„Германия решила, что если у нее не останется другого выхода, кроме войны, для достижения своих целей, и если представится удобный момент, то эта война должна будет происходить на востоке Европы, причем Великобритания и, если возможно, Франция должны занять нейтральную позицию.

Германия надеется победить, если мы будем нейтральны, и Франция не подвергнется нападению“. (…)

Этот факт имеет крупнейшее значение для антисоветской политики Гитлера.

Не говоря уже о том, что прямые пути в СССР идут через Польшу, армия этой последней насчитывает в мирное время 30 дивизий и, конечно, удвоит их число очень быстро по мобилизации.

Итак, антисоветский фронт растет и укрепляется материально. Военные силы национал-социалистической Германии растут бурно. (…)

Само собою понятно, что империалистические планы Гитлера имеют не только одно антисоветское острие. В случае осуществления своей безнадежной мечты о разгроме СССР, конечно, германский империализм обрушился бы всеми силами на Францию…»

В заключение статьи Тухачевский подчеркнул: «Неистовая, исступленная политика национал-социализма толкает мир в новую войну. Но в этой своей неистовой милитаристской политике национал-социализм наталкивается на твердую политику мира Советского Союза».

Именно эти два предложения Сталин вычеркнул.

Одни исследователи считают, что сравнение старого (авторского) и нового (редакторского) текстов дает представление о сталинской позиции в сложное время, чреватое грядущей мировой войной. Во-первых, из статьи изъято утверждение об СССР как первой цели германского фашизма. «В случае осуществления своей безнадежной мечты о разгроме СССР, конечно, германский империализм обрушился бы всеми силами на Францию…» и центр тяжести перенесен на «не только антисоветское» острие гитлеровских планов.

Во-вторых, появились сравнительные данные по армии ключевых европейских держав, чье участие в грядущем конфликте неизбежно. Учитывая, что редактируемая статья выходит из-под пера заместителя наркома обороны, одного из первых маршалов Советского Союза, имя которого хорошо известно и за рубежом, эти изменения, очевидно, являются сигналами как для Франции и Великобритании (станет ли Гитлер нападать на СССР, не обеспечив себя рудой и портами), так и для самого Гитлера (мы не считаем войну между нами неизбежной; численность населения и территория СССР — фактор, который при планировании грядущей агрессии сбрасывать со счетов нельзя).

Другие исследователи придерживаются на этот счет иного мнения: «Правка И. Сталина фактически вычеркивала все только что приведенные расчеты М. Тухачевского, составляющие суть его геополитических и геостратегических воззрений, его концепцию „большой войны“ в Европе. В „Правде“ и в „Красной звезде“ вместо этого в тексте статьи М. Тухачевского напечатаны были строчки, написанные И. Сталиным, из которых следовало, что антисоветское „острие является удобной ширмой для прикрытия реваншистских планов на Западе (Бельгия, Франция) и на юге (Познань, Чехословакия, аншлюс)“. Если можно спорить о том, являлись ли эти слова выражением сути геостратегических прогнозов И. Сталина, то, во всяком случае, они имели откровенно выраженный политический смысл: испугать Францию и другие страны Европы от имени лучшего знатока германской армии и настроений нацистов М. Тухачевского. (…) анализ „международного содержания“ статьи М. Тухачевского позволяет обнаружить принципиальные „разночтения“ в прогнозировании геостратегических процессов в Европе И. Сталина, выражавшего официальный и господствующий внешнеполитический курс, и М. Тухачевского».

Но что тут удивительного? Ведь начиналась большая политика!

Угроза фашизма с каждым месяцем становилась все более реальной и ужасающей. А если учесть отношение мировых и европейских держав к СССР, то обыкновенное бряцанье оружием в данном случае казалось нелепым. В 1936 г. Советский Союз был еще не готов к войне.

Как записал в своем дневнике после совещания на военном совете при наркоме обороны комкор Кутяков, «СССР не готов ни политически, ни экономически, нам нужно выиграть хотя бы 3–5 лет». И это был тот самый весомый аргумент, который вынуждал работать по двум внешнеполитическим направлениям: достижение полноценного военно-политического союза с Францией и Великобританией; восстановление дружеских отношений с Германией.

Во второй половине 1936 г. маршал Тухачевский в кремлевском кабинете Сталина получил на этот счет особые и конкретные инструкции. Ему предстояло возглавить советскую делегацию на похоронах английского короля Георга V, то есть сначала посетить Лондон, а потом и Париж.

Кроме Тухачевского в кабинете вождя находились Ворошилов, Молотов, Ягода и начальник Иностранного отдела ГУГБ НКВД Слуцкий.

Рассматривался и запасной вариант действий: маршал должен был расшевелить политические и военные круги Великобритании и Франции, пугая их в случае отказа от соглашения с Советским Союзом возможностью неожиданного сближения СССР со своим политическим противником, т. е. с Германией.

Главная же цель состояла в зондировании настроений этих кругов на предмет нейтрализации направленной против СССР военной активности в Европе.

Спокойствие на западных границах Советского Союза в тот период было необходимостью в связи с угрозой войны на Дальнем Востоке. Тогда даже по оценкам НКВД внешнеполитическая обстановка для СССР считалась крайне неблагоприятной. В этом таинственном ведомстве полагали, что в «случае войны с Германией Красная Армия потерпит поражение», а уж «Германия в союзе с Японией безусловно победят СССР». По мнению аналитиков НКВД, «Советский Союз со своей Красной Армией не выдержит общего фронта ряда западноевропейских стран, так как соотношение армии и технической базы не в пользу Советского Союза».

Как пишет историк С. Минаков, «задача миссии Тухачевского была неоднозначной, а поведение — загадочным и интригующим исследователей до сих пор».

Ю. Кантор в своем исследовании о маршале уточняет: «Ему предстояло после Лондона посетить Париж — для переговоров с руководством французского Генштаба. Тухачевскому удалось в Москве „продавить“ свою линию на укрепление советско-французских контактов в противовес Гитлеру».

Как стало известно, в Лондоне маршал «рассыпался в пламенных похвалах нацистам», называя их непобедимыми. В Париже он был не менее откровенен: «Мы должны ориентироваться на новую Германию. Германии, по крайней мере в течение некоторого времени, будет принадлежать гегемония на Европейском континенте. Я уверен, что Гитлер означает спасение для всех нас».

Это было тем более странным, что до этой поездки Тухачевский «привлекал внимание своим глубоким опасением гитлеровских приемов ведения войны и необычайной направленностью на обличение опасности Третьего рейха». «Недружественный тон Тухачевского против Германии» в последнее время поражал бывших союзников из бывшего рейхсвера. А тут что-то не то! На встрече с начальником французского Генштаба генералом Гамеленом Тухачевский говорил о развитии отношений между двумя армиями, при этом не скрывал своих отношений с руководителями немецкой армии.

После этих переговоров маршал «побывал на нескольких дипломатических раутах, встретился с советскими военными атташе». Вместе с ним в Париж прибыл военный атташе СССР в Великобритании В. К. Путна, а из Москвы в Париж — командующий Белорусским военным округом И. П. Уборевич. К слову, в Лондоне Тухачевский встретился еще и с германским генералом фон Рунштедтом. А в Париже на встрече с двадцатью товарищами по плену (во главе с генералом де Гойсом) он вполне искренне сказал: «Страшный враг выстраивается перед нашими странами, враг, который за несколько лет получил в распоряжение могучую армию с ультрасовременным вооружением. Мы должны сделать все, чтобы подавить его прежде, чем он раздавит… нас. Теперь перед нами Гитлер».

Свою сугубо профессиональную точку зрения на поездку красного маршала высказал немецкий генерал К. Шпальке: «Он представлял Советский Союз в Лондоне на торжествах коронации, потом отправился в Париж. Поездка в Лондон, а еще более остановка в Париже, задала нам… загадку. Советский Союз представляет на коронации маршал, потом этот Тухачевский, знакомый нам своими недружественными речами, едет еще и в Париж!