– Несколько недель назад Атреус сказал нам, что скорее всего на Акоре произойдет извержение вулкана, – сообщила Брайанна, когда они обходили дворец. Обе женщины с радостью убеждались в том, что недавний катаклизм не нанес зданию непоправимого урона. – Когда мы уезжали в Англию, у меня закралось предчувствие, что здесь назревает что-то серьезное. И все равно слова Атреуса повергли меня в шок.

– Он успокаивал нас, говоря, что все обойдется, – вставила Кассандра. – И потом я наконец поняла одну вещь, которая очень долго оставалась для меня загадкой.

– Что вы имеете в виду? – тихо спросила Персефона, удивляясь тому, как быстро она освоилась в обществе двух знатных дам.

– Как вы, наверное, знаете, раньше я умела предсказывать будущее, что для меня, по сути, было ужасным бременем, но оно сослужило хорошую службу, когда Акора находилась в опасности. Я с легкостью могла объяснить почти все свои видения, но одно из них привело меня в замешательство. Я увидела темноволосого мальчика, играющего на древних стенах Хоукфорта, и поняла, что мальчик – наш с Ройсом сын. Мне показалось, что его предназначение – служить Хоукфорту.

Когда родился Гейвин, я, к своему удивлению, не нашла в нем никакого сходства с тем мальчиком. А потом оказалось, что я видела своего второго сына, Дэвида. – Она помолчала и тихо продолжила: – Одно время я боялась, что Гейвин не доживет до вступления в должность правителя Хоукфорта. Но страх почему-то казался мне неоправданным. У меня родилось такое чувство, что Гейвина ждет нечто иное. – Она улыбнулась и сжала руку Персефоны. – Я так рада, что мой сын нашел свое будущее!

Потом начались слезы, объятия, смех, и из души Персефоны ушли последние опасения.

Она окончательно убедилась в том, что родные Гейвина приняли ее к себе в семью, подтвердив свое хорошее отношение к ней во время праздничного обеда. Гейвин, Атреус и Ройс немного запоздали, потому что обсуждали серьезные вопросы.

К ним присоединились и другие гости, в том числе тетушки Персефоны – Мелисса и Электра. С последней она увиделась впервые. Сестры Дейлоса привели своих мужей, сыновей и дочерей. Все они радовались знакомству с Персефоной. Кроме того, Гейвин пригласил на торжество Лайама Кемпбелла. Правда, он вряд ли предполагал, что нахальный шотландец сядет рядом с его сестрой Атлантой и очень быстро завяжет с ней весьма приятные отношения.

Их стол стоял под высокими окнами, откуда врывались городские запахи и шумы Илиуса. Когда обед закончился, Атреус взглянул на Персефону.

– Мы думали, как назвать новый остров, – промолвил он ей. – Гейвин внес отличное предложение.

– Какое же? – поинтересовалась она, улыбнувшись своему жениху, который сидел рядом.

– Как звали вашу маму? – спросил Атреус.

– Мою маму… Гейвин тихо проговорил:

– Дейматоса больше нет, милая. На его месте возник новый остров. В тех краях жила твоя мама, там она растила своего ребенка. Нам хотелось бы, чтобы вновь рожденная земля напоминала людям о том, что прошлое, как бы мы его ни лелеяли, не определяет наше будущее. Его можем сделать только мы сами.

В глазах Персефоны блеснули слезы, к горлу подкатил комок.

– Мою маму звали Аврора, – только и смогла выдавить она.

– Аврора, – с удовольствием повторил Гейвин. – «Рассвет»! Точно: новый остров будет новым рассветом Акоры.

Сидевший напротив ванакс провозгласил:

– Добро пожаловать в нашу семью, Персефона. Это большая честь для всех нас.

На этом позвольте оставить наших героев прямо там, во дворце, расположенном высоко на холме, откуда открывается панорама Акоры. Но прежде давайте задержимся в обеденном зале еще на несколько мгновений и послушаем, о чем пойдет речь дальше. Гейвин, отдохнувший, счастливый, влюбленный, вдруг спросил:

– А кстати, где Клио? Я думал, она первая захочет вернуться.

Клио – такая же рыжеволосая, как и ее мама… Девушка, которая увлекалась историей Акоры и засыпала в библиотеке, изучая старинные документы. Почему же она не приехала домой вместе со своими родителями?

– Клио осталась в Англии, – тихо сказала Брайанна и взглянула на мужа. – Ее удерживает там один молодой человек.

Да-да, дело обстояло именно так. Но это уже другая история.