Он был уверен, что дискуссия вокруг потопления была ненужной, и то, что «Бельграно» сменил курс и удалялся от британской оперативной группы, когда был подбит, было «отвлекающим маневром, с военной точки зрения». Он активно поддерживал смену правил боя, которую произвел военный кабинет по просьбе военных утром 2 мая, что позволило начать атаку, так как крейсер все еще мог представлять собой угрозу для британской оперативной группы. По мнению Врефорд-Брауна, смена направления значила мало. «При подобном положении корабля правила боя недвусмысленно указывали, что мы не можем атаковать. Но мы понимали — с военной точки зрения, которая не совпадала с политической, — что эти правила обязательно надо изменить и корабль нужно вывести из игры», — говорил Врефорд-Браун. Он отправил сообщение о смене курса в штаб-квартиру ВМФ утром 2 мая. Разрешение на атаку пришло днем. Врефорд-Браун описал атаку сухо, без эмоций, как хорошо отрепетированный во время учений момент: получил приказ открыть огонь, услышал, как идут торпеды, услышал и увидел, что они попали в цель. Первым чувством было сознание того, что дело закончилось успехом, и чувство облегчения от того, что удалось поразить цель. «Может быть, мы столкнулись бы с еще большим противодействием, уже со стороны военных, если бы промахнулись, — говорит он. — Гибель человека — всегда несчастье, но я не задерживаюсь на этом. Думаю, что мысли об этом не задевают меня потому, что, в конце концов, каждый, кто посвящает себя вооруженным силам, должен принять тот факт, что, если будет необходимо, он будет убивать. Мы были на подводной лодке и нападали на корабль как на людей. В реальности этих людей не видишь и не слышишь — все происходит на расстоянии. Поэтому я ничего не представлял себе, как вы, может быть, полагаете».
После атаки лодка начала уклоняться от преследования. Ее преследовали эсминцы из сопровождения «Белырано». Врефорд-Браун гордился своей командой. Все действовали согласованно, и если какая-нибудь лодка должна была произвести атаку, то Врефорд-Браун был доволен, что ею стала именно «Конкерор», — хотя он и допускал, что политическая шумиха по поводу того, как правительство руководило делом с «Бельграно», заставит его язвительно улыбнуться.
Интересно, что немного по-другому увидел происшедшее младший офицер «Конкерор». Выдержки из его дневника тоже были опубликованы в «Гардиан». Лейтенант Нерендра Сетия писал:
«В тот день я узнал, что значит страх. В 14.00 мы получили приказ потопить “Бельграно”, несмотря на то что он был за пределами запретной зоны. Мы выслеживали его больше 25 часов и наблюдали за ним обычно через перископ. После преследования мы, около 15:00, заняли боевую позицию и приготовились к атаке. В центральном посту держалось напряжение. Около 16:00 мы выпустили три торпеды «Марк-VIII». Атмосфера была накаленной... через сорок три секунды после выстрела мы услышали первый взрыв, за ним последовали еще два... отсек наполнилась шумом и гамом, 30 человек кричали и поздравляли друг друга».
Сетиа упоминал, что командир приказал подготовиться к атаке и предпринял срочные меры по отходу, резко погрузившись на 150 метров. Около часа лодка неслась на полной скорости, и неожиданно оказалось, что ее не преследуют:
«Я был напуган, почти трясся, взмок, меня тошнило. Я думал о том, что мы сделали, о людях, которых мы убили; хотя мы могли не потопить крейсер, командир сказал, что видел языки оранжевого пламени, когда в корабль ударили торпеды... Так мы стали первой британской субмариной, которая применила оружие после Второй Мировой войны. Сейчас, записывая это, я все еще ошеломлен и едва могу поверить в то, что мы сделали. Сколько человек погибло? И еще, какие будут последствия? Ребята восприняли это вполне нормально — у некоторых был перепуганный вид, но остальные справились со страхом в душе. В кают-компании нам дали по стакану вина, и мы провели вечер, обсуждая случившееся».
После потопления стало ясно, что лодка больше не будет действовать. Отправленное сообщение было ясным и четким. Аргентинцы знали, что в зоне находятся атомные субмарины и что их корабли в опасности (хотя про аргентинские субмарины думали, что они действуют). У «Сплендид» были технические затруднения с одним или двумя турбогенераторами. С базы в Англии прилетел «Геркулес» и привез запчасти в деревянном ящике, который сбросили с парашютом на месте встречи. Ящик был таким тяжелым, что от удара о воду раскрылся, и механизм утонул. Замену прислали через неделю, но в механизм попала вода. К тому времени ремонт был просто необходим, и механики придумали, как починить лодку. Работу пришлось вести в бурном море, при силе ветра в 12 баллов, из-за чего было невозможно оставаться на перископной глубине. Командиру пришлось уйти на 106 метров на глубину и оставаться там, пока проводился ремонт. Если бы сели батареи, положение стало бы критическим. К счастью, механикам удалось закончить работу вовремя. Остался только один значительный дефект, который давал о себе знать все 12 недель, что лодка была в море.
Задание было выполнено, и все, что оставалось, — это подумать над иронией произошедшего. Целое поколение подводников достигало совершенства, оттачивая умения в своем мире высоких технологий и на протяжении всей своей службы концентрируясь на единственном потенциальном враге — Советском Союзе. Но первая атомная подводная лодка, которая когда-либо где-либо на земном шаре применила оружие в бою, стреляла торпедами того типа, какие впервые были изготовлены в 1928 году, чтобы потопить «Генерал Бельграно» — корабль времен Второй Мировой войны.
Глава шестнадцатая
ТРЕЗУБЕЦ. СТРАХОВКА В 12 ТРИЛЛИОНОВ ФУНТОВ СТЕРЛИНГОВ
Использование подводных атомоходов во время Фолклендской войны обеспечило взгляд на будущее, который завладел воображением многих политиков. Остальные, конечно, оставались твердыми противниками атомных подлодок и всех видов оружия массового уничтожения. Многие в Уайтхолле не видели ничего, кроме больших, быстроходных тяжеловооруженных субмарин, способных добраться в любую точку земного шара в сравнительно короткий срок. Они не видели смысла в том, чтобы иметь какие-то другие корабли, и указывали на Америку, которая давно прекратила выпуск неатомных подлодок. Как показал опыт «Конкерор» в операциях по доставке спецсоединений для скрытых операций на Фолклендах, подводные атомоходы не всегда могли подойти близко к берегу, особенно там, где береговая линия была неизвестной. Во всяком случае, опасность нападения всегда была больше.
Было заказано подробное исследование, чтобы выяснить, насколько возможно объединение технологии и некоторых характеристик атомной группы истребителей кораблей, а также объединение их в качестве рабочего пакета внутри обычной дизельной субмарины. Целью было построить лодку с современной электроникой и оружием, которая в то же время способна была бы проводить береговые операции, поддерживая специальные подразделения.
Результатом исследования стало предложение нового класса «Апхолдер». Лодки должны были быть оснащены всеми компьютерами и сенсорами атомной подлодки и описывались как значительный скачок в технологиях Королевского флота. Планировалось построить восемнадцать лодок и большие надежды возлагались на то, что они привлекут множество заказов из-за границы. «Виккерс», которая получила заказ на постройку первых четырех, занялась объединением конструктивных характеристик АПЛ класса «Трафальгар» и новой схемы. Лодка имела в длину 70,25 метра и водоизмещение под водой 2400 тонн — более или менее те же размеры, что и лодки класса «U» времен Второй Мировой войны, но вдвое более быстрые. Класс был назван в честь лодки кавалера Креста Виктории лейтенант-коммандера Уонклайна, которой он командовал в Средиземном море, и был достоин его славы. «Апхолдеры» были напичканы уникальной техникой — навигационный сонар, поисковый сонар, навигационный радар и впечатляющее вооружение, включающее тяжелые торпеды, противокорабельные ракеты и противолодочные мины.
