– Погодите, минуточку. То есть вы хотите сказать, что собираетесь захватить нашу линию? – Антон выглядел ошеломленным. Такого поворота событий он явно не ожидал, хотя следовало бы. Вот я почему–то именно так и думал. И ведь оказался прав, черт возьми.

– Именно. И мы предлагаем вам сделать это без кровопролития, без войны. Мирным путем.

– Но… но как же мы будем… без патронов–то? На что мы будем покупать все необходимые вещи? Как наши ресичеры будут выходить на поверхность с незаряженным оружием?

– Я же сказал, в случае вашей капитуляции ваша ветка полностью пойдет под опеку «красных» и…

– И что с того? Что мы с этого поимеем? Вы хотите сказать, что будете поставлять нам самое необходимое? – насмешливо вопрошал дядя Вова. – И от кого вы нас будете опекать? От самих себя, что ли? Что б вы знали, если бы не вы, «красные», у нас… да хотя что у нас, во всем метро царил бы порядок и покой. И только вы всем мешаете, все портите. Язва на теле метро!

– Я бы попросил без оскорблений, – ровным голосом, не повышая тона, сказал Ньютон, но дядя Вова тут же замолк, словно понял, что имеет дело с соперником, спорить с которым было бессмысленно. Это действительно было так, человека, подобного Ньютону, мне встречать еще ни разу в жизни не приходилось.

– Я все сказал, – Ньютон сейчас чувствовал себя триумфатором и наслаждался этим. – У вас два варианта – либо вы отдаете нам все патроны, либо война. Но мы не такие уж тираны и деспоты, какими вы нас себе представляете. Сроку вам – неделя. Подумайте, решите, что для вас лучше – быть порабощенными нами мирным путем или же все–таки отвоевывать свою свободу. Сегодня, если не ошибаюсь, среда. Время, – Ньютон чуть приподнялся, глядя на мои наручные часы, – время 9:58. Итак, в следующую среду в десять часов три делегата от вашей линии должны будете прибыть на станцию «Владимирская» и отдать нам патроны. Разумеется, безоружными. Не придете – пеняйте на себя.

Мы долго еще молчали, переваривая услышанное. Не может быть, что мирной жизни пришел конец. Положение дел было очень плачевное. Оба варианта означали практически неминуемую гибель для всех «оранжевых».

– Это все? – глухим голосом спросил Антон. Он отрешенно смотрел на полированную поверхность стола, обхватив голову руками.

– Да, пожалуй, – уголки губ Ньютона взлетели вверх и оставались в таком положении еще довольно долго. – Будут еще вопросы?

Антон тяжело дышал как после пробежки километрового кросса. Он был подавлен услышанным и уже просто не знал, что еще сказать. Дядя Вова внешне оставался спокойным, но тоже молчал и только один он знал, что творится у него на душе.

– Тогда мы свободны? – Ньютон уже встал со стула, даже не дожидаясь ответа. Нахальная сволочь!

– Подождите, – крикнул я и довольно громко, потому что абстрагированный от нашего мира Антон вздрогнул и удивленно уставился на меня. Ньютон медленно, явно нехотя, сел обратно. – Можно вопрос?

– Что ж, валяй, – махнул рукой Умник. Я проигнорировал его пренебрежительный жест и спросил:

– Почему вы, «красные», такие? Зачем вам надо воевать? Для чего вам нужна власть? И почему вы прислуживаете Анимусу, а хотя не попытаетесь свергнуть его? Жили бы себе как все остальные, нормальные люди, а не как хищные звери.

Ньютон был если не поражен, то очень удивлен. Губы его дрожали в попытке что–нибудь ответить, но ничего вразумительного ни я, ни, думаю, кто–либо другой, не слышал. Интересно, что с ним случилось? Куда делась его надменность, напыщенность, гордость? Все это в момент улетучилось, Ньютон превратился в беззащитного блеющего барашка.

– Мы должны подчиняться Анимусу, – наконец выдал он, – иначе… иначе… тебя это не касается!

Теперь Умник стал прежним.

– Все, я не намерен больше оставаться здесь, – завопил Ньютон, разве что огонь не изрыгал. – Отвезите нас обратно, живо!

– Тише, тише, – дядя Вова примирительно вскинул ладони. – Сейчас распорядимся, и вас отконвоируют. Мы тоже не хотим, чтобы вы здесь оставались.

Последнюю фразу он произнес шепотом. Я услышал, а Ньютон нет, и, слава Богу, а то кто знает, какова бы была его реакция.

Дядя Вова сказал мне оставаться в палатке, а сам вышел, уводя вслед за собой «красных». Я, ожидая его возвращения, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Положение дел явно не радовало. И сегодняшний день у меня, пожалуй, самый черный в моей жизни, правда, вместе с тем самый насыщенный событиями. А ведь сейчас только утро. То ли еще будет!

Ответов на свои вопросы я от Ньютона так и не услышал, но одно понял точно: он, а вместе с ним и все «красные», очень боятся Анимуса. А это немаловажный факт.

Глава 6. Собрание

В политике самое скверное решение –

не принимать никакого решения.

(Захария)

Дядя Вова вернулся через пять минут. Лицо у него было озабоченное, но в глазах его почему–то ясно читалась радость. Чему радоваться только, плакать надо.

– Искал, кого отправить с этими отморозками, – объяснил свое долгое отсутствие дядя Вова. – Итак, – он сел на свой стул и скрестил пальцы в «замочек», – что будем делать с нависшей над нами проблемой?

Антон, словно только что пробудившийся ото сна, обвел туманным взглядом каждого из присутствующих в палатке, устало потер переносицу.

– Я пока не знаю, – хрипло произнес начальник. – Какие будут предложения?

– Я считаю, что нам ничего не остается, кроме как принять их условия, – серьезно сказал дядя Вова.

– Что? Принять условия «красных». Но это же чистое самоубийство! – вскинулся я на него. – Ты что же, не понимаешь, что если мы передадим им все патроны, то все, наступит конец. Что мы будем делать дальше? К тому же я более чем уверен, что «красные» вообще забудут про нас, когда мы подчинимся им.

– Да, согласен, без патронов жизнь станет уже иная. И я согласен с тобой, что «красные» – это поганые гниды, так что возможно ты прав. Однако взгляни на это с другой стороны. Мы будем без патронов, но, по крайней мере, живы.

– Да какая же это жизнь – без патронов–то? – парировал Юра, до сего момента молчавший. – Без них мы долго не продержимся. Патроны – это деньги, это защита. Патроны – это все.

– Парень правильно говорит, – кивнул Антон.

– Хорошо. Вы не хотите идти на поводу у «красных». Допустим. Но что нам тогда делать, скажите? Я иного выбора не вижу, потому и предлагаю. Говорите, и если ваш вариант будет лучше, я обеими руками поддержу его.

На некоторое время в воздухе повисла тишина. Было слышно, как за пределами палатки жизнь идет своим чередом: люди общаются, занимаются повседневными делами. Они даже не догадываются, какая угроза нависла над всей нашей веткой. Многие даже вообще не знают, что у нас были «красные», несмотря на то, что слухи в метро распространяются довольно быстро.

Я думал, какие могут быть еще решения данной проблемы и не видел их. С каждой секундой мне начинало казаться, что предложение дяди Вовы – самое разумное, хоть оно меня совсем не устраивало.

– А может нам поискать убежища, допустим, у «фиолетовых»? – предложил Юра.

– Боюсь, что твой вариант не подходит, – Антон встал с места и принялся расхаживать взад–вперед, – кто захочет принять около сотни ртов?

– Почему же ртов? Мы же не будем нахлебниками, просто станем… как бы новыми жителями линии.

– Хорошо, предположим, что так… но тогда «красные» все равно захватят нашу ветку.

– Пускай, – махнул рукой Юра. – Подумаешь, зато живы будем. И времени для переселения у нас будет предостаточно. Целая неделя.

– Нет, все равно не подходит, – дядя Вова задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Но почему?

– А как ты себе представляешь такую картину: сотня человек проходит через «Достоевскую» на Спасскую? Нас попросту не пропустят. Ни «красные», ни, если нам каким–то чудом повезет, охранники на Базаре.

Юра хотел было что–то возразить, но осекся и замолчал. Правда, ненадолго.