– В конце концов, они взрослые люди, – отправляясь в свою комнату, говорила Алиция, – и знают, что делают. Разве что тебе Эва глаза выцарапает, а вот насчет Юлиана, мужа Беаты, ничего не скажу, я его совсем не знаю.

И я решила, на всякий случай, по возвращении всячески избегать встреч с женой Павла, а Юлиана я тоже не знала.

Мощный рев окаянного туалета вырвал меня из объятий первого сна, и сразу же после того послышался отчетливый грохот где-то в недрах дома. Значит, Павел с Беатой вернулись, кто-то воспользовался туалетом, позабыв о его акустике, автоматически спустил воду в туалете, а это, видимо, переполошило кошек, отсюда и непонятный грохот где-то в доме. Кошки запросто могли уронить тяжелые вещи.

Перед сном мы дом оставили незапертым. Совсем! Входную дверь только притворили, не закрывая, дверь на террасу осталась стоять нараспашку, двери в мастерской и там же окно прикрыты наполовину, чтобы кошки могли свободно забраться куда хотят, а Павел с Беатой – свободно передвигаться по дому. Свободу передвижения получал и возможный незваный гость.

Я лежала и думала, вставать ли, пока не услышала голоса в кухне. Любопытство преодолело лень, и я встала, набросив халат.

Алиция уже зажгла свет во всем доме. Беата была в гостиной, Павел в кухне. Пунцовый от смущения, он молил хозяйку простить его. Сам не знает, как ошибся… то есть… забыл… и о реве бачка вспомнил лишь в тот момент, когда уже потянул за проклятый спуск. Даже руку отдернул, да уже было поздно. Тоже очень смущенная Беата утверждала, что непонятный грохот донесся из ателье, это она отчетливо слышала.

– Говорите по очереди! – призвала их к порядку Алиция. – Как это в ателье? Ведь кошки здесь.

И в самом деле с террасы в освещенную гостиную уставились зелеными глазами три черные неподвижные статуэтки.

– Но шум доносился из ателье, – упрямо настаивала на своем Беата.

Поскольку и мне так показалось, мы все, толкаясь, протиснулись к мастерской.

И в самом деле, на сундуке у барьера при лестнице в подвал уже не возвышалась гора вещей. Аккуратно уложенные нами накануне коробки, полочка, стояк и много чего еще теперь слетело вниз. Причем стояк явно вывалился из коробки, иначе бы не бренчал. К тому же, призналась хозяйка, бренчали многочисленные запасные части кухонной и вообще сантехнической арматуры, сложенные ею в несколько коробок. Представляю, сколько лет они пролежали в этих коробках, но бренчать имели право, независимо от возраста.

– Само по себе не слетело, – сделала вывод Алиция. – Кто-то должен был все это свалить.

Заглянув вниз, я поддержала ее:

– О, и дверь не так закрыта! Мы оставили небольшую щель, чтобы проветривалось, а теперь вон она какая широкая.

Алиция не поленилась спуститься.

– Конечно, шире. Я приперла двери столом, ну да теперь вы его не видите, потому что все с сундука на него свалилось. А я специально оставила ширину щели до папоротника, что стоял на столе, чтобы не повредить цветочек. Конечно, от него одни черепки остались, чтоб у этого кретина руки-ноги отсохли! И никто меня не убедит, что дверь раскрылась от сквозняка!

Никто не сомневался, что сквозняк тут ни при чем. Массивной чугунной двери в подвал никакой сквозняк не страшен, разве что смерч мог ее сдвинуть, но тогда уже заодно со всем домом, а так, одну…

Исчезли последние сомнения, и теперь нам пришлось примириться с неприятным фактом, что жилплощадью Алиции каждую ночь безнаказанно пользуется какая-то непонятная враждебная сила, нанося ущерб имуществу и порядку в доме.

– Глупая должна быть эта сила, если считает, что действует втихаря, – высказал общее мнение Павел, возвращаясь в гостиную.

– Или ей до лампочки, слышим мы ее или нет, – предположила я. – Она делает свое, и плевать ей на нас.

– К тому же и нюха у нее нет, – скривилась Беата. – Там еще здорово воняет.

Злая как сто тысяч чертей – а надо признать, в последнее время у нее хватало причин быть не в настроении, к тому же разбуженная среди ночи, – Алиция, однако, взяла себя в руки и из всех неприятностей выбрала одну, притворившись, что только она ее и заботит.

– Вот именно, – ухватилась она за последние слова Беаты. – Мне кажется, что свежий воздух до подвала так и не добрался, а мне бы очень хотелось включить морозильник. Вы как находите, мне правильно кажется?

Я поспешила похвалить подругу:

– Тебе правильно кажется, редкий случай.

– А закрытый не проветрится.

– Это уж точно. И все, что ты туда положишь, пропитается мерзким запахом.

– Как же я тогда закрою дом? Без сквозняка запах останется. Слушайте, а может, мне туда вентилятор поставить?

Павел тут же подхватил:

– Тогда лучше исправить… – и осекся.

Я, конечно, поняла: он предлагал исправить наконец систему механического вентилирования, некогда с большим тщанием проведенную Торкилем и позднее испорченную застрявшим в ней ежом, для спасения которого вентиляцию пришлось почти всю разобрать. С тех пор никто к ней не прикасался, ибо все знали, как относится хозяйка к ремонту такого рода. Этой темы вообще не следовало касаться, если не хочешь испортить отношения с хозяйкой…

Беата попыталась исправить бестактность Павла:

– А что, если оставлять открытыми двери и окна днем, а на ночь запирать? – предложила она. – Ну, окно можно оставлять немного приоткрытым.

– Я тут не хочу никого обижать, – немедленно отреагировала Алиция, – но однажды в такое немного приоткрытое окно Иоанна пролезла-таки.

– Так я ведь тогда была моложе, – призналась я.

– А откуда ты знаешь, в каком возрасте наш злоумышленник? – тут же вцепилась в меня подруга.

– Если это Падальский, его лучшие годы далеко позади.

– Не уверена, что он. А раз уж мы с вами надумали устраивать посреди ночи производственное совещание, самое время выпить кофе. И давайте только о деле, ни на что больше не отвлекаться. Значит, как оно было? Мы с тобой пошли спать, а вы вернулись… Да, кстати, а с мусором все обошлось благополучно?

– Отлично обошлось, – заверил ее Павел. – Нам удалось сбагрить три торбы и ногу, причем в разных местах. И все было бы тихо-мирно, если бы я не позабыл о твоем оркестре.

– Правильно говорит, – вмешалась я. – Сначала заревел бачок, а уже потом что-то обрушилось в ателье. Из чего следует, что неизвестный был в ателье, у лестницы… В доме тишина, он думал – все спят, а от рева дрогнул, пирамида на сундуке рухнула… Выходит, именно там он что-то искал.

– И я даже знаю что, – убила нас Алиция.

Мы тут головы сломали, гадая, чего же ищут в ее доме, а она знает и молчит! Ну, Алиция, хороша!

– Так кому кофе? В микроволновке вода за минуту вскипит.

– Сделай для всех, все равно не заснуть, – попросила Беата.

Я же упрямо щелкнула чайником, кофе в меня больше не влезало. И вцепилась в подругу:

– Так что же он, по твоему мнению, ищет?

– Кота в мешке! – был ответ. – Теперь я уже не сомневаюсь в этом. Может, ты не обратила внимания, но там, в углу, около балюстрады, за сундуком, стоит еще один мешок. В глаза не бросается, потому что чем-то прикрыт, но кусок высовывается. А эти кошачьи мешки все на один манер, их очень легко распознать. Вот этот негодяй и лез к нему, протискивался у сундука и…

– А что у тебя в этом мешке? – надеюсь, выразила я всеобщее любопытство. – Или он еще не распотрошенный?

– Да нет, этот я опустошила, хорошо помню. Только вот чем набила… скорее всего, ненужной одеждой, так мне почему-то кажется. Давно это было. Ну и еще мылом «Семь цветов».

После продолжительного всеобщего молчания я слабо произнесла:

– Мысль о том, что у тебя до сего дня сохранился целый мешок мыла «Семь цветов», кажется мне… оглушительной.

– Да не целый мешок, – рассердилась хозяйка. – Кто сказал целый? Сколько-то кусков. Я где-то прочла, что это мыло хорошо для моли… то есть от моли, вот и закупила на всякий случай, а может, кто из Польши мне его привез… разные люди мне его привозили. Да. Вот только не знаю, как оно насчет моли, не довелось испробовать, я как-то сразу о нем позабыла. Во всяком случае, моль у меня почему-то так и не завелась.