* * *

 Время шло, минуты медленно сменяли друг друга, и я, не зная, чем себя развлечь, достал из нагрудного кармана мою спасительницу – серебряную пятирублевую монету. Осмотрел со всех сторон, покрутил в пальцах. Вмятина от пули была неглубокой – немалая толщина металла значительно погасила удар. Тот день, когда я нашел монету, поистине знаменателен, ведь если бы не она, меня бы уже не было в живых.

В руках у меня была вещь, которая спасла мне жизнь. Верится с трудом, но это так. Что это: простая случайность или же кто–то хотел, чтобы я ее нашел? Этот вопрос останется без ответа, по крайней мере, до некоторого времени.

Мой взгляд скользнул по Юркиному лицу. По его глазам было крайне сложно определить: спит ли он с открытыми глазами или же просто уставился на носки своих ботинок. Я ни разу не видел, чтобы мой друг спал с несомкнутыми веками, однако вполне допускал возможность такого явления.

На станции в данный момент царила тишина, и лишь голос Славы, который рассказывал Валере очередную историю, нарушал безмолвие:

– Представляешь, бывал я как–то раз на «Приморской». Давно это было, подробностей уже не помню, но самое главное глубоко отпечаталось в моей памяти. В общем, шли мы втроем – я, Пашка и еще один паренек нашего возраста, Андрей его, вроде бы, звали, по перегону на «Приморскую». На касках у каждого – по фонарику, все с оружием – все чин по чину, как положено. Значит, шли мы, шли, как Андрей вдруг закричит, громко, протяжно. Так кричат от невыносимой боли обычно. Я повернулся и вижу, что Андрей стоит на месте неподвижно, а голова у него повернута на девяносто градусов, а то и больше. И продолжает при этом орать. Я схватился за оружие, да только куда стрелять–то? Объекта не вижу. А голова Андреева продолжает выкручиваться какой-то невидимой силой. Уже вовсю слышен треск позвонков. А парень еще жив, как ни странно. Ну я сжалился над ним и выстрелил в голову, чтоб не мучился. Я думал на этом ужасы и закончатся, ан нет, черта с два. Практически сразу после того, как я пристрелил Андрея, стал кричать Пашка. И секунды не прошло, а руки и ноги его уже отделились от тела, и на рельсы упало только расчетвертованное тело. Стены, потолок и сам я - всё было залито кровью. От страха чуть в штаны не наделал. Бросился что было сил в сторону «Приморской», не особо–то рассчитывая, что доберусь до туда. Но, как видишь, добрался, иначе бы не сидел тут с тобой и не разговаривал.

– А что это было? – севшим голосом поинтересовался Валера. История произвела на него сильное впечатление.

– Что убило ребят? А хрен его знает! Может, призраки, может не призраки. Мне по большому счету все равно. Одно скажу: после этого случая я на «Приморскую» ни ногой.

Ох, Слава, Слава. Любишь ты придумывать, фантазер! Я был на девяносто девять процентов уверен, что рассказанная им история – не более чем выдумка. Во–первых, Пашка, который якобы ходил с ним на «Приморскую», умер от воспаления легких и не где–нибудь, а на своей родной «Новочеркасской». Во–вторых, история была совсем уж неправдоподобной. А уж зная Славку не первый год, могу с уверенностью сказать, что услышанное мной – не что иное, как его очередная байка.

Валера доверчивый человек и верит кому угодно. Скажешь ему, что инопланетяне существуют, приведешь парочку сомнительных фактов на этот счет и готово – он уже на крючке. А Слава пользуется этим и рассказывает ему разные небылицы, которые, вполне возможно, сочинял на ходу.

Как бы то ни было, вмешиваться в их разговор я не собирался.

Я повернул голову и посмотрел на вестибюль станции «Лиговский проспект». Как и «Новочеркасская», раньше он был освещен тусклым оранжевым светом. Теперь же единственным источником света были четыре энергосберегающие лампочки, прикрученные на конец стоящих вертикально металлических балок и подключенные к бензиновому генератору.

Палаток на станции было немного – всего семь. Здесь остались только смельчаки, не захотевшие покидать привычное место. Почему смельчаки? Да потому что в случае чего первый удар придется по ним.

И вообще «Лиговский проспект» претерпел значительные изменения и не в лучшую сторону. Еще бы, двадцать лет за станцией никто не следил. Такая же участь постигла многие другие станции петербургского метрополитена, некоторые из них и вовсе оказались заброшенными и сложно представить, что там вообще сейчас творится…

Вдруг стало совершенно тихо – будто я в одночасье оглох. Неслышно было ни единого звука, вообще ничего. Такое бывает, когда целиком погружаешься в свои мысли. В данный момент я не думал ни о чем и одновременно о всем сразу. Что интересно, объяснить это  нельзя, и никто бы, думаю, не мог, хотя, наверняка, такое у всех случалось.

В итоге я и не заметил, как заснул.

* * *

Открыв глаза, я осмотрелся. Юры рядом не было. Куда он мог уйти? Конечно же, в сортир, куда же еще?

Я встал, протер глаза, потянулся. В спине что–то хрустнуло, – так у меня всегда бывает, когда тянешь позвоночник. Потом встал на ноги и поднялся на платформу. Покидать пост в отсутствие своего напарника было большой глупостью – враг может быть только этого и ждал – но я хотел посмотреть, на месте ли Валера и Слава. Отчего–то мне стало вдруг неспокойно. Но, конечно же, они были на месте, куда им было деваться. Говорили о чем–то своем. Было бы очень странно, если бы я их там не застал.

Увидев меня, оба помахали мне руками и возобновили беседу.

Все сомнения мгновенно улетучились, и я вернулся на свое место. Сел на мешок по–турецки, локоть положил на колено и ладонью подпер щеку. Правда, в такой позе я не смог долго продержаться, поэтому ее пришлось сменить на более удобную и привычную.

Итак, я стал ждать возвращения Юры. Но прошло уже пять минут, десять – он все не появлялся. Может быть, он застрял надолго потому, что стало что–то не в порядке с желудком? Минутная стрелка давно уже обошла четверть циферблата, но Юра так и не объявился. Я, решив больше не покидать поста, окликнул Валеру.

– Что случилось? – немного недовольно поинтересовался он. Скорее всего, я перебил Славу, когда тот остановился на самом интересном месте в его очередной истории.

– Ты Юру не видел?

– Нет, – ответил Валера удивленно, будто я у него спросил, сколько у человека пальцев на руке. – Он же с тобой должен быть.

– Да я задремал, просыпаюсь – а его нет.

– Как? Ты заснул на посту? – теперь Валера был удивлен еще больше.

– Ну да, а что, нельзя? Как будто ты так не делал?

– Ладно, проехали, – сказал Валера после секундной паузы. – Быть может, Юра отлить пошел?

– Сомневаюсь, его уже двадцать минут нет. Слав, а ты не видел Юру?

– Не–а, не видел.

– Ну ладно...

Я не на шутку обеспокоился. Самое интересное, что Юра покинул пост, не предупредив меня. Вообще–то так делать не положено, и я сомневаюсь, что у него были сверхнеотложные дела, чтобы он стремглав бросился их выполнять, оставив меня, спящего, одного. Мало того, что Юра в первый раз покинул свой пост, так он еще и впервые нарушил правила.

Пословица «правила существуют для того, чтобы их нарушать» к нему ни в коей мере не относится. Юра всегда жил по законам и общепринятым нормам и никогдане преступал черту. Уж на что правильный человек, и даже, может быть, чересчур. А сейчас… это было совсем на него не похоже, отчего его отсутствие даже пугало меня.

Я успокаивал себя мыслями о том, что Юра скоро вернется, объяснит, где пропадал столько времени, и мы спокойно, как будто ничего и не было, продолжим дежурство. Но он все не появлялся, что не нравилось мне все больше и больше.

А что, если он ушел? Я тут же отмел эту версию. Дрезина была здесь, вряд ли бы Юра пошел назад на своих двоих. Да и, опять–таки, почему он не сообщил мне? Почему его не видели ни Валера, ни Слава? Нет, этот вариант определенно не подходил.