Почему я написал эту книгу?

Как оправдание немецкого солдата? Нет. Человеку, не нуждающемуся в оправданиях, не требуется никаких слов.

В 1945 г., осаждаемые численно превосходящим врагом, мы вступили на бесславный путь, которым прошли наши побежденные солдаты. Мы учились хранить молчание, когда ценности, которыми всегда дорожили, стали несостоятельными и были втоптаны в грязь. Мы потеряли свободу, пожертвовали своим имуществом и здоровьем. Мы похоронили своих товарищей и близких.

Но мы не потеряли одного – своей любви к родине.

И именно поэтому я написал эту книгу, чтобы наша страна знала, что в самые трудные часы[1] мы любим ее так же, как делали это в более счастливые времена, что мы счастливы быть ее сыновьями и хотим помочь ей преодолеть эти несчастья с тем же моральным духом, с которым сражались за нее.

Я писал эту книгу, движимый желанием показать немецкого солдата таким, каким он был, как он думал, говорил и вел себя. Эта книга – свидетельство очевидца, и я надеюсь, что она поможет лучше осмыслить прошедшие события и, может быть, немного изменить общественное мнение.

В последний момент я рванул ручку управления влево и резко потянул ее на себя. Во время разворота с креном 90° я старался удержать правую ногу на педали руля направления, пока не почувствовал судорогу, в то время как подо мной словно зловещий кошмар промелькнули железные фермы Эйфелевой башни. Я еще раз вышел сухим из воды. Со вздохом облегчения я выровнял свой FW-190 и осмотрелся, тревожась за своих товарищей.

Вокруг не было никого!

Потеряться в сгущающихся сумерках в сильную грозу не составляло никакого труда.

В течение получаса я кружил над Парижем, надеясь найти кого-нибудь из своих. Капли дождя стучали по фонарю кабины, лобовое стекло покрылось маслом, и я использовал систему омывания, чтобы очистить его.[2] Шквалистый ветер дул в борт «Фокке-Вульфа», и, несмотря на скорость 500 км/ч, его мотало словно щепку.

И вдруг внизу, немного слева, я заметил аэродром!

Заложив глубокий вираж, я стал изучать возможность приземления. Это был подходящий аэродром, но посадочных знаков и «сосиски»[3] не было видно. Все это не могло помешать посадке, так как мы всегда более или менее точно могли определять направление ветра. Итак, я начал готовиться к посадке: убрал газ и выпустил шасси.

Но вдруг со всех сторон от моей машины появились красные и желтые трассеры. Вокруг все закипело, как в дьявольском котле. Эти парни, очевидно, не опознали мой «Фокке-Вульф», или же это была атака с воздуха. Я быстро оглянулся назад.

Нет, на хвосте никого не было. Я резко спикировал и на малой высоте пролетел над летным полем. От волнения зенитчики не видели, что я покачивал крыльями. Видимо, придется покидать этот сектор как можно быстрее. Внезапно меня пронзила мысль, что над Парижем должны были быть вражеские самолеты. Почти тридцать минут я тщетно пытался установить связь с какой-нибудь наземной станцией, но их приемопередатчики не были настроены на рабочую длину волны, и я не мог ожидать никакой помощи с базы в Кёльн-Остхайме.[4]

Мимо меня по правому борту проплыла базилика Сакре-Кёр[5] – величественное сооружение в романо-византийском стиле на Монмартре. Дождь наконец прекратился, но погода была совершенно непригодна для полетов на малой высоте. Дрожащей рукой я вытер со лба пот, автоматически включил навигационные огни и начал выпускать сигнальные ракеты: красная, красная, красная. Я должен был приземлиться самое позднее через десять минут, поскольку топливо было почти на исходе. Сигнальная лампа на приборной панели[6] уже мигала некоторое время.

Существовала и другая возможность – Ле-Бурже,[7] большой столичный аэропорт, – сумасшедший хаос воронок от бомб и разрушенных боевых и транспортных самолетов. «Нет, Хейлман, ты не сможешь посадить истребитель с двигателем в две тысячи лошадиных сил на подобной поверхности. Ты не в разведывательном самолете типа Физелер „Шторьх“».[8]

Два истребителя приближались ко мне снизу. Я хотел уже нажать на спуск оружия, но распознал в них своих друзей. Покачать крыльями, подойти ближе. Они приближались крылом к крылу, словно робкие «кролики»,[9] включив свои бортовые огни – зеленый, красный, белый. С мрачной усмешкой я подумал о своем полетном задании: привести двенадцать машин с только что оперившимися пилотами как пополнение для III группы Jagdgeschwader 54.[10] Теперь это больше не имело значения. Я должен был приземлиться, пока у меня все еще оставалась такая возможность. Жаль, что я не изучил подробное расположение на карте парижских аэродромов, прежде чем вылетел на задание. Наш полет стал достаточно неожиданным, а опытный командир эскадрильи, фельдфебель, только что оправившийся после ранения, в тот полдень заявил с большим апломбом: «Держитесь лишь поближе ко мне, мальчики, и я приведу вас в Виллькобле».[11]

Отлично, и что теперь?

У меня осталось топлива еще минут на пять. Красная лампочка угрожающе мерцала. Три машины сделали широкий круг над городскими предместьями. Еще один аэродром. Что это – Орли?[12] Он был полностью разбомблен. По правому борту в серых сумерках снова появилась Эйфелева башня. Если мы сохраним этот курс, то должны будем достичь Версаля и аэродрома, который ищем, – Виллькобле. Глаза напряженно всматриваются в плотный сумрак. Версаль!

Мой сосед справа вдруг резко отвернул и исчез из вида. Я с удивлением смотрел за тем, как он удалялся. «Талли-хо»![13] Внезапно появились огни аэродрома. Мог ли это быть Виллькобле? С высоты взлетно-посадочная полоса выглядела крайне маленькой. Красные и белые огни указывали направление захода на посадку. Разворот влево, заход, пора. Вздохнув, я начал постепенно передвигать рычаг дросселя назад, уменьшая скорость. Теперь я ни при каких обстоятельствах не мог снова увеличить обороты. Это было бы безрассудством теперь, когда двигатель в любой момент мог остановиться из-за отсутствия топлива. Ничего не поделаешь, но пришлось выполнить официально запрещенное скольжение на крыло.[14] Правую педаль руля направления до отказа в пол, ручку управления слегка влево, необходимо позволить машине войти в немного более крутой вираж. «Фокке-Вульф» снижался словно мешок с тряпками.

Черт возьми, что это? Передо мной взлетели красные сигнальные ракеты, и наземные огни потухли. О Боже! С противоположного направления на посадку заходил «Фокке-Вульф». Этот парень совершенно потерял самообладание, пытаясь приземлиться на этой крошечной полосе с подветренной стороны? Позади него появилась вторая тень. Они абсолютно потеряли разум! Сжав губы, я толкнул рычаг дросселя вперед. Несколько воздушных ям. Внимание, не останавливаться. Затем надсадно ревущий двигатель поднял «Фокке-Вульф» прямо над приземлявшейся машиной. Господи! Еще один заходит с неправильного направления. Они все просто сошли с ума.