Тело обложили льдом, чтобы оно имело должный вид, когда его выбросит на берег. Нам дали чистый проход к берегу Испании; это значило, что Королевские ВВС извещены о нашем присутствии. Нам также сказали, что от нас не требуется нападать по дороге на что-либо, так как наша миссия слишком важна. Несмотря на это, мы отклонились от нашего безопасного прохода, чтобы атаковать несколько судов, шедших в Бордо. Мы их никогда не видели, но из-за этого нас потом три раза бомбили Королевские ВВС.
Наконец мы прибыли к берегу Испании, в той точке, где Испания граничит с Португалией. Ночью мы подошли к берегу и были готовы подняться на поверхность, когда над нами пошли рыболовецкие суда, отправившиеся на ловлю сардин. Мы поднялись, когда они прошли, и приблизились к берегу в подходящей, по нашим расчетам, точке, откуда течение вынесет тело на берег. С моей точки зрения это, возможно, был самый трудный момент. До него ни один человек на борту — кроме меня самого — не знал, что в контейнере находится тело.
Считалось, что там находится метеорологическое оборудование для заполнения информационной бреши лондонского гидрометцентра. Но теперь надо было извлечь тело из контейнера, чтобы оно оказалось на берегу. Мне пришлось рассказать о нем офицерам, поскольку я не мог управиться в одиночку. Я не уточнял деталей, но во всяком случае мне пришлось заставить их пообещать сохранить все в тайне. Они были удивлены, а некоторые — поражены. В то время очень немногие видели мертвые тела, не говоря уже о том, чтобы отправить тело неизвестного человека в море таким манером. Я отправил офицеров на мостик в качестве впередсмотрящих, а сам, с корабельным механиком, спустился на палубу, — надо было разобрать контейнер, чтобы достать тело. Контейнер был в виде трубы, шириной примерно с человека.
Мы сняли крышку контейнера и вынули тело. Я увидел его в первый раз. Мы в последний раз проверили “майора“, чтобы убедиться, что его бумаги и портфель с секретными планами “вторжения” в порядке и прикреплены к его запястью, а затем спихнули его с лодки. Мы дали полный назад, чтобы отойти от него, произнесли над ним несколько слов в качестве погребальной молитвы, а затем втащили контейнер внутрь и погрузились. На рассвете мы поднялись на поверхность, чтобы избавиться от него, и нам пришлось провозиться долго.
Чтобы лед не растаял, его уложили так, чтобы везде вокруг него были воздушные “карманы”, и хотя мы проделали в контейнере 20 отверстий, стреляя из пулемета, не произошло совершенно ничего. Нам пришлось снова подойти к контейнеру, укрепить изнутри и снаружи пластиковую взрывчатку и отойти назад, когда она взорвалась. Наконец контейнер скрылся из виду. После этого мы отправились в Гибралтар и прибыли туда на следующий вечер. Когда мы пришли, какой-то человек поднялся по сходням. У него была для меня телеграмма, в которой говорилось, что посылка доставлена; значит, тело доплыло в сохранности. Как выяснилось потом, немцы долго выясняли прошлое “майора Мартина” через своих лондонских шпионов и не смогли найти противоречий в информации, которой мы его снабдили. В результате немцы оттянули бронетанковую дивизию и отправили ее через Италию к Греции. На Сицилии осталось по крайней мере одной немецкой дивизией меньше, когда высадка наконец состоялась. Я действительно был очень рад видеть, что все идет по плану.
Потом у нас была короткая передышка в Гибралтаре, после которой нам приказали выгрузить все торпеды и заполнить торпедные аппараты, погреба боеприпасов и торпедные стеллажи вином и спиртом для корабля-базы в Алжире. Оттуда мы двинулись к Орану, где нас должен был инструктировать по поводу высадки на Сицилии американский генерал Паттон. Он явился к нам, весь поглощенный револьвером с перламутровыми вставками. Было вполне ясно, что он не слишком думал о своих союзниках, собиравшихся на Сицилию. Он был с нами очень краток, до грубости прямолинеен и самодоволен. Адмирал Кинг тоже был здесь и поблагодарил нас за участие в операции. Мы вернулись в Алжир и приготовились выйти на отмеченные позиции у западного берега Сицилии. Нам дали маяк, который мы должны были закрепить на днище, чтобы передавать сигналы для высаживающихся. Пока мы укрепляли его в довольно густом тумане, итальянский катер подошел практически к нашему борту. К счастью, нас не заметили. Мы погрузились и ушли в сторону и поднялись примерно через полчаса. Позже той же ночью нам пришлось подняться, чтобы быть маркером для первых десантных кораблей, так как операция началась.
Когда мы закончили это задание, нам дали свободный проход, чтобы мы вернулись на Мальту. Когда мы возвращались, мы услышали, как кто-то кричит в воде. Оказалось, что это американский солдат, который, видимо, упал за борт. Чуть дальше мы обнаружили другого, потом — еще одного. Они плавали в воде и были живы и здоровы. Им очень повезло, что мы их услышали. На них были спасательные пояса; очевидно, они прыгнули за борт, чтобы не участвовать в начале операции.
С Мальты нас отправили патрулировать залив между Сицилией и Северной Африкой, в то время немцы перебрасывали туда внушительное подкрепление. Две линии субмарин стояли прямо на пути через пролив, так что любому транспортному кораблю, перевозящему солдат, пришлось бы прорываться через них. В первую же ночь наша береговая эскадра пошла прямо по нашей позиции, так что нам пришлось погрузиться, чтобы уйти с дороги. Мы потеряли около двух часов, и пока они занимались своими делами наверху, мы поднялись и увидели на поверхности то, что выглядело как три горящих лайнера. Потом в течение ночи ничего больше не было, и когда мы на рассвете поднялись на поверхность, вся зона была покрыта плавающими в воде телами. Вскоре после этого появилась флотилия эсминцев, и тела стали подбирать. У нас не было указаний, как действовать, но мы решили не нападать на эти корабли, потому что это не было бы правильным в подобных обстоятельствах; это было бы безнравственно».
Во время высадки на Сицилии «Сераф» действовала как вожатый и как маяк для высаживающихся американских соединений. За это, а также в знак признания прежних заслуг лейтенант Джуэлл был награжден орденом «За боевые заслуги», по представлению Эйзенхауэра. Помимо колоссального вклада, сделанного во время генеральных атак на корабли гитлеровцев, 18 субмарин поддержали десанты операции «Торч» в Северной Африке в ноябре 1942 года. 47 субмарин союзников участвовали в выполнении различных жизненно важных заданий во время высадки на Сицилию и — позже — в Италии.
Было, вероятно, правильным, что «Анривейлд», которой командовал лейтенант Тернер, предварительно направилась в бухту Бари, когда стало известно о капитуляции Италии 7 сентября 1943 года. Здесь Тернер обнаружил массу итальянских кораблей и атмосферу контролируемой паники: пришло известие, что Германия повернулась против Италии и теперь немцы будут при любой возможности топить итальянское корабли. Тернер быстро воспользовался моментом и разослал по всей бухте известие, что он организует конвой для безопасной доставки кораблей. Теперь с помощью «Анрули» он скомандовал итальянским командирам: «Следуйте за мной», что они и сделали.
В течение нескольких дней практически все оставшиеся корабли итальянского флота были собраны в Большой бухте на Мальте. Это был последний иронический укол опустошительной статистики: за три года войны итальянцы потеряли 1 линкор, 2 авианосца, 14 крейсеров, мониторе корабля ПВО, 2 быстроходных минных заградителя, 44 эсминца, 41 подводную лодку, 7 корветов, 8 флотских минных тральщиков, 94 других судов всех типов плюс тысячи погибших на этих кораблях.
Именно к острову Креста Георга, который они последовательно бомбардировали, остатки флота и были доставлены в качестве трофея, и 11 сентября 1943 года главнокомандующий, сэр Эндрю Каннингем, сообщил в Адмиралтейство в Лондон: «С радостью сообщаю вашим светлостям, что итальянский военный флот стоит на якоре под дулами орудий крепости Мальта».
Глава десятая
