Я слегка порычу, словно волк с перебитою лапой, Может, водкой зальюсь в поездном, так сказать, кабаке

Или ночь пересплю с проводницей, стервозною бабой, Чтобы груди потискать в беспамятной тёплой руке.

Извините, Любовь, многословным мне быть не пристало!

Подхватил чемодан и по лестнице вниз загремел.

Сто шагов до такси, десять лет от тебя до вокзала

И выводит рассвет на стекле ледяном резюме.

Эти пальмы твои, потепление смоет их в жёлоб

Водосточной трубы, поделённой на низ и на верх, Для чего тебе этот сверкающий перистый холод

И лосьонный дурман от снаружи закрывшего дверь?

«»»»»»»»»»»»

Ни на холсте, ни на бумаге плотной

Не нарисуешь предрассветный час,

Когда сентябрь с небрежностью холодной

Раскатывает в озере палас

Сырого цвета с оторочкой чёрной,

С вкраплениями дребезжащих звёзд

И с одинокой уткою, проворно

Спешащей на речной, далёкий плёс.

Сюрреалист этюдник не раскроет

И модернисту тишь не по плечу,

А я в ней положительным героем

Сижу с тобою рядом и молчу.

Молчу о том, как дуб в косоворотке

Идёт к причалу сотню долгих лет,

А ива ждёт, придерживая лодку,

Чтоб плыть вдвоём за призрачный рассвет.

Ты их словами не спугни, не надо,

У них ещё свиданье впереди,

Пусть насладятся нежным переглядом,

Запахивая куртки на груди,

И шаг за шагом, веткою за веткой,

По сантиметру считанному в год,

Возможно, дуб приблизится к соседке,

Как я к тебе, когда пора придёт...

«»»»»»»»»»»»

Гром и молнии ты запомнила,

А мои поцелуи нет!

И зачем напрягал я в комнате

Свой незыблемый авторитет?

И подушку под бок подкладывал,

Чтоб удобнее всё слилось

И дышал беспокойно в пряди я

Светло-русых твоих волос.

Бились в окна чернильно-синие

Тучи мокрого октября,

Пробирался мороз низинами,

Ледяное с водой творя;

Били молнии ярко-жёлтые,

Прошибали дубам кору,

Переломанные, истёртые,

Равнодушные к злу-добру!

Ты плечом пожимаешь сухонько:

Были грозы, а как же, да!

Но любовное аханье-уханье

Растворила в себе вода!

Растворилась и жёлтой пеною

Нам плеснула по дням-годам,

Пресновато-обыкновенная,

Не способная к чудесам!

Королева моя французская

С пасторалью былой в уме,

Я пахал так, как пашут русские,

Эти годы волом в ярме!

Да, без паруса, без романтики,

Без чечёточного «люблю»

Не держа на ладонях фантиком

Лебединую стать твою!

Не метал огневыми стрелами,

А крутил свои жернова

И погоду не переделают

В сердце брошенные слова!

Я упрямей лесного лешего,

Ты живёшь в небывалых снах,

Жизнь царапается в безгрешную

Суть октябрьского окна...

«»»»»»»»»»

Когда затихнет город и луна

По ряду книг пройдётся Геростратом,

Лучами выжигая имена

И спрятанные за картоном даты,

Я разложу перед собой листы

На старый стол, протёртый под локтями,

И расскажу ему, что значишь ты

В случайной переписке между нами.

Он всё поймёт, ему не привыкать

К бесчисленным порезам и проколам,

Ему бумага пух воротника,

Закрывшего следы от произвола

Старинных ручек с кляксой на пере

И от российских шариковых ручек,

Капризных, как туманы на заре,

Сползающие в озеро по круче.

Он всё поймёт, он столько пережил,

Ему бока поджаривали лупой

Два сорванца со стрижкой под ежи

И с масками индейцев Гваделупы.

Его пытали огненным борщом,

Ему пилой пропиливали раны,

Чтоб залепить их мякишем потом

И сверху лить лечебную сметану.

Ах, старый стол из сталинских времён!

Я вытащил тебя из канцелярий,

Ты был, по сути дела, обречён

Гореть в неисторическом пожаре!

Седой завхоз, услышав мой призыв,

Моргнул, и я смотался к магазину,

И ты, ломая весом наши спины,

Пополз в окно под шорохи грозы.

Я не скрываю, кто-то из детей

Был на тебе зачат посерединке

И под тобой стояла без затей

Корзинка с нашим первым буратинкой.

Внимала коммунальная судьба

Покорным стонам или непокорным

И ныла пионерская труба

Перед тобой молоденьким леггорном.

Сегодня внуки строят корабли,

Ракеты строят на дубовой стати,

Столешницу на части разделив

И в караул поставив по солдату.

Плывёт ко мне дымок пороховой,

Бесчисленны бумажные патроны,

А ты, по канцелярски деловой,

Ноль пониманья к этим закидонам…

И я молчу и жду, когда луна

Утихомирит воинские части

И внуки забасят во время сна,

Доверив ей несыгранные страсти,

И разложу перед собой листы

Между ракетами и кораблями,

И расскажу ему, что значишь ты

В случайной переписке между нами.

«»»»»»»»»»

Мыши крадутся, слышишь,

С цепкими коготками?

Это гуляка-ветер

По обнажённой крыше

Щёлкает каблуками,

Или вершит вендетту,

Размахивая стилетом,

На жести пятьсот отметин,

Сурик ползёт слоями.

Нет, это всё же мыши

Перегрызают плинтус!

Ты придвигайся ближе,

Я на сантим подвинусь.

Не укушу, не бойся,

И отделяйся пледом,

Слагаю с себя геройство

С видами на победу.

Там за стеной не мыши

Серыми колобками,

Это тревожно дышит,

Не возбуждаясь, память.

Нежная, как мочало,

Жёсткая, как перина,

То ей пространства мало,

То ей подушка клином...

""""""

До чего стервозна жизнь!

Временами, временами!

То ли тряпочке молись,

То ли стенке между нами.

Я горбачусь кое-где,

У тебя свои потуги:

То ли камни в борозде,

То ли квадратура круга.

Я по радиусу в центр,

Неудобно и неловко,

Разменял последний цент

На гвоздику-мухоловку.

Ты не муха, да-да-да,

Но и я не жук пожухлый,

И гвоздика как звезда

Над оцепеневшей мухой.

Вазочка, вода, ладонь,

Нервное прикосновенье

И бежит в меня огонь

Твоего благословенья.

Чёрт возьми, какая жизнь!

Удивительно красива!

Ты ещё меня коснись

Не стыдливо, не стыдливо!

«»»»»»

Расхлебенились небеса,

Шумно капли долдонят в стёкла,

В щель забившаяся оса

Похудела, как бабка Фёкла.

Та ругается день-деньской

На погоду и на Егора,

Сладко дремлющего с косой

У набухших оконных створок.

Косу правил он сорок раз,

Дожидаясь, когда же бодро

Любопытный просунет глаз

В мир проклюнувшееся вёдро.

По дождю покоси траву!

Сразу вымокнет весь загривок,

Расползутся по шву штаны,

Что-то выкатится стыдливо.

Потому и сидит Егор,

Замороченный перестуком

Капель, бьющихся об забор,

О кленовые сучья-руки.

Я ступаю на кирпичи,

Поразбросанные по лужам,

Он костяшкой в окно стучит,

Значит, очень ему я нужен.

Нет, Егорушка, я глухарь

И не слышу твои стенанья,

Вместо пива пожуй сухарь,

Не за пивом я, на свиданье.

Это, братец, не судный день,

Дождь не в дождь и гроза не в грозы!..

Шляпу чуточку набекрень,

Астры мокрые вместо розы...

«»»»»»»»»»»»

В твоём трагизме я не одиночка,

В моём комедиантстве я один,

Но оба мы не смеем ставить точку

В спектаклях дней с анонсом впереди.

С тебя сойдёт волна непостоянства,

Мой глупый смех стечёт, растаяв, сам

И в театрализованном жеманстве

Найдётся место трезвым голосам.

Ты в жизнь мою войдёшь без оговорок,

Я обойдусь без тщательных реприз…

Как много навыдумывала шторок

Между людьми пронзительная жизнь!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Накипает иногда, накипает!..

Жилка бьётся на виске голубая,