой.
— Превосходно! — вскричал брат Джозеф. — Я уже звал Бриту, и она с радостью согласилась. Да вот и она!
Обернувшись, Кимбра увидела спешащую к ним ирландку. И когда брат Джозеф успел пригласить ее, если все утро она провела в ее жилище?
— Я захватила котомку на случай, если попадутся лекарственные растения.
— Значит, решено! — воскликнул священник сияя. — Это будет прогулка в честь первого солнечного дня! Так что, отправляемся?
— Отправляемся, — подтвердил Ульрих.
— Вы идите, а я пойду на кухню и соберу что-нибудь поесть, — сказала Брита. — Я быстро!
Кимбра медленно обвела взглядом улыбающиеся, оживленные лица, и ее подозрения окрепли. Она явственно ощущала, что под оживлением кроется тревога. Что это, заговор? Но с какой целью?
— А как же запрет лорда Вулфа? — осведомилась она. — Мне ведь нельзя покидать крепость, тем более без эскорта.
— Что-нибудь придумаем, — раздалось за ее спиной.
Там стоял Дракон. Он приблизился так тихо, что она не слышала ни звука. Он выглядел отдохнувшим и бодрым.
— В глазах брата я один стою целого отряда. Вот я и буду твоим эскортом, моя прекрасная сестра. Вулф считает, что его жена слишком много трудится, и будет только рад, если ты проведешь день за сбором цветов.
— Лучше и быть не может! — просиял Ульрих. — Ну, раз все препятствия исчезли, мы можем идти.
— Стойте! — крикнула Кимбра. — Что все это значит? Дракон, ты тоже будешь собирать цветочки?
Они остановились и повернулись с заметной неохотой. Дракон сделал беспечный жест.
— Собирать… не обещаю, зато буду зорко смотреть по сторонам.
— И Вулф в самом деле не рассердится, если я покину крепость на целый день?
— Ну что ты!
— Все же лучше поставить его в известность. Где я могу его найти?
— В трапезной, но делать этого не стоит. Он занят и просил ему не мешать.
— Чем же он занят?
Четверо неловко переглянулись. Казалось, никто не хочет брать объяснение на себя. Потом Дракон все же заговорил:
