Алехандро привлек меня к себе и поцеловал. Дети завизжали от восторга.

Амая схватила Педро за руку:

– Ты что?! Какой пример ты показываешь детям!

Другие женщины тоже закричали:

– Вы с ума сошли! Прекратите целоваться! Здесь дети!

– Ой, я забылся! Извините, извините! – Алехандро раскланялся во все стороны.

И все продолжили трясти бедрами и тереться гениталиями как ни в чем не бывало.

Вдруг я услышала, что в телеке исполняют рэп про пиплов Кахакинта – туповатых, но неунывающих жителей мегаполиса. Так вот откуда приятели Алехандро взяли свой речитатив! Это местный хит.

Услышав знакомые рифмы, Алехандро оживился:

– Эта песня о том, что все зависит от тебя. – Он встал передо мной на колени.

Все расступились, хлопая в ладоши и подпевая, а он молитвенно сложил руки и повторял:

– Слово за тобой! Я принял решение! Теперь все зависит от тебя!

– Что? Что от меня зависит? – спрашивала я, и у меня зачесались глаза, выступили слезы: – Ничего от меня не зависит! – Я почувствовала запах гари, доносящийся из кухни. – Чем-то пахнет! – кричала я, но меня никто не слушал.

Наконец Алехандро встрепенулся:

– Свинина!!!

Все толпой побежали на кухню.

Пароварка издавала неприятный вой, вместе с которым, как из трубы паровоза, из нее вырвалось облако пара или дыма. Свинина превратилась в сухие комочки, которые хозяева высыпали прямо на стол. Я пришла в ужас.

– Это нормально! Это о’кей для нас, – похлопал меня по плечу Алехандро.

Жадные руки быстро разбирали свиные комочки. Не успела я опомниться, как вся свинина исчезла. По тому, как долго ее пережевывали, я поняла, что она, видимо, превратилась в жвачку.

Алехандро наслаждался видом жующих родственников. Его лицо размякло в добродушной улыбке.

– Ми рейна, посмотри, какие у меня прекрасные племянники! Они мне как дети! – С этими словами он блаженно развалился в драном кресле и снова закинул ноги мне на колени. – Сестра получает сорок долларов на электромеханическом заводе. Это большая зарплата у нас. Ей за хорошую работу дали эту квартиру. Но все равно денег не хватает. У Анхеля, – Педро кивнул на одного из своих «прекрасных племенников», – скоро будет день рождения, я хочу подарить ему новые кроссовки.

Я посмотрела на ноги племянничка и увидела, что на них стоптанные кроссовки без задников.

– А где его отец?

– Моя сестра уже два года живет без мужа. Развод.

– Бедные дети…

– Наши родители тоже в разводе. Это типично для нас. Наша мама вышла замуж, родила моих двух сестер и развелась. Потом снова вышла замуж, родила меня и снова развелась. А потом опять вышла замуж и родила еще двоих…

– Так вы с сестрой родные только по матери?

– Да, но ее дети мне как родные! И вон те дети – тоже! – Алехандро показал в проем двери на трех шоколадных очаровашек, резвящихся на лестничной клетке. – Это дети моего брата, он тоже бросил жену. Вон она, в розовом платье. Мы любим ее, потому что она хорошая женщина. Она очень хорошая женщина.

– В твоей семье все разводятся. И ты предлагаешь мне стать твоей женой?

– Ми рейна! Мы с тобой никогда не разведемся! Поверь мне, этого не случится! Я тебя искал всю жизнь!

Я машинально достала из сумки противогрибковую мазь и начала массирующими движениями втирать ее в огромные растрескавшиеся пятки.Алехандро доволен. Родственники, доедая свинину, поглядывают на него с уважением.

– Кансадо? – спросил меня Алехандро.

Я уже знаю, что «кансадо» значит по-испански «устала?».

Я киваю. И его широкие ладони обхватили меня, как суточного цыпленка, и перенесли на матрас, лежащий прямо на полу.

К грязным матрасам мне уже не привыкать.

– Нау релакс! Релакс, ми рейна! Спи!Я мгновенно заснула.

Когда я открыла глаза, было темно. Душная ночь заползала в открытое окно, несмотря на железные ставни. Через полоски металла балконной двери в комнату заглядывает любопытная бледнолицая луна. Интересно, поздравил ли кто-нибудь из моих московских друзей меня с праздником?

Я вспомнила тот вечер на Малеконе, когда огромный лунный шар из-за крепости поманил меня к себе.

Рядом похрапывает Алехандро.

Я выхожу на балкон подышать, смотрю на небо, в который раз безрезультатно стараясь разыскать Большую Медведицу.

На соседнем балконе няня с синими бровями курит сигару. На ней белая ночная рубашка, что придает ей некоторую фантастичность.

– Очун! – сказала она мне, показывая на луну.

– Да, красиво! – кивнула я.

– Очун – это дева, богиня любви. Такая же красавица, как ты. Такие же золотые волосы, – говорит няня на ломаном английском. – А темнота – это Чанго, мужское начало, бог огня и танцев. Он большой, как Алехандро. – Говорить по-английски ей трудно, она машет своей трубкой, подбирая слова, стараясь объяснить мне что-то важное. – Очун спасла рабов, которые хотели сбежать на лодке и начали тонуть. Она превратилась в большую деревянную статую и поплыла по реке. Рабы схватились за нее и выплыли.

– А, понятно…

– Когда Очун и Чанго соединяются, всем людям становится хорошо!

– Да, понимаю…

– Ты – Очун, ты должна спасти Алехандро!

– Спасти? Алехандро?

– Забрать его отсюда, спасти его! Понимаешь? – настаивала няня.

– Да, да, понимаю.Няня показала на луну, со значением подняла вверх указательный палец и, царственно подобрав подол своей ночнушки, удалилась с балкона.

Я вернулась в комнату и легла на матрас. Алехандро обнял меня, не просыпаясь, и издал стон. Заснуть никак не получалось, и я стала представлять деревья в воде.

Так я пролежала с закрытыми глазами до тех пор, пока тьма за окном не стала редеть.

Где-то прокричал петух.

– Я понял тебя, амиго, – тихо сказал Алехандро, встал и вышел из комнаты.

Я видела сквозь неплотно прикрытую дверь, как он бреется, как натирает кожу головы и щеки мякотью алоэ. Потом он тихонько включил телевизор и стал смотреть повтор какого-то бразильского сериала.

Я вышла в гостиную.

– Милый, почему ты не спишь?

– Я привык рано вставать, ми рейна.

– Ты такой счастливый, у тебя есть братья и сестры, а я совсем одна.

Я легла рядом с ним на диван и уткнулась лицом в его ногу. Он гладил мои волосы и смотрел в экран.

Спать у меня уже не получится. Я встала, достала из потайного кармана сумки тысячу евро, положила их в конверт, написала на нем: «Любовнику, брату и другу» – и протянула конверт Алехандро.

– Я хочу, чтобы ты знал: я не туристка, которая однажды уедет и которой все равно, что с тобой случится дальше. Ты помог мне сэкономить деньги благодаря своим связям, и я хочу тебе их отдать. Мне будет спокойнее знать, что на всякий экстренный случай у тебя есть эта сумма.

Он не спешил брать его.

– «Любовнику, брату, другу»? – прочитал он.

– Как ты знаешь, у меня есть муж, и мы с ним многое пережили. Но так случилось, что мы с тобой стали любовниками. Я хочу, чтобы ты видел во мне еще и друга, и относился ко мне, как к своей сестре. Наверное, потому, что у меня никогда не было братьев. – По его лицу я видела, что он очень удивлен и не знает, как реагировать. – Эти деньги тебе понадобятся, например, чтобы оформить визу в Россию.

Он сидел и просто смотрел на меня.

– Здесь больше, чем потребуется на оформление визы, в любом случае ты сможешь распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению. Можешь купить кроссовки Анхелю.

«Ну, отреагируй же как-нибудь! – думала я. – Открой конверт!».

Но он все сидел и смотрел на меня. Вдруг из его глаз покатились слезы.

– Я ничего не могу поделать. Я, Кахакинта, плачу как ребенок. Что ты со мной делаешь? Я больше не могу быть сильным. Ты пробила мою броню, ты открыла мое сердце.

– Милый, сила не в силе, а в правде. Это хорошие слезы.Он сидел неподвижно и выглядел действительно как маленький мальчик, который увеличился до двух метров в высоту.

Я собралась принять душ, увидела его бело-голубую тенниску, висящую на крючке в ванной, и решила ее постирать.