И еще она чувствовала: всякая самая маленькая победа в визитах, приемах и конференциях становилась ей еще дороже оттого, что она по-своему сражалась за короля — и потому, что они были союзниками в этой битве, это их тайно и близко связывало. Так что чем больше Ксения была причастна к делам государственным, тем больше это вселяло в нее вдохновения на новые поступки и мысли, тем больше давало ей сил.

Услышав об их с невестой прогулке верхом, настойчиво вытребованной Ксенией, король, посмеиваясь, сказал графу Гаспару:

— Раз так, мы едем к Святым источникам, Хорват! Ей непременно понравится это место!

— А что это? — спросила Ксения, когда наутро им уже вывели их лошадей и грум подставил ей сложенные вместе ладони, чтобы она села в седло. — Кажется, я о них ничего не слыхала! Что это за источники? И почему — святые? Истван жестом руки оттеснил грума. Он не стал подставлять ей ладони, как это следовало бы сделать, а, взяв за талию, легко ее поднял. Когда она оказалась в седле, он опытной рукой расправил ей юбку над стременами, затем отошел и вскочил на своего вороного — сплошь черного, без единого светлого пятнышка, шерсть коня отливала на утреннем солнце нестерпимым блеском. Для Ксении была выбрана лошадь гнедая: с черными туловищем, хвостом и гривой — и рыжим крупом. Ксении дали гнедую, поскольку они считаются самыми надежными лошадьми, и Ксении она сразу понравилась, несмотря на то, что вороной конь под королем смотрелся жуть как эффектно, прямо-таки заразительно! Она азартно им любовалась, не скрывая оценочного восторга.

— Это часть ранней истории Лютении, — с явным и нескрываемым удовольствием ответил король на вопрос Ксении об источниках, когда они двинулись в путь. — Давно-давно, уже много веков, народ поклоняется этому месту — так, как благоговеют перед оракулом.

— Как все интересно и как загадочно! — воскликнула Ксения, несильно натягивая поводья и пробуя лошадь. Та послушно ускорила бег.

— Возможно, они не такие уж и святые, эти источники, — хохотнув, добавил король, возвысив голос и догоняя нетерпеливую всадницу, — но потрясающе красивые! Описывать я не стану. Сама увидишь. Но место, уверяю тебя, необычное!

— Тогда, разумеется, мне хочется их увидеть как можно скорее! Эге-гей! — взвизгнула Ксения, издала оглушительный йодль на манер тирольского и бесстрашно пустила свою гнедую в галоп. Что за чудесное это животное — лошадь! Благороднейшее из животных! Самая важная победа человека над животными — приручение лошади. В ней мощь и легкость, сила и грация. И она — верный помощник и союзник человека везде: дома и на войне, в далеких, тяжелых и опасных передвижениях. А чистокровная лошадь — это значит, что с конца XVIII века в ее родословной не случалось прилития случайных кровей, и эти лошади «с чистой кровью» все записаны в специальную английскую книгу. Да и выведены-то чистокровные скакуны в Англии! Так и назывались они сначала: чистокровные английские скакуны. Сколько же всего рассказала ей мама про лошадей!..

Топот лошадиных копыт по траве звучал у нее в ушах изумительной полузабытой музыкой. Как давно она не испытывала этого наслаждения! Все то время, пока жила в компаньонках у миссис Беркли. И вот — под ней чудесная лошадь, а сама она одета, как принято в высшем свете. Святая Дева Мария, как она счастлива! Как она бесконечно счастлива!

Среди нарядов Джоанны она нашла несколько весьма привлекательных, отлично сшитых костюмов для верховой езды. Выбрать, какой надеть, было нетрудно: днем погода стояла теплая, а после полудня и вовсе жаркая. Так что она позволила Маргит одеть ее в костюм из белого пике — материала, который начали носить в Париже дамы, прогуливаясь верхом по Булонскому лесу.

Костюм был отделан ярко-зеленой тесьмой, и Ксения нашла среди багажа сапожки из зеленой же кожи и к ним перчатки. Газовая вуаль на шляпке, того же оттенка, делала блеск ее глаз почти изумрудным. «Ты стройна, точно кобылица в колеснице фараоновой…» — такими словами из библейской Песни песней встретил ее сегодня утром Истван, — так царь Соломон говорил своей Суламифи… — Она промолчала, но сердце ее забилось птицей в груди — она знала Песнь песней наизусть, а значит — помнила, о чем шла речь дальше…

После бешеной скачки галопом они перешли на рысь. — Божественно! — прокричала Ксения, оглядываясь на короля.

— Долой всех тиранов! — в тон ей прокричал Истван. — Без них и дышать легче, и воздух слаще!

Постепенно лошади перешли на шаг.

Аромат диких трав дурманил. Глядя на окрестные горы, Ксения вздохнула:

— Вот бы умчаться за самый за горизонт — и не возвращаться!

— Как скоро, по-твоему, ты бы там заскучала? — хитро посмеялся над ней Истван, сделав особенное выражение лица: дескать, я тебя раскусил, дева-воин, меня ты не проведешь!

— Этот вопрос следует задать тебе, — весело отозвалась Ксения и расхохоталась. Эта свобода и окружающая их красота действовали на нее опьяняюще, ей хотелось смеяться и петь…

И — какая радость! Истван не выглядит больше унылым. В его глазах живой блеск, и с тех пор как они вступили в борьбу, он приобрел вид человека, который, начав битву, принял решение стать в ней победителем.

— У меня есть замок в горах, — неожиданно сообщил ей король. — Но вот уж не думал, что тебе по вкусу простая жизнь «за горизонтом».

— Я была бы очень рада там побывать, — тихо молвила Ксения. — В твоем замке…

Побывать в королевском замке… Такая возможность казалась ей столь же недосягаемой, как и окружающие их горы. Зато приезд Джоанны — совсем не за горами, грустно скаламбурила она в своих тягостных мыслях, и ее «роковая полночь», скорее всего, уже завтра. Она примолкла и пришпорила лошадь.

Та шла безустанным ритмичным аллюром, характерным для венгерских коней. Король скакал рядом, и было невыразимо чудесно мчаться так быстро, щеками чувствуя мягкий прохладный ветер.

Они скакали уже часа два.

— Мы приближаемся, — наконец объявил король. — Нужно подождать наш эскорт, чтобы они могли взять лошадок. Дальше пойдем пешком, а они будут нас ждать.

Уронив поводья, Ксения провозгласила:

— Ты великолепный наездник! Я это подозревала.

— Этот комплимент я готов с чистым сердцем вернуть тебе, — галантно и живо ответил король. — Я и не знал, что ты превосходная всадница!

— Я давно не ездила верхом, — на всякий случай предупредила Ксения. И, спохватившись, добавила: — Такое у меня ощущение. Мне так всегда кажется, когда я не сажусь в седло больше недели.

— Как только поженимся, мы будем каждый день ездить верхом, — пообещал король. — У меня в летнем дворце несколько превосходных лошадей, хочу тебе показать.

— Я вся в нетерпении! — Ксения постаралась, чтобы ее голос выразил энтузиазм, а не отчаяние — от понимания, что этого никогда не будет.

Король подъехал к ней совсем близко.

— С тех пор как ты приехала в Мольнар, — заговорил он так, как еще не говорил с ней ни разу, — каждый день ты выглядишь прекраснее, чем накануне. Я подумал, что ты красива, когда увидел тебя в Словии три месяца назад впервые после наших детских лет, но теперь ты выглядишь по-другому.

— Как по-другому? — Ксения затаила дыхание.

Она знала, что сейчас немедленно сменит тему беседы: неизвестно, куда заведет их этот разговор и как ей, возможно, придется выкручиваться, но ее распирало от любопытства. И его комплименты вызвали в ней странное ощущение — чувство, которого она не узнавала, но которое овладевало ею все больше.

Истван разглядывал ее лицо, каждую его черточку, а Ксении казалось, будто она невесомо плывет…

— В тебе так много юного, наивного, непосредственного, и в этом столько необычной прелести, — рассуждал король, — и в то же время ты вдруг становишься очень зрелой и проявляешь такой ум, находчивость, что я поражаюсь, как много ты всего знаешь, какой чуткий и безошибочный подход у тебя к людям… Где ты этому всему научилась? Я готов признать твое превосходство!

— Ты мне… льстишь, — застенчиво пролепетала Ксения, пораженная.