В 1941 г. значительно увеличилось число выделенных для войны против СССР танков, самолетов, выросло количество артиллерии, кавалерии, инженерных, железнодорожных и тыловых частей. В Квантунской армии и в Корее были созданы запасы боеприпасов, горючего и продовольствия, необходимые для ведения военных действий в течение 2–3 месяцев.
По плану «Кантокуэн», в войне против СССР должны были участвовать войска марионеточных армий Маньчжоу-Го и Внутренней Монголии. Армия Маньчжоу-Го была создана после оккупации Маньчжурии. Все руководство этой армией осуществлялось штабом Квантунской армии. Непосредственное управление было возложено на многочисленных японских военных советников. С целью использования людских ресурсов Маньчжурии в подготовке к войне против СССР японцы накапливали здесь военно-обученные резервы. В 1940 г. в Маньчжоу-Го был введен закон о воинской повинности. В армии были сформированы однотипные по родам войск соединения и специальные части, вооруженные японскими образцами оружия, проведены мероприятия по повышению боеспособности путем укомплектования этих соединений и частей японскими офицерами и прояпонски настроенными офицерами из местных китайцев. «Все мероприятия по укреплению маньчжурской армии, а также дислокация ее на определенных операционных направлениях свидетельствовали о намерении штаба Квантунской армии использовать эту армию в войне против СССР», — указывалось в материалах Токийского процесса.
Армия оккупированной японцами Внутренней Монголии предназначалась для вторжения в составе японских войск в Монгольскую Народную Республику. По плану «Кантокуэн» предусматривалось «создание обстановки, при которой произошло бы добровольное объединение Внешней Монголии с Внутренней Монголией».
Не были забыты и бежавшие из Советской России белоэмигранты. В составленном в штабе Квантунской армии «Плане подготовки белоэмигрантской молодежи в местах специального поселения» указывалось, что такая подготовка сводится к укреплению антикоммунистического и антисоветского духа, что позволяло бы иметь надежные кадры для проведения диверсионной работы против СССР. С 1938 г. в Маньчжурии существовали сформированные по приказу командования Квантунской армии части белогвардейцев, предназначенные для участия в войне в составе японских войск. В их задачу входило разрушение железных дорог и других коммуникаций, нанесение ударов по базам снабжения в тылу советских войск, ведение разведки, диверсий, антисоветской пропаганды. После принятия плана «Кантокуэн» приказом командующего Квантунской армией из белоэмигрантов были сформированы специальные части для совершения диверсионных актов на советской территории.
Объединить белогвардейские войска в Маньчжурии должен был атаман Г.М. Семенов, который зарекомендовал себя как «активный борец против большевизма». По некоторым данным, во время событий на Халхин-Голе белогвардейские войска во главе с Семеновым находились в составе японских войск и насчитывали 16 тысяч всадников.
На Токийском процессе один из составителей плана войны с СССР генерал Томинага Кёдзи показал: «Наш план внезапного нападения на СССР предусматривал более широкое, чем до войны, использование русских белогвардейцев в качестве агентов для разведки против Красной Армии в пользу Японии. Русские белоэмигранты должны были состоять переводчиками и проводниками при штабах и соединениях японской армии. И, наконец, они должны были привлекаться к составлению листовок антисоветского пораженческого содержания…» Белогвардейцы использовались и на командных постах в марионеточных армиях.
Действия сухопутных сил планировалось поддержать военно-морским флотом Японии. В его задачу входило обеспечение высадки десантов на Камчатке и Северном Сахалине, уничтожение кораблей Тихоокеанского флота, разгром во взаимодействии с сухопутными силами советской авиации на уссурийском направлении, захват Владивостока и других районов Приморья. 25 июля, получив санкцию императора, военно-морское командование отдало приказ о создании специально для войны против СССР 5-го флота.
Главные силы японской авиации предполагалось использовать на восточном направлении, с тем чтобы подавить советские войска в Приморье и способствовать развитию наступления наземных войск.
Форсирование подготовки к выступлению против Советского Союза сопровождалось усилением пропаганды и идеологической обработки населения и вооруженных сил. Японская печать откровенно извращала причины, характер и ход германо-советской войны. Контролировавшиеся милитаристским руководством органы пропаганды взяли под защиту союзника Японии по Тройственному пакту, пытаясь доказать, будто Германия вовсе не является виновником войны, что она вступила в войну якобы «по необходимости», с целью предупредить нападение со стороны СССР. Отсюда следовал вывод о том, что Япония должна принять участие в борьбе с «коммунистической агрессией». Для «обоснования» этого вывода органы пропаганды изображали СССР страной, стремящейся «поработить Китай и Японию».
Проправительственная печать открыто призывала к военному выступлению против Советского Союза. Так, газета «Кокумин» в день принятия императорским совещанием решения о тайной подготовке к войне против СССР утверждала: «Война между Германией и СССР не является лишь войной этих двух государств, она решает также судьбу Восточной Азии». Не скрывались и цели готовящегося захвата советских земель. Газета «Хоти», говоря об оккупации восточных
территорий Советского Союза, мотивировала это необходимостью содействовать созданию здесь «сферы совместного процветания», овладению ресурсами Сибири.
Для ведения военных действий против вооруженных сил Советского Союза на Дальнем Востоке и в Сибири первоначально планировалось создать группировку в 34 дивизии. Поскольку к началу германо-советской войны в Маньчжурии и Корее насчитывалось лишь 14 кадровых дивизий, предусматривалось перебросить в Квантунскую армию 6 дивизий из метрополии и 14 — с китайского фронта. Однако против этого выступило командование японской экспедиционной армии в Китае, которое заявило, что переброска с китайского фронта на север столь большого числа дивизий «означала бы забвение китайского инцидента». В конце концов, центр вынужден был согласиться с этим доводом.
В конце июня 1941 г. военным министерством и генеральным штабом было принято решение сократить количество выделяемых для войны против СССР дивизий до 25. Затем, в июле, основной удар было решено наносить силами 20 дивизий. Наконец, 31 июля на встрече начальника оперативного управления генштаба Танака Синъити с военным министром Тодзио было окончательно решено выделить для войны против СССР 24 дивизии. Это объяснялось тем, что японское командование намеревалось добиться целей войны против СССР «малой кровью». 1 июля 1941 г. на заседании координационного комитета правительства и императорской ставки заместитель начальника генерального штаба Цукада Ко в подтверждение следования теории «спелой хурмы» заявил: «Мы будем готовиться как следует, но намерены иметь (в Маньчжурии и Корее) минимум войск для ведения военных действий. Мы не собираемся выставлять излишне большое количество соединений».
В действительности же в результате проведения мобилизации, как отмечалось выше, в Маньчжурии и Корее была создана крупная группировка японских войск в 850 тысяч человек. Она не ограничивалась штатной численностью подготовленных дивизий. Причем мобилизованные войска направлялись не во вновь формируемые обычные дивизии, а на увеличение существующих, а также для создания особых дивизий типов «А» и «А-1», которые были примерно в два раза сильнее дивизий обычного состава. Если в обычной дивизии насчитывалось 13–16 тысяч человек, то дивизии «А» — 24 600, а в дивизии «А-1» — 29 400. Дивизии нового типа имели на вооружении значительно больше орудий, в их составе появились танки.
Усиленные дивизии дислоцировались в Маньчжурии. Из пяти существовавших в японских сухопутных силах дивизий типа «А-1» все пять находились в Квантунской армии. А из 19 дивизий типа «А» после мобилизации в состав Квантунской армии должно было войти 12. Кроме того, здесь были размещены 24 из имевшихся в японской армии 58 бригад. Поскольку в результате проведения мобилизации в Маньчжурии и Корее была создана группировка японских войск в 850 тысяч человек, можно считать, что по численности это соответствовало 58–59 японским обычным пехотным дивизиям. Ведь японский генштаб и командование сухопутных сил при разработке плана войны против СССР исходили из того, что на Дальнем Востоке и в Сибири было дислоцировано около 30 советских дивизий. Поэтому они и стремились к созданию необходимого для проведения наступательных операций двойного превосходства.
