— Орел-Решка на какое-то время уехал из города. Но он хотел, чтобы в его отсутствие все шло своим чередом.

— Ясно.

— Дела иногда делаются и так.

— Понятно. Вы взяли его за глотку, и, чтобы откупиться, он передал все, что у него было на меня, продажному легашу.

— Вы предпочли бы иметь дело с кем-то более честным?

Она провела рукой по волосам. Они были светлыми и прямыми, причесанными, если не ошибаюсь, в стиле «сассун». На фото они были гораздо длиннее, но цвет не изменился. Возможно, она не красилась.

— Хотела бы я знать, где можно найти честного легаша.

— Говорят, еще парочка осталась.

— Разве что в дорожной полиции.

— Во всяком случае, я не полицейский. Просто обыкновенный мошенник. — Ее брови вопросительно поднялись. — Несколько лет назад я ушел из полиции.

— Тогда я вас не понимаю. Почему вы занимаетесь такими делами?

Не знаю, искренним ли было ее изумление или она знала, что Орел-Решка мертв. В любом случае она превосходно притворялась. В этом-то и заключалась главная трудность. Я играл в покер с тремя незнакомцами, но даже не мог собрать их за одним ломберным столом.

Официант принес заказ. Я пригубил бурбон, отпил кофе и вылил остаток виски в чашку. Приятно напиваться вот так, не утомляясь.

— О’кей, — сказала она.

Я взглянул на нее.

— Выкладывайте все напрямик, мистер Скаддер. — Голос вновь обрел вежливую интонацию, лицо приняло прежнее выражение. — Как я поняла, мне придется раскошелиться.

— Человек должен на что-то жить, миссис Этридж.

Неожиданно, а может, мне это показалось, она улыбнулась, и ее лицо словно осветилось изнутри.

— Зовите меня просто Беверли, — сказала она. — Было бы нелепо, чтобы человек, который видел меня на тех фотографиях, обращался ко мне официально. А как зовут вас — Мэт?

— Обычно, да.

— Назовите же сумму, Мэт. Сколько вы хотите с меня содрать?

— Я человек не жадный.

— Бьюсь об заклад, вы говорите это всем девицам. Во что же мне обойдется ваша нежадность?

— Я готов довольствоваться тем же, что и Орел-Решка. Что достаточно для него, того хватит и мне.

Она задумчиво кивнула; на ее губах все еще были заметны следы улыбки. Коснувшись пальцем уголка рта, она сказала:

— Интересно…

— В самом деле?

— Видимо, Орел-Решка не все вам сказал. Точную сумму мы не оговаривали.

— Вот как?

— Мы, правда, пытались договориться. Я не хотела, чтобы он тянул с меня деньги каждую неделю. Но кое-что я все же ему давала. За последние шесть месяцев набежало, вероятно, около пяти тысяч долларов.

— Не так уж много.

— Кроме того, мне приходилось спать с ним. Я предпочла бы давать ему больше денег и не заниматься сексом, но у меня не так много карманных денег. Мой муж — человек богатый, тем не менее у меня не так много денег.

— Зато много секса.

Она вульгарно провела языком по губам. Но это не сделало ее менее соблазнительной.

— Не думала, что вы заметили.

— Заметил.

Выпив немного кофе, я огляделся. Бар был заполнен спокойными, хорошо одетыми людьми. Я явно выделялся в их массе. Хотя на мне была моя лучшая одежда, выглядел я как типичный коп, только что сменивший форму на свой лучший костюм. Женщина, сидевшая напротив, снималась в порнографических картинах, занималась проституцией и мошенничеством. Но она была здесь своей, а я — чужаком.

— Пожалуй, я предпочел бы деньги, миссис Этридж.

— Беверли.

— Беверли, — повторил я.

— Или Бев, если вам так больше нравится. Говорят, я очень хороша в своем деле.

— Не сомневаюсь.

— Говорят, во мне сочетается профессиональная сноровка с любительским темпераментом.

— Не сомневаюсь.

— Вы же видели фото.

— Да, верно. Но, к сожалению, я больше нуждаюсь в деньгах, чем в сексе.

Она задумчиво кивнула.

— С Орлом-Решкой я пыталась прийти к какому-нибудь соглашению, — сказала Беверли. — У меня мало наличных денег. Я продала несколько украшений, еще кое-какие вещицы, но смогла лишь оттянуть время. Будь у меня больше времени, может, мне удалось бы раздобыть и что-нибудь посущественнее.

— Что значит «посущественнее»?

На этот вопрос она не ответила.

— Я объясню вам, в чем моя проблема. Послушайте: когда-то я вела самую разгульную жизнь. Но это продолжалось недолго. Мой психиатр считает это «радикальным способом преодоления внутренней неуспокоенности и антагонизма». Будь я проклята, если понимаю, что он имеет в виду, да думаю, он и сам не знает этого. Но теперь все это позади. Я порядочная женщина. Теперь я принадлежу к другому кругу, хотя знаю правила игры. Только начни платить, и тебя не оставят в покое до смерти.

— Да, это обычная история.

— Но мне она не нравится. Я хочу один раз заплатить и выкупить все, сколько бы это ни стоило. К сожалению, это очень и очень не просто для меня.

— Потому что я могу оставить себе копии фотографий?..

— Да, можете оставить себе копии. Можете хранить все необходимые сведения в голове, потому что даже информации достаточно, чтобы погубить меня.

— Так вы хотели бы заплатить за все один раз, но вам нужны гарантии?

— Верно. И тут мы не смогли прийти к соглашению с Орлом-Решкой. Я пыталась дурить ему голову с помощью небольших сумм и секса. — Она вновь облизнула губы. — Это был довольно любопытный секс. Ведь он имел обо мне странное представление. Не думаю, чтобы у такого плюгавого человечка, как он, имелся опыт сексуальных отношений с молодыми привлекательными женщинами. К тому же, с одной стороны, я была для него этакой богиней с Парк-авеню, а с другой — у него были эти фото. Он знал всю мою подноготную, поэтому я была для него особенной женщиной. Я не находила в нем ничего привлекательного. Ничего, что могло бы мне понравиться. К тому же меня раздражали его вульгарные манеры и, конечно же, бесило, что он имеет надо мной власть. И все же мы делали кое-что интересное. Он был очень изобретателен. Меня унижало то, что я вынуждена иметь с ним дело, но мне одновременно нравилось встречаться с ним. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать.

Я не ответил.

— Я могла бы кое о чем вам рассказать.

— Не стоит труда.

— Это могло бы вас заинтересовать.

— Не думаю.

— Вы ведь не испытываете ко мне особой симпатии?

— Нет, не испытываю. Да и не могу позволить себе этого в моем положении.

Она чуть отпила из бокала и снова облизнула губы.

— Вы были бы не первым копом, с которым я занималась любовью, — сказала она. — Это всегда было составной частью игры, когда я ее вела. И я еще не встречала копа, который бы в этом отношении не страдал комплексом неполноценности. Одному кажется, что у него слишком маленький… другому — что он не умеет это делать как следует. Наверное, это потому, что копам все время приходится ходить с пистолетом и дубинкой.

— Возможно.

— Однако мой опыт убедил меня, что копы ничем не отличаются от других мужчин.

— Боюсь, что мы отклоняемся от темы, миссис Этридж.

— Бев.

— Я думаю, нам следует поговорить о деньгах. Если выложите достаточно крупную сумму, то я не только сниму вас с крючка, но и выброшу удочку.

— Что вы подразумеваете под словами «крупная сумма»?

— Пятьдесят тысяч долларов.

Не знаю, какую цифру она ожидала услышать. Не знаю, договаривались ли они с Орлом-Решкой о цене, когда катались на дорогих простынях. Сложив губы трубочкой, она тихо присвистнула, выражая удивление.

— У вас большие запросы, — сказала она.

— Но вы раскошелитесь один раз, и дело с концом.

— А вдруг я вновь окажусь на крючке?

— Не окажетесь. Я дам вам в руки оружие против себя. Несколько лет назад я совершил преступление, за которое мне грозят многие годы заключения. Я напишу подробное признание. Как только вы выложите пятьдесят тысяч, я вручу вам признание и весь собранный Орлом-Решкой материал.

— Когда были полицейским, вы брали взятки? Что-нибудь в этом роде?