– Знаешь, я в последнее время решила говорить то, что думаю. Какой смысл в этих фальшивых светских разговорах?

– Ты абсолютно права.

Я знала, что раз она захватила инициативу разговора, то сейчас начнется ее вторая любимая тема: не стоит иметь детей, поскольку с ними много хлопот и они портят фигуру. Поэтому я решила пойти в наступление и выпалила:

– Ты знаешь, я уезжаю в Гавану!

Она помолчала, потом спросила:

– Надолго?

– Не знаю.

– А как же муж?

– Не знаю. Даже не знаю, как ему сказать об этом.

Весь вечер подруга меня отговаривала. Но чем больше она приводила аргументов, тем явственнее я ощущала себя уже не здесь, не в ее тихой квартирке с уютными бархатными подушечками и висюльками из страз.

– Надо пойти в церковь, чтобы принять правильное решение, – заключила подруга.И мы пошли в Новодевичий, где под пение церковного хора я подняла глаза к голубому с ангелами своду и увидела в клубах курящегося ладана самолет «Москва – Гавана».

Вернувшись домой, я остановилась на пороге кабинета, глядя на спину работающего за компьютером мужа.

Не решаясь сказать ему о своем решении целую неделю, я отправлялась на кухню мыть посуду или готовить обед. Я не чувствовала вкуса пищи, и мне казалось, что качество моей стряпни ухудшилось.

– Слушай, по-моему, я пережарила мясо?

– Да нет, что ты, все в порядке. Отличное мясо. И прожарка отличная. Еще вина?

– Да, пожалуй.

Я сделала большой глоток. Потом еще один.

К моему удивлению, муж воспринял новость без эмоций:– Надо так надо. Езжай…

Что-то весеннее уже появилось в сыром февральском воздухе, но на улицах было по-прежнему холодно и темно.

– Нет, ты, правда, не обидишься? – не унималась я спустя еще неделю.– Ну, я, конечно, буду скучать по тебе. Но я тебя понимаю. Иногда надо уехать.

Я так волновалась, что не могла сосредоточиться ни на цене билета, ни на дате.

– Мне нужен билет на любое число. Любое ближайшее.

– А обратный билет вам нужен?

– Нет. То есть да! Да, конечно, нужен. На любое число недели через две.

– С открытой датой?

Да я изведусь там с открытой датой! Каждый день буду думать, что срочно должна возвращаться в семью.

– Нет! С закрытой! Недели через две, три…

Женщина в красивой форменной рубашке с оранжевым платочком, галстуком, постучала коготками по клавишам и отправила на печать мой будущий билет:

– Теперь в кассу.

Я вывалила в окошечко перед кассиршей кучу бумажек. Не важно, сколько это стоит. Деньги есть. Получены за дизайнерские труды.

– Вы можете сдать или обменять ваш билет в любой день за сутки до вылета без потери в цене. В последние сутки перед вылетом вы также можете сдать или обменять ваш билет – с потерей в пятьдесят процентов стоимости. Если вы сдадите билет за час до вылета, вы потеряете семьдесят пять процентов стоимости билета. – С этими словами кассир вручила мне билет.

Время до вылета прошли в горячечном бреду. Я составила список дел по подготовке к поездке и целыми днями металась между фитнесом и СПА.

Каждое утро я качала пресс, сделала маникюр, педикюр, мезотерапию, обертывание, химическую окраску бровей и ресниц, глубокую эпиляцию бикини, несколько раз посетила солярий и отбелила зубы.

Не сказать, чтобы я всего этого раньше не делала. Но теперь в пару недель уложилось то, что я обычно совершала за полгода.

Еще я сделала татуаж губ, о котором мечтала несколько лет, но все откладывала, и перешила в ателье тетино платье в крупный цветок, которое в последний момент забыла забрать.

Кроме того, я взяла несколько уроков сальсы.Худеть не пришлось. Аппетит пропал сам собой.

– Если ты скажешь, чтобы я не уезжала, я сдам билет, – сказала я, придирчиво разглядывая себя в зеркало.

Муж обнял и поцеловал меня:

– Поезжай.

И только ночью, когда мы оба лежали, как обычно, без сна, он спросил меня тихо и нежно:

– Пушанчик, куда ты едешь?

Я прижалась к нему:

– Давай я не поеду?

Но он ответил:– Нет. Лучше поезжай.

По дороге в аэропорт таксист цитировал мне Библию: «Если ты возжелал жену ближнего своего – выколи себе глаз. Если не можешь выколоть глаз – отрежь руку. Если не можешь отрезать руку – убей себя».

Я кивала, хотя и не помнила такого в Библии. Мне все теперь безразлично: через пятнадцать часов Педро Алехандро будет встречать меня в аэропорту имени Хосе Марти.

Я пыталась вспомнить лицо этого человека, которого видела только один раз, да и то в темноте. Узнаем ли мы друг друга?

В письмах он рассказал о себе не много. Был женат, сейчас в разводе. Имеет трех сестер и одного брата. Когда Педро было семнадцать лет, мать переплыла на лодке океан и теперь живет в Майами. С тех пор он ее не видел. Про отца никакой информации не сообщил. По гороскопу – Весы. Мечтает собрать семью и устроить праздник.

Это все, что про него известно. И еще – у него большие мозолистые ладони.

Он никогда не спрашивал: чем я занимаюсь? Есть ли у меня семья? Сколько я зарабатываю? Есть ли у меня квартира? Кто мои родители? Есть ли у меня дети?И я очень благодарна ему за отсутствие этих вопросов.

В самолете я вполуха слушала соседку Тамару, которая оказалась дистрибьютором какой-то косметики и биодобавок, способствующих достижению вечной молодости. Она без умолку тараторила тексты, заученные из пособий по продажам, в надежде, что я поведусь и куплю у нее что-нибудь или, вдохновившись, вольюсь в их дистрибьюторскую сеть, а она получит за это бонусы.

Мне не хотелось ее огорчать, но и покупать ничего не хотелось, и я украдкой разглядывала темную африканскую руку с розовой ладошкой, которую закинул за спинку своего кресла мой сосед спереди.

Его приятель, тоже африканец, сидел справа от меня и настойчиво предлагал мне сфотографироваться. Я отказывалась.

– Я хотел бы рассказать своим друзьям в Африке, что у меня в самолете появился друг.

– Ах, он из Африки?

– Да, из Африки. Они все из Африки. И он, и его друзья.

Темная рука его друга болтается прямо перед моим носом, я вглядываюсь в странные ногти, и меня постепенно начинает охватывать страх. Что за человек этот Педро?

– А можно вас подвезти из аэропорта до отеля?

– Нет.

– Опять нет?

– В аэропорту меня будет встречать мой друг.

– Ах, как жалко.Ничего, переживешь.

Я от нечего делать встала в очередь в туалет. Ноги затекли, спина болела. Начала приподниматься на носочках, чтобы размяться.

– Вы балерина? – спросили рядом.

Зашла в туалет и посмотрела на себя в зеркало. Посмотрела и вздрогнула – на меня строго и придирчиво смотрела капризная блондинка. Она долго меня разглядывала и осталась недовольна всем: тем, как скомкались нечесаные локоны, сухостью и бледностью кожи, морщинками под глазами.– Здесь невыгодное освещение, – пробормотала я и вышла.

На табло появилась надпись, что температура за бортом минус пятьдесят шесть градусов, высота девять километров, а время в полете одиннадцать часов. Значит, через час я встречу этого Педро.

И сама не знаю почему, наверное для храбрости, я соглашаюсь сфотографироваться.Темнокожие парни обрадовались невероятно, и каждый стал просить меня сфотографироваться с ним на его телефон. Благодарили так, словно я кинозвезда.

Гавана. Аэропорт. Картина Пикассо «Девочка на шаре». Темная фигура мужчины на переднем плане – это он. Мой черный человек. Такая же прямая, как у героя картины, линия плеч. Рядом с ним, огромным, любая почувствует себя девочкой на шаре.

Я стараюсь сохранять равновесие не только физически, но и психически. Невольно то и дело прикладываю руку ко лбу: не брежу ли. Пересчитываю куки, которые получаю в обменнике вместо евро. Кажется, у меня температура.

Он подхватывает мой чемодан и меня. Все пассажиры с рейса, включая Тамару с мужем, на меня смотрят.

Не помню, как добрались до гостиницы.Пальмы в лучах заката: неужели я в Гаване?