— Что случилось? Все же в порядке, радоваться надо, а не плакать — гладя по голове, тихо уговаривал он.

— Это я от радости, от того что все в порядке. — я безуспешно попыталась остановить этот всемирный потоп. — Просто ты, наверное, никогда не сможешь себе представить, что на самом деле значат для меня эти слова.

— Родные? Друзья? Дом? Летняя жара? Шорох гравия под ногами? Запах кофе с лимоном? Мелкие или крупные неприятности и радости? И ты не находишь себе места от нетерпения, когда же все это снова станет твоим?

— Да, именно так. Я, что настолько предсказуемая? — успела я обидеться между всхлипываниями.

— А может, мы просто похожи? — предположил Женя и, обняв меня, замолчал, давая спокойно выплакаться. Никогда мне еще не приходилось рыдать в таких комфортных условиях. Реви — не хочу, что называется.

Но вместо этого наводнение почему-то пошло на спад, а голова, наконец, начала соображать. Но лучше бы и не начинала. Потому что при мысли о том, что я веду себя как последняя неврастеничка, мне незамедлительно захотелось заплакать снова. Ну, уж нет, на сегодня истерик хватит, я и так не знаю, как смотреть в глаза свидетелю моей детской выходки. Нос к тому же наверное распух и глаза красные… А, черт с ними, какая теперь разница! И боком-боком я попыталась незаметно отодвинуться от Женьки.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь вставать. Не сидеть же здесь до вечера

— Так дело не пойдет. Что за замогильный голос? Ну же, срочно скажи что-нибудь позитивное!

— Торжественное открытие фонтана «Плачущая нимфа» отменяется и…и у тебя ужасный дезодорант

— Дезодорант? — он принюхался — Вообще-то это освежитель воздуха, персик. Я торопился, вот и перепутал.

— Обожаю персики! — я, наконец, отважилась поднять голову.

— Я тебе его подарю, если перестанешь делать такие трагические глаза. Подумаешь, умерла и ожила — с кем не бывает! — улыбнулся Женя, заправляя мне прядку волос за ухо, и помог спуститься на пол.

Не могу передать, какое это было счастье, опять почувствовать на себе вес своих 50 килограмм. Хотя, судя по всему, уже далеко не 50. Я в очередной раз пресекла палату просто для того, что бы убедится в том, что я наступаю на плитки пола, чувствую их холод и шершавость.

— Даша, давай скорее сматываться от сюда пока никто не пришел. А то с документами замучают.

На это у меня не нашлось никаких возражений. Оставалась одна проблема — одежда. В той рубашке, в которую меня нарядили, дальше администрации мы явно не пройдем.

— Может посмотреть в шкафу? — без особой надежды предложил Женька

— А это мысль — отозвалась я, и не успел он ничего возразить, как я по привычке рванула сквозь закрытую дверь. Отлетела назад, и не растянулась на полу только благодаря Жене, который не растерялся и весьма проворно подхватил меня на лету. Потирая лоб, я великодушно не стала замечать придушенного хихиканья. Да, придется отвыкать благоприобретенных потусторонних замашек.

Слава Богу, и до нас дошла цивилизация — в стенном шкафу, как в лучших сериалах, обнаружились мои вещи в абсолютной целости и сохранности, включая даже пятно на коленке джинсов, а то процедура покидания больницы могла бы и затянуться.

— Давай их сюда скорее.

— Надо же, джинсы, свитер и кроссовки — удивился он, протягивая мне сверток с одеждой и деликатно отворачиваясь.

— А что ты ожидал увидеть?

— Конечно же, шелка и перья, атлас и кружева на худой конец.

— Надоели! Видеть не могу. Правда, и эти вещи вызывают у меня не самые приятные ассоциации. Только выйдем отсюда, непременно от них избавлюсь.

— Только, пожалуйста, не на улице. Во-первых, ноябрь, как никак — простудишься. А во-вторых, мне твой стриптиз и так уже невесты стоил. А так еще и в милицию заберут.

— Ничего, может, там ты познакомишься с новой.

— Нет. Спасибо, хватит с меня знакомств в экстремальных ситуациях. К тому же… — он замялся, но потом все-таки договорил — у меня уже, кажется, есть одна.

Хоть и решено, что мы просто друзья, но от этой новости я чуть снова не выпала в астрал. Что еще одна?! Когда только успел! Поняв, что не сумела сохранить нормальное выражение лица, я применила безотказный метод — скажи правду вслух, и можно выдать это за шутку:

— Не успел от одной избавиться и вот опять!

— От этой и не собираюсь. Тем более она и за гробом достанет.

И, заметив мои расширившиеся глаза, закончил поспешно:

— Ну вот, ведь хотел же все по-человечески, в подходящей обстановке. А, к черту, так как насчет «пока смерть не соединит вас?»

— Так ты… — Господи, так попасться! Он конечно хороший, и я его люблю, но иногда его следовало убивать на месте, и сейчас был именно такой случай.

— Даша, ты смотришь на меня, как на какого-то извращенца. Тебе настолько не нравится эта идея? — растерянно спросил он.

— Конечно да, в смысле нет! Но я сейчас не об этом — как ты мог, вот так между делом, а раньше нельзя было сказать?

— Когда? Еще совсем недавно у меня была невеста и все такое, а потом все-таки влюбиться в привидение — да я был уверен, что ты первая меня на смех поднимешь. Дальше мы поругались, ты исчезла, этот Тимур еще!

— Мансур

— Да, помню, помню, могла бы и не уточнять.

— Но хотя бы намекнуть можно было?

— А ты, можно подумать, ни о чем не догадывалась

— Я думала, что это общечеловеческий интерес.

— Я похож на альтруиста? — он так возмутился, будто я обвинила его в развязывании третьей мировой войны.

— Или любовь к приключениям. — добавила я окончательно смутившись. Да, вслух это, действительно, звучало довольно нелепо.

— Дашка, превращение в блондинку не пошло тебе на пользу. — улыбнулся Женя и при этом имел нахальство тянуться к моей руке!

— Зато я, наконец, поняла, для чего мне так не терпелось обзавестись плотью — вкрадчиво произнесла я, осторожно протягивая свободную руку к подушке. — Столько новых возможностей…

— Каких же? — самым обаятельным тоном из своего не маленького арсенала поинтересовался Женька, перебирая мои пальцы. Ощущение было потрясающе приятное.

— Вот таких!

— Знаешь, — сказал он, чудом увернувшись от подушки — А может, зря я вообще старался? Лежала такая тихая и милая, просто Белоснежка какая-то. Ни тебе споров, и гадостей тоже не услышишь — благодать. Может, переиграем? — поинтересовался он, с надеждой заглядывая мне в глаза (его руки, тем временем, опять нашли мои пальцы, правда, теперь предусмотрительно уже на обеих руках)

— Не выйдет, — старательно хмурясь, отрезала я, — Раньше надо было думать. Слышал ведь, что добрые дела наказуемы. Так что готовься. Час расплаты настал. Не видать теперь тебе покоя ни днем, ни ночью.

— Увы, мне! — подозрительно легко смирился со своей ужасной участью он. — Хм, раз днем и ночью, то это означает «да»?

— А ты что-то спрашивал? — безмятежно поинтересовалась я.

— А сама ты, конечно, не помнишь?

— Ничегошеньки — подтвердила я, искренне глядя ему в глаза.

— Может быть, и поверил, если бы только что с тобой познакомился. А теперь этот ангельский вид меня точно не проведет, и не надейся.

— И не думала — вздохнула я. Надо же, если бы кто сказал мне, что буду об этом жалеть! — Ладно, помню, в общих чертах. Но далеко не все уяснила. С твоими постоянными шуточками вообще не поймешь, когда ты говоришь серьезно.

— Сама не лучше.

— Не нравится — не ешь.

— Я же говорил. Злюка.

— Нет, просто глупая блондинка, и во избежание дальнейших недоразумений, прошу мне все доходчиво объяснять.

— Хорошо, — удивительно быстро сдался он. — Напомню, я говорил о том, что люблю — о, как это прозвучало! — Отнюдь не приключения.

Все-таки вывернулся! Ну почему всегда вот так? Защищать от наркоманов, не спать ночи напролет, что бы я не чувствовала себя одиноко — пожалуйста. Листать за меня книжки, скачать пол Интернета, обыскать все морги и больницы в поисках моего бренного тела — нет проблем, а вот во время сказать пару красивых слов — никак. А, в общем-то, Бог с ней с романтикой. Зато скучать мне точно не придется.