– Тогда пусть она придет ко мне и попросит прощения за свою ложь. Ни в чем другом я более не стану винить ее, ведь она от природы была вспыльчива, но той страшной лжи я не смогу простить ей, если она сама не попросит об этом. Ведь и ты не простила бы такого, мама. Что, если бы Марцина попыталась соблазнить Таноса, а затем сказала бы, что все было совсем наоборот?
– Соблазнить Таноса? – Илона не сдержалась и залилась звенящим смехом. – Я бы ни за что не поверила в это, Лара.
– Вот и я не поверила, что Калиг пытался совратить Марцину. – Лара стояла на своем. – Но, мама, неужели подобная ложь не разозлила бы тебя?
Смех Илоны стих, и она сказала:
– Да, конечно. Очернить Таноса, который всегда был очень добр к Марцине, было бы ужасно, Лара, так же как и ее ложное обвинение в адрес Калига. Я хорошо понимаю твой гнев, но ты должна простить дочь. Лара, если Силы Тьмы снова восстанут, мы ведь не хотим, чтобы они заманили Марцину на свою сторону. А учитывая, кто ее настоящий отец, вероятность этого велика. Мы приложили немало усилий, чтобы сделать Марцину сильной, верной и доброй, и все же в ней остается это опасное, разрушительное безрассудство, которое она непременно должна научиться контролировать.
Внезапно Калиг вытянул руку, казалось в пустое пространство. Его пальцы почти полностью сомкнулись, и резким движением он из ниоткуда втащил Марцину, которая оказалась теперь между ними.
– Кажется, у нас тут шпион, – произнес он. У него был суровый и очень озабоченный вид. – Как давно ты подслушиваешь, Марцина?
Обычно бледное лицо Марцины теперь стало совершенно бесцветным. Она посмотрела на бабушку:
– Бабушка, что значит «учитывая, кто ее настоящий отец»? – Ее молодой звонкий голос дрожал, а фиалковые глаза были полны страха.
Лара протянула руку и буквально вцепилась в предплечье Калига. Ее пальцы судорожно впились в его мускулы. Илона издала какой-то неопределенный звук – не то всхлипнула, не то жалобно простонала. Ее взгляд отчаянно метался в поисках спасительных глаз Лары.
– Моим отцом был Магнус Хаук, не так ли? – В юном голосе Марцины чувствовалось страдание.
Лара сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Отпустив руку Калига, она подошла к своей младшей дочери и заключила ее в нежные объятия.
– Ты ведь знаешь, как я люблю тебя, мое невыносимое дитя? – сказала она и провела рукой по ее темным волосам. – Даже когда ты совершаешь глупые, бездумные поступки и бесстыдно лжешь мне, я все равно люблю тебя.
Марцина посмотрела на мать. Тепло ее рук, ее объятий успокаивало, и в эти мгновения она почувствовала себя такой защищенной, какой не была уже десятки лет.
– Ах, мама, прости меня. Калиг даже не приближался ко мне. Это я желала, а когда он отказал мне, я была в ярости. Я не хотела лгать, но я восхищаюсь им всю свою жизнь.
– Я знаю, – тихо сказала Лара. – Я прощаю твою жестокую ошибку, моя родная. – Она нежно поцеловала Марцину в макушку.
– Но, мама, о чем говорила бабушка? Моим отцом был Магнус Хаук, ведь так? – Марцина смотрела на Лару с нетерпением и неумолимым вопросом во взгляде.
У Лары не оставалось выхода, она должна была поведать Марцине тайну, которую хранила так много лет.
– Вы с Таджем родились в один день, – начала Лара. – И все поверили, что вы родные двойняшки. И Магнус Хаук тоже поверил, что ты его ребенок, так же как и твой брат. Но он не был твоим отцом, Марцина. Вскоре после того, как был зачат Тадж, на равнине снов меня изнасиловал Колл, Повелитель Сумерек. Ты его дочь.
– Нет! – вскрикнула Марцина.
Ее взгляд заметался между Илоной и Калигом, в надежде, что кто-то из них опровергнет это, но они молчали.
– Есть еще кое-что, – добавила Лара, – и ты должна знать это. Когда-то давно, когда я проводила лето в Новом Дальноземье среди кланов, Колл, Повелитель Сумерек, похитил меня и стер мою память. Он считал, что я его избранная жена. Он зачал мне сына. У Повелителей Сумерек может быть только один наследник, хотя при этом они могут иметь много дочерей. Калиг помог восстановить мою память и рассказал мне, что все это было спланировано, чтобы я родила Коллу сына, который в будущем посеет хаос в Темных Землях. С помощью магии, которую мне вернули, я сделала так, что детей стало двое. Рождение Колгрима и Колбейна внесло анархию в Темные Земли. После я вернулась к своей настоящей жизни. Воспоминания о тех месяцах, что я провела там, были стерты из памяти всех нас, ради нашей же безопасности. Но Колл стал являться мне в снах, пытаясь вернуть меня. В конце концов Калиг был вынужден поведать мне о том, что произошло, и вернуть мои воспоминания о времени, проведенном в Темных Землях, чтобы я могла защитить себя, так как Колл угрожал, что расскажет обо всем Магнусу. Однако я сделала это первой.
– Что же сделал отец… то есть доминус, когда ты рассказала ему? – спросила Марцина.
Она казалась такой уязвленной, ослабленной и сломленной!
– Он был в ярости. Его гордость была растоптана. Он проклинал меня и Калига. В какой-то момент твоя бабушка уже грозилась превратить его в камень, так он разозлил ее. Но вскоре его гнев и боль утихли, ведь твой отец любил меня.
– Не называй его моим отцом! – воскликнула Марцина. – Он не был моим отцом! Моим отцом был монстр, изверг, который силой, против твоей воли зачал меня! – И она отчаянно и горько зарыдала.
Лара обняла свою младшую дочь, крепко прижав к себе.
– Магнус Хаук так и не узнал правды о твоем появлении, моя милая. Он считал себя твоим отцом, и он был им. Твоим единственным и настоящим отцом.
– Значит, я родная сестра Повелителя Сумерек, – медленно произнесла Марцина и внезапно вспомнила, как давным-давно она впервые отправилась жить в леса, к бабушке королевских кровей.
Тогда она только научилась перемещаться из одного места в другое с помощью магии и, будучи в восторге от новых возможностей, появилась в покоях Лары, чем очень ее удивила. Марцина застала мать за разговором с двумя молодыми людьми, но Лара в тот же миг, почти без объяснений, волшебным образом спрятала их.
– В тот раз, когда я впервые переместилась с помощью волшебства… – начала Марцина.
– Да, я помню, – кивнула Лара.
– Я успела бросить лишь взгляд на тех двух молодых людей, что были с тобой. Их лица были одинаковы, но один из них был темный, а другой светлый. – Марцина перебирала воспоминания. – Кто из них стал Повелителем Сумерек, мама?
– Колгрим, тот, что с золотистыми волосами, – ответила Лара.
– Что же случилось с другим, темноволосым? – не унималась Марцина.
– Колгрим заточил его в темницу вместе с их отцом, в камеру, созданную принцами-тенями, – рассказывала Лара. – Никто из них уже никогда не будет свободен.
Холод и ужас сковали Марцину. По щекам ее струились слезы, но она словно не замечала их. За эти несколько минут весь ее привычный мир вдруг изменился до неузнаваемости.
– Так вот почему я чистокровное магическое создание, в отличие от Ануш, Загири и Таджа, – задумчиво подвела итог Марцина.
– Да, поэтому, – сказала Лара, продолжая гладить ее длинные черные волосы.
– В моей душе есть место и Свету и Тьме, – заметила Марцина. – И необходимо сохранять меж ними равновесие. Ведь так, мама? – Она смотрела Ларе прямо в глаза.
– Хочется надеяться, Марцина, что Свет возьмет верх над темным началом в тебе, так как в грядущей битве нам будет нужна твоя помощь, – сказала Лара.
Марцина долго молчала, но наконец заговорила:
– Теперь я понимаю, почему время от времени я совершаю столь безрассудные и низкие поступки.
– Никто не совершенен, – ответила Лара. – Даже в магическом мире. Всегда и во всем должно быть равновесие.
– Как же ты можешь любить меня?! – в порыве спросила Марцина. – Ведь он взял тебя силой!
– Да, это правда, что ты не была плодом любви, – откровенно сказала Лара младшей дочери, – но, как только я увидела тебя, с самой первой секунды я полюбила тебя, Марцина. И Магнус искренне любил тебя. Всю свою жизнь ты была окружена любовью, и именно она делает тебя сильной и будет придавать тебе сил всегда.
