Ти-Джей медленно проводила щеткой по шелковистой шерсти кота, осторожно расчесывая колтуны. Уже через пару минут довольный Оскар начинал мурлыкать, а Ти-Джей вспоминала те прекрасные времена, когда она в конюшне чистила Огонька.

И вот как-то раз, когда она снова принялась мечтать о прежней жизни, одной рукой поглаживая сонного Оскара, до ее слуха донесся озорной голос Дерека:

— Эй, мелюзга, ты что же, до сих пор в куколки играешь?

Ти-Джей едва успела обернуться, как брат в тот же миг швырнул ей какую-то вещицу. Девочка машинально перехватила ее и зажала в кулаке. Оскар, обиженно мяукнув, соскочил с ее колен и бросился наутек по лужайке.

— Придурок! — выкрикнула Ти-Джей. — Да что ты себе вообще…

Но тут слова застряли у нее в горле. Она увидела, что сжимает в кулаке крошечный рюкзачок. Ти-Джей побледнела, но Дерек, к счастью, этого не заметил.

— Где ты это взял? — взволнованно спросила девочка, поднимаясь со своего места.

__ В сарае, там, где у нас кладовка. Или теперь эту развалину нужно называть «кукольный домик»?

— В сарае?!

— Да. Мне нужно было подправить скейт, я отправился за инструментами, и эта штука упала на меня с полки, когда я передвигал коробки. Мне только хочется спросить, ты-то там что делала со своими куклами?

— Ничего.

Дерек удивленно хмыкнул:

— Так эта штучка, выходит, не твоя, что ли?

— А ты ее открывал?

— Да. Там полно всякой кукольной одежды.

«Разумеется, так и должно было быть. Все правильно, — подумала Ти-Джей. — И эта одежда принадлежит Элизабет. Значит, малявка настоящая. Так сколько же времени она живет в сарае? И не раздавил ли ее случайно Дерек тяжеленными коробками?»

Дерек продолжал вопросительно смотреть на сестру, ожидая объяснений. Чтобы как-то скрыть существование Элизабет, Ти-Джей пришлось на время позабыть о собственной гордости.

— Конечно, это мой рюкзачок. Просто я… Ну, ты же понимаешь…

Дерек глупо расхохотался:

— Нет, не понимаю. И не желаю понимать.

Покачав головой, он усмехнулся и пошел прочь.

Ти-Джей выждала, пока брат завернет за угол дома и скроется в гараже, после чего бегом бросилась в сарай. Тут было темно, пахло машинным маслом и еще бензином для газонокосилки. Этот сарай напоминал ей прошлую жизнь на ферме.

— Элизабет, — негромко позвала Ти-Джей. — Ты здесь?

Ответа не последовало.

Господи! Значит, ее сожрал кот. Или… ласка или еще кто-то.

— Элизабет, скажи хоть что-нибудь, ну, пожалуйста.

Ти-Джей обыскала весь сарай, но так никого и не нашла. Тем более девочку-малявку ростом в пятнадцать сантиметров с ярко-голубыми волосами.

Ни о чем другом Ти-Джей думать уже не могла.

Она дважды возвращалась в сарай, но ее поиски не увенчались успехом. В ту ночь девочка никак не могла заснуть. Поворочавшись в кровати, она, наконец, встала, оделась и снова отправилась в сарай-кладовку, предварительно сунув в карман куртки маленький кукольный рюкзачок.

Ти-Джей никогда не боялась темноты, но сейчас на заднем дворе было страшнее, чем обычно. Дверь сарая противно скрипнула, когда девочка открывала ее, и Ти-Джей затаила дыхание. Однако в доме никто не проснулся, и она, включив карманный фонарик, шагнула внутрь.

Девочка тут же направила луч света на пол.

— Слава богу, ты цела, — выдохнула она.

— Убирайся отсюда.

— Что?

— Я говорю, убирайся отсюда. Я не нуждаюсь в твоем идиотском сочувствии. Да, со мной все в полном порядке. Теперь ты довольна?

— Но почему ты до сих пор находишься здесь?

— А может быть, мне тут правится.

Ти-Джей никогда не любила влезать туда, куда ее не просят. Наверное, поэтому ей было так трудно завести себе подруг в районе и в школе. Поначалу ей захотелось сразу же уйти из сарая, но тут девочка вспомнила слова мамы: «Иногда приходится вмешиваться в чужую жизнь. И при этом не важно, хотят ли этого другие люди».

— А я так не считаю, — решительно заявила она. — Господи, и чем ты тут питаешься?

Она не стала вдаваться в подробности и уточнять, что Элизабет не мешало бы, кроме всего прочего, принять ванну и вымыть волосы.

Элизабет презрительно пожала плечами:

— Я нашла тут пакет с птичьим кормом и подставила маленький тазик, куда собирала дождевую воду.

— Ты должна вернуться со мной в дом. Я тебя накормлю по-настоящему.

— Значит, они все-таки смылись, да?

— Ты имеешь в виду свою семью?

— Нет, твою задницу. Конечно же, я говорю о своих.

— Не знаю, — честно призналась Ти-Джей. — Может быть, они просто ведут себя очень тихо.

— Нет, они съехали.

— Наверное…

— Тогда какой смысл мне возвращаться туда? Было бы кошмаром признаваться им в том, что я оказалась не права: «Понимаете, я-то, на самом деле, как выяснилось, одна не способна существовать…» Но их там теперь уже нет.

— А какой смысл тебе оставаться здесь? — поинтересовалась Ти-Джей.

Элизабет только пожала плечами:

— Значит, так мне и надо. Я заслужила это. Не нужно было вести себя по-идиотски.

— Теперь ты сама говоришь какую-то ерунду.

Элизабет сердито сверкнула глазами:

— Помнишь, что я предложила тебе сразу же, как только ты здесь появилась? Оставь меня в покое и уходи к себе.

По Ти-Джей не двинулась с места.

— Послушай-ка, — продолжала Элизабет. — Ты ведь даже не представляешь себе, что это значит: быть такой, как я. У меня нет подружек. Мне приходится жить там, где мне не хочется, причем с теми людьми, которые меня совсем не понимают. Все ясно? Поэтому не надо делать вид, будто ты что-то поняла и способна сделать мою жизнь хоть чуточку получше.

— Ты несешь полную чушь, — спокойно сообщила Ти-Джей.

— Что?

— Ты сама себе противоречишь. Сначала хочешь казаться такой крутышкой, а потом оказывается, что все это время ты просто пряталась у меня в сарае.

— Ты полагаешь, что я не ушла бы при первой возможности? Но ночью тут полным-полно разных сов, кошек, а днем летают ястребы, бегают собаки и — опять же! — кошки. Я пыталась убежать отсюда несколько раз, и меня чуть было не съели заживо!

— И что? Ты думаешь, что ты одна на всем свете, кому стало страшно и кто страдает от одиночества? Может быть, тебе кажется, что вокруг меня бегают стаи мальчишек и девчонок, которым не терпится стать моими друзьями? Или ты считаешь, что я не тоскую по своей ферме и Огоньку?

— Ну, ты, по крайней мере, нормального роста.

— Да-да, конечно. Как будто мне от этого становится легче.

Элизабет внимательно посмотрела на девочку:

— И чего ты так старательно добиваешься?

— Господи, ну как же с тобой трудно иметь дело! — огрызнулась Ти-Джей. — Мне бы, по-хорошему, стоило заклеить тебе рот липкой лентой, засунуть в коробку с дырочками и отправить посылкой куда-нибудь подальше.

Элизабет округлила глаза, а потом широко улыбнулась.

— Вот это да!

— В каком смысле?

— Да ты начинаешь проявлять характер! Вот уж чего никак не ожидала…

Ти-Джей так и не поняла: радоваться ей или обижаться. Она еще не забыла про «маменькину и папенькину дочку».

— Прости, я не хотела. У меня вырвалось… — негромко произнесла Элизабет.

— Что я слышу? Похоже, ты извиняешься?

Элизабет продолжала так, словно и не слышала замечания Ти-Джей:

— У меня сложилось такое впечатление, что о тебя можно вытирать ноги, а ты все равно будешь это терпеть. Причем от всех сразу.

— Ничего подобного. Просто я привыкла приспосабливаться.

— Даже к тому, что тебе совершенно не нравится?

Ти-Джей вздохнула:

— Все гораздо сложнее. Не всегда хорошо то, что тебе нравится. Нужно объективно смотреть на вещи. Разумеется, мне не хотелось переезжать сюда. И уж, конечно, расставаться с Огоньком. Но мы все равно остаемся дружной семьей, а в жизни многое меняется, потому что… меняется, и все. И в этом не было ничьей вины. Просто так получилось.