Мацуока. Я хотел бы принятия решения напасть на Советский Союз.
Сугияма. Нет».
Несмотря на то что премьер-министр Коноэ и военно-морской министр Оикава, а также другие японские руководители не разделяли мнения Мацуока и его сторонников о незамедлительном выступлении против СССР, японский министр иностранных дел был уверен, что ему удастся преодолеть их сопротивление. При этом он опирался на влиятельных японских политиков — министра внутренних дел Хиранума, председателя Тайного совета Хара и других. 26 июня Зорге сообщил в Москву: «…Мацуока сказал германскому послу Отту, что нет сомнения, что после некоторого времени Япония выступит против СССР».
Главным доводом противников Мацуока и его единомышленников была оценка экономического потенциала Японии, уязвимость империи в снабжении стратегическим сырьем, которое предлагалось до войны с СССР получить на юге. С этой целью предлагалось, повременив со вступлением в войну против СССР, быстро оккупировать, по крайней мере, Южный Индокитай. Мацуока же считал, что это чревато столкновением с США и Великобританией.
Из стенограммы 36-го заседания координационного комитета правительства и императорской ставки от 30 июня 1941 г.:
«Мацуока До сих пор я не ошибался в предсказаниях того, что произойдет в следующие несколько лет. Я предсказываю, что, если мы будем вовлечены в действия на юге, нам придется столкнуться с серьезной проблемой. Может ли начальник генерального штаба армии гарантировать, что этого не произойдет? К тому же, если мы оккупируем Южный Индокитай, возникнут трудности с поставками в Японию нефти, каучука, олова, риса и т. д. Великие люди должны уметь менять свое мнение. Раньше я выступал за движение на юг, а теперь склоняюсь в пользу северного направления.
Начальник управления военных дел военного министерства Японии Муто. Оккупировав Южный Индокитай, мы сможем там получить каучук и олово.
Хиранума. Я полагаю, мы должны идти на север. Вопрос состоит в том, можем ли мы это сделать. Здесь мы должны положиться на мнение военных.
Начальник главного морского штаба Нагано. Что касается флота, то если мы выступим на севере, нам придется переключить всю нынешнюю подготовку с южного направления на северное. Это потребует пятидесяти дней…
Принц Хигасикуни. Что вы можете сказать о планах разрешения северной проблемы?
Премьер-министр Коноэ и начальник генерального штаба армии Сугияма. В нынешних условиях следует принять решение после дальнейшего изучения стратегической обстановки как с политической, так и с военной точек зрения. Мы уже обсудили эту проблему с точки зрения военной стратегии. Но решение о наших планах на севере необходимо принять только после должного учета требований политической стратегии, определения уровня нашей готовности и ситуации в мире.
Принц Асака. Это похоже на то, как если бы мы сидели на заборе и решали, куда спрыгнуть — на север или на юг. Я считаю, было бы лучше сначала двинуться на север.
Тодзио. Легко принимать решения в абстрактной форме. Трудность принятия решения состоит в том, что мы все еще вовлечены в китайский инцидент. Если бы не было китайского инцидента, было бы легко решать.
Хигасикуни. Каковы будут результаты движения на юг? Что мы будем делать, если Британия, Соединенные Штаты и Советский Союз выступят против нас?
Сугияма. Существует несколько возможных вариантов движения на юг с точки зрения выбора времени и методов, но с точки зрения обеспечения нашего выживания и самообороны мы думаем дойти до Голландской Ост-Индии. Территории не являются нашей целью. Мы намерены продвигаться таким образом, чтобы избежать худшей из возможностей, т. е. одновременного выступления против нас Британии, Соединенных Штатов и Советского Союза. При этом мы не остановимся перед конфронтацией только с Британией и Соединенными Штатами.
Коноэ. Исходя из того, что говорит мне флот, следует, что нам не удастся достичь всех целей одним ударом. На данном этапе мы продвинемся до Французского Индокитая. Затем мы будем идти шаг за шагом.
Асака. Не слишком ли мы осторожны по сравнению с тем, как решает вопросы Германия?
Коноэ. Да, это так, но это вопросы огромной важности для судьбы нашей нации. В отличие от гипотетических ситуаций, к ним нельзя относиться с легкостью».
Из стенограммы 37-го заседания координационного комитета правительства и императорской ставки от 1 июля 1941 г.:
«Министр финансов Кавада. Осуществляет ли армия подготовку к войне?
Сугияма. Да, мы проводим подготовку В первую очередь мы приводим войска в боевую готовность. Затем мы осуществим подготовку к наступательным операциям. В это время мы должны проявлять большую осторожность, чтобы войска не вышли из подчинения.
Цукада. Мы проводим подготовку, и это правильно, но мы намерены иметь минимальное количество войск, подготовленных к боевым действиям. Мы не собираемся готовить большое количество войск.
Кавада. А что думает флот?
Заместитель начальника главного морского штаба Кондо. Мы должны быть готовы к потере 100 подводных лодок.
Тодзио. Необходимо привести наши соединения и части в Маньчжурии в боевую готовность. Мы должны серьезно позаботиться о том, чтобы это осуществлялось втайне.
Министр торговли и промышленности Кобаяси. Скажу несколько слов о наших ресурсах. Я не считаю, что мы обладаем достаточными возможностями для обеспечения военных действий. Армия и флот могут прибегнуть к использованию вооруженной силы, но мы не имеем сырья и военных материалов для обеспечения войны на суше и на море. Армия, видимо, может провести подготовку. Но поскольку для этого будут реквизированы суда, мы не сможем обеспечивать транспортировку сырья и военных материалов. Все это серьезным образом скажется на расширении наших производственных возможностей и пополнении вооружениями. Я считаю, мы должны предусмотреть такие действия, которые вселяли бы уверенность в отсутствии опасности поражения от Британии, Соединенных Штатов и Советской России. Пойдем ли мы на юг или на север? Я бы хотел, чтобы этот вопрос был тщательно изучен. У Империи нет сырья и материалов. Сейчас мы должны подумать, как обрести уверенность в том, что мы не потерпим поражение, а также как разрешить китайский инцидент».
Императорское совещание, на котором в присутствии монарха (он же главнокомандующий армии и флота) должна была определиться политика Японии в условиях начала советско-германской войны, было назначено на 2 июля 1941 г. Накануне, 1 июля, японское правительство составило послание в адрес правительства СССР, в котором лицемерно заявляло об «искреннем желании поддерживать дружественные отношения с Советским Союзом», о «надежде на скорое окончание советско-германской войны, заинтересованности в том, чтобы война не охватила дальневосточные районы». Верховное командование Японии охарактеризовало это послание «дипломатической прелюдией начала войны». При этом считалось, что меры по дезинформации советского правительства относительно подлинных планов Японии должны особо активно проводиться накануне предполагавшегося удара по СССР.
Принятая 2 июля на императорском совещании «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки» предусматривала продолжение войны в Китае и одновременное завершение подготовки к войне как против США и Великобритании, так и против Советского Союза.
Из стенограммы императорского совещания (Годзэн кайги) 2 июля 1941 г.:
«Повестка обсуждения: «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменениями обстановки». Содержание документа: Политика.
Независимо от изменений в международном положении Империя будет твердо придерживаться политики построения сферы совместного процветания Великой Восточной Азии, что явится вкладом в достижение мира во всем мире.
Наша Империя будет продолжать свои усилия, направленные на разрешение китайского инцидента, и будет стремиться обеспечить прочную основу безопасности и сохранения нации. Это предусматривает шаги для продвижения на юг и, в зависимости от изменений в обстановке, включает также разрешение северной проблемы.
