Мс-с Уэлдон: А где же тогда спать нашим бедным неграм?

К. Гуль: Негров, миссис Уэлдон, капитан Немо посоветовал побросать за борт - честно говоря, мне они тоже поднадоели. От них же никакого проку - только жрут, пляшут и права качают. Однако же, я не договорил. Капитан Немо сказал, что если я последую его совету, то нам не придется больше всем по очереди грести веслами! Наша шхуна сама понесется по волнам навстречу рассвету, закату или чему-нибудь еще, не менее романтичному!

Мс-с Уэлдон: Боже, как это прекрасно! Я думаю, это был не капитан Немо, а само Провидение!

Кузен Бенедикт: А что, если ветер будет дуть не в том направлении, которое необходимо нам?

К. Гуль: Капитан Немо сказал, что стоит поднять паруса - и ветер всегда будет дуть именно в том направлении, в котором движется наша шхуна. Хотя, возможно, он сформулировал это и немного по-другому, но суть от этого не меняется.

Мс-с Уэлдон: Значит, нам больше не потребуется компас?

К. Гуль: Полагаю, что так. Теперь мы можем с чистой совестью вздернуть беглого террориста Негоро на рее. Выведите его на палубу!

(Брыкающегося Негоро вытаскивают на палубу. Капитан Гуль долго возится, пытаясь затянуть на его шее петлю.)

К. Гуль: Всегда испытывал сложности с завязыванием морских узлов. Знаете, у меня ведь целых двенадцать паромов уплыло по течению, самовольно отвязавшись от того странного столбика на пирсе, как его там. После двенадцатого меня почему-то уволили, и мне пришлось устроиться на ваш "Пилигрим". Не понимаю, куда смотрят профсоюзы!

(Капитан Гуль оборачивает веревку несколько раз вокруг шеи Негоро и завязывает ее сзади бантиком. Удовлетворенно крякает.)

Мс-с Уэлдон: Но, если мы не будем плыть каждое утро по красной стрелке, а каждый вечер - по синей, что, как известно, является залогом приятного и безопасного плавания, мы можем подвергнуться ужасным опасностям?

К. Гуль: Тысяча чертей! Я, Миссис Уэлдон, морская душа. Как-то раз, мне пришлось принять участие в экспедиции Амундсена к Южному Полюсу - если я расскажу вам хотя бы о тысячной доле тех опасностей, что встретились мне на пути - вы по гроб жизни будете кричать и писаться по ночам!

Мс-с Уэлдон: Ах, капитан, умоляю, не надо! Я могу умереть от страха.

К. Гуль (в сторону, театральным шепотом): По правде говоря, я тогда вусмерть напился и заснул на пароме - а он возьми да и отвяжись. Течением меня унесло аж к антарктическому побережью. Мне целый год пришлось прожить с пингвинами, пока меня совершенно случайно не подобрал проезжавший мимо на собаках Амундсен со своей экспедицией. Боже, какое позорище! Надо мной смеялись и Амундсен, и пингвины...

Дик Сэнд: Мистер Гуль, я не устаю восхищаться вашим бесстрашием!

К. Гуль: У нас будет шанс исследовать таинственный феномен Эль-Ниньо, заплыть в самое сердце Бермудского Треугольника...

Кузен Бенедикт (тихо): А может, не надо?

К. Гуль: Из Красного моря - в Баренцево, мы пересечем на всех парусах Море Дождей и Море Спокойствия...

Кузен Бенедикт (в сторону): Эк его понесло!

К. Гуль: Доплывем до Курильской гряды и спустимся внутрь ужасного Кратера Коперник!...

Кузен Бенедикт (в сторону): Маньяк. Натуральный маньяк. Мы все попали!

К. Гуль: Я люблю риск и авантюру - Дик, мой мальчик, ты-то хоть меня понимаешь?

Дик Сэнд: О, да, мой капитан! Мне кажется, это будет прекрасное плавание! К черту наскучившие правила, к черту компас с его дурацкими стрелками! Вперед и только вперед! Мы будем стоять на носу шхуны, соленый ветер будет грубо, по-мужски, ласкать наши лица!

Кузен Бенедикт: Простите, что перебиваю, но если ветер будет дуть в направлении нашего движения, то он будет грубо, по-мужски ласкать несколько иные части ваших тел - с противоположной стороны.

К. Гуль: Мистер Бенедикт, какой же вы, право, тупой! Ну кто же нам мешает стоять на носу, повернувшись лицом к корме?

Мс-с Уэлдон: Действительно! Давайте же поскорее вздернем на рее нашего опасного преступника Негоро, поднимем паруса, и отправимся навстречу неизвестности!

Негоро вздергивают на рее, он хватает ртом воздух, отчаянно дергает руками и ногами, пытаясь развязать бантик за спиной. Все остальные отправляются на нос корабля, поворачиваются задом к направлению движения, и, удовлетворенно созерцая страдания Негоро, поют веселую песенку.

Дик Сэнд: Поглядите же на Негоро! Как энергично он хлопает ртом и дергает ногами в такт! Что он там, по-вашему, делает?

Мс-с Уэлдон: Мне кажется, он нам подпевает и пританцовывает.

К. Гуль (с восхищением): Отчаянный малый! Люблю таких!

Дик Сэнд: Капитан, а давайте простим Негоро! Он наверняка уже перевоспитался и исправился!

Кузен Бенедикт: К тому же, в случае необходимости или для поднятия духа, мы сможем как-нибудь повесить его еще раз. В самом деле, давайте снимем беднягу, пускай поет и радуется здесь, с нами!

(Негоро спускают вниз и вынимают из петли. Затем все вместе становятся на носу шхуны, лицом к корме, и поют с еще большим воодушевлением, чем прежде. Ветер обвевает их суровые, мужественные лица.

Мимо судна все чаще проплывают айсберги, сидящие на них пингвины показывают на капитана Гуля и покатываются со смеху.)

Пингвин N1: Смотрите, смотрите! Это же капитан Гуль!

Пингвин N2: Похоже, его паром опять отвязался!

(Но люди, поющие на шхуне, не обращают никакого внимания ни на глупых птиц, ни на стремительно приближающиеся очертания ледяного берега.

Занавес опускается, после чего раздается страшный треск, грохот падающих на лед человеческих тел и душераздирающие крики, переходящие в протяжные стоны. Со временем, стоны стихают, и наступает гнетущая тишина.)