Вера, или Нигилисты[1]
Драма в четырех актах с прологом
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В ПРОЛОГЕ
Петр Сабуров (хозяин гостиницы)
Вера Сабурова (его дочь)
Михаил (крестьянин)
Дмитрий Сабуров Николай
Полковник Котемкин
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА В ПЬЕСЕ
Царь Иван
Князь Павел Мараловский (премьер-министр России)
Князь Петрович
Граф Рувалов
Маркиз де Пуаврар
Барон Рафф
Генерал Котемкин
Паж
Гвардейский полковник Нигилисты
Петр Чернавич, председатель союза нигилистов Михаил
Алексей Иванасьевич, известный как студент-медик
Профессор Марфа
Вера Сабурова
Солдаты, заговорщики и пр.
Пролог
Петр (греет руки над плитой). Вера еще не вернулась, Михаил?
Михаил. Нет, батюшка Петр, еще не вернулась. До почтового отделения добрых три мили; кроме того, ей нужно подоить корову, а эта мышастая скотинка на редкость изворотлива, и девушке трудно с ней управиться.
Петр. Почему же ты не пошел с ней, глупый мальчишка? Она никогда не полюбит тебя, если ты не будешь наступать ей на пятки — женщинам нравится, когда их донимают.
Михаил. Она говорит, я и так слишком донимаю ее. Боюсь, батюшка Петр, она так никогда и не полюбит меня.
Петр. Э-ге-ге, мальчик, почему бы и нет? Ты молод и был бы хорош собой, если бы Господь или твоя мать одарили тебя другим лицом. Разве ты не один из лучших егерей у князя Мараловского, разве у тебя нет фермы с добрым выгоном и лучшей коровой на деревне? Чего еще нужно девке?
Михаил. Но Вера, батюшка Петр...
Петр. У Веры, паренек, слишком много идей в голове, а по мне бы их лучше и вовсе не было. Я прекрасно обхожусь без них, почему бы моим детям не поступать так же? Посмотри на Дмитрия! Он мог бы остаться здесь и содержать постоялый двор; многие молодые парни ухватились бы за такое предложение в наши трудные времена. Но этому бестолковому мальчишке понадобилось отправиться в Москву изучать законы! Что он хочет знать о законах? Я говорю: человек выполняет свой долг, и никто его не потревожит.
Михаил. Да, батюшка Петр, но. еще говорят, что хороший юрист может нарушать закон так часто, как ему захочется, и никто его не пожурит за это. Если человек знает закон, он знает свой долг.
Петр. В самом деле, Михаил, если человек знает закон, то может сотворить любое беззаконие, когда ему вздумается; именно поэтому лодыри становятся законниками. Только на это они и годятся. Вот он и подался в юристы, и, кстати, не прислал нам ни строчки уже четыре месяца. Хорош сын, а?
Михаил. Полно, полно, батюшка Петр! Должно быть, его письма затерялись по пути. Может быть, новый почтарь неграмотный — у него довольно тупой вид. А Дмитрий... что ж, он был лучшим парнем на деревне. Помнишь, как он застрелил медведя у овина той морозной зимой?
Петр. Да, выстрел был славный. Я и сам не смог бы лучше.
Михаил. А как он танцует! Помните, как он заставил трех скрипачей валиться с ног от усталости в позапрошлом году?
Петр. Ну да, парень он был веселый. Вся серьезность досталась девчонке — иногда она целыми днями ходит суровая, что твой священник.
Михаил. Вера всегда думает о других.
Петр. В этом ее ошибка, мальчик. Пусть Бог и царь-батюшка присматривают за миром. Не мое это дело — латать соседскую крышу. Вон прошлой зимой старый Михаил замерз до смерти в пургу, когда ехал на санях, а потом, когда пришли тяжелые времена, его жена и дети померли с голоду. Какое мне дело до этого? Не я создал этот мир. Пусть Бог и царь заботятся о нем. А потом урожай сгнил на корню, грянула оспа, и попы не успевали хоронить людей, так что мертвецы валялись на дорогах. Какое мне дело до этого? Не я создал этот мир. Пусть Бог и царь заботятся о нем. Или позапрошлой осенью, когда река вдруг вышла из берегов, снесла школу, и все ребятишки утонули. Не я создал этот мир — пусть Бог и царь заботятся о нем.
Михаил. Но, батюшка Петр...
Петр. Нет, нет, мой мальчик. Ни один человек не сможет выжить, если взвалит себе на плечи соседскую ношу. (Входит Вера в крестьянском платье.) Ну, доченька моя, долго ты пропадала. Где же письмо?
Вера. Сегодня письма нет, батюшка.
Петр. Я так и знал.
Вера. Но оно придет завтра, батюшка.
Петр. Проклятье на его голову! Неблагодарный сын!
Вера. Прошу вас, батюшка, не говорите так о нем. Должно быть, он заболел.
Петр. Ага! Наверное, заболел от распутства.
Вера. Как вы можете говорить про него такие вещи, батюшка! Вы же знаете, что это неправда.
Петр. Если так, то куда деваются деньги? Послушай, Михаил: я отдал Дмитрию половину состояния его матери, чтобы он заплатил за свою учебу в Москве. Он написал лишь три раза и каждый раз просил еще денег. Деньги-то он получил, но не по моей воле, а по ее желанию (указывает на Веру), и теперь уже пять месяцев, считай полгода, мы ничего не слышали от него.
Вера. Батюшка, он вернется.
Петр. Ну да, блудные сыновья всегда возвращаются, но ему лучше не переступать порог моего дома.
Вера (садится с задумчивым видом). С ним случилось что-то плохое. Может быть, он умер? Ох, Михаил, я так тревожусь за Дмитрия.
Михаил. Ты никогда не полюбишь никого, кроме него, Вера?
Вера (с улыбкой). Не знаю; в мире есть много других вещей, кроме любви.
Михаил. Ничто другое не стоит любви, Вера.
Петр. Что там за шум, Вера? (Слышен металлический лязг.)
Вера (встает и подходит к двери). Не знаю, батюшка. Это не похоже на коровьи колокольчики, иначе я подумала бы, что Николай вернулся с ярмарки. Ох, батюшка! Это солдаты спускаются с пригорка, и один из них едет верхом. Какие они красавцы! Но с ними есть другие люди, в кандалах. Должно быть, это грабители. Ох, не пускай их, батюшка, я не могу на них смотреть!
Петр. Люди в кандалах? Значит, нам повезло, девочка! Я слышал, что здесь будет новая дорога в Сибирь, по которой каторжников погонят на рудники... слышал, да сначала не поверил. Под конец все же выпала удача! Шевелись, Вера, шевелись! Все-таки я умру богатым человеком. Теперь у нас не будет отбоя от хороших постояльцев. Честный человек должен иметь возможность хотя бы иногда зарабатывать на мошенниках.
Вера. Эти люди мошенники, батюшка? Что они сделали?
Петр. Думаю, это те самые нигилисты, о которых нас предупреждал священник. Не стой без дела, девочка!
Вера. Тогда, наверное, они нехорошие люди.
Гомон солдат снаружи и крик «Стой!». Входит офицер со взводом солдат и восемью мужчинами в кандалах, одетыми в обноски. Один из них поспешно натягивает пальто на голову и прячет лицо; некоторые солдаты охраняют вход, другие рассаживаются. Заключенные остаются стоять.
Полковник. Эй, хозяин!
Петр. Да, полковник.
Полковник (указывая на нигилистов). Дай этим людям немного хлеба и воды.
Петр (себе под нос). С такого заказа много не заработаешь.
Полковник. Что у тебя найдется для меня?
Петр. Хорошая вяленая оленина, ваше превосходительство, и немного ржаного виски.
Полковник. Больше ничего?
Петр. Отчего же, ваше превосходительство, есть еще виски.
Полковник. Что за олухи эти крестьяне! У тебя есть комната получше, чем эта?
Петр. Да, имеется.
Полковник. Веди меня туда. Сержант, поставьте часового снаружи и проследите, чтобы эти негодяи ни с кем не разговаривали. (К арестантам.) И чтобы не смели написать ни слова, собаки, иначе вас выпорют! Теперь вернемся к оленине. (Обращаясь к Петру, склонившемуся перед ним.) С дороги, бестолочь! (Замечает Веру.) А это кто такая?
