То есть как это как? Метод, проверенный веками. Да и лгать нам не придется, отпираться от убийства…
Начала с того, что поставила на стол поднос.
— Я уже выросла из того возраста, когда охмуряют мужчин, — беззаботно заявила я, — и могу позволить себе проявить искренность. Вы действительно из полиции?
— Вот мое удостоверение! — сразу же вскочил комиссар. Раньше бы его звание было поручик, насколько красивее звучит! Да и привыкла я за свое долгое общение с поручиками…
Но с документом ознакомилась: как же, не торопясь, весь прочла.
— Господи, как все изменилось в последнее время! Вас, что ли, специально подбирают? Что ни комиссар — то красивый парень, а в дорожной службе так вообще сплошные джентльмены. Вы не оттуда? А, панове из отдела убийств? А какого? Особо тяжких преступлений, понятно. Холера, убила я, что ли, кого? А, не я, и на том спасибо. Пан Ришард убил? Надо же, ничего мне об этом не сказал.
Мне всегда очень легко было изображать из себя кретинку. Ладно, чего уж там, наверное, было что-то во мне, раз так легко притворялась…
* * *
Подгоняемый страстным желанием поскорее раскрыть преступление, Вольницкий малость поглупел.
Он не позволил себе задержаться ни на одну секунду, а охотнее сам бы разделился на множество частей, из которых каждая, ухватив по дороге кусочек сведений, бросилась бы действовать в своем направлении. Не до сна ему было, не до отдыха, ведь требовалось немедленно удалить с места преступления подозрительную свидетельницу, Габриэлу, просмотреть все бумаги убитого со списком знакомых женского пола во главе, опломбировать квартиру, разыскать брата и бывшую жену, подгонять экспертов, чтобы поскорее изучили орудия убийства, присмотреть за патологом во время вскрытия тела и выдрать из него, патолога, немедленно заключение, как можно скорее опросить соседей, отловить тех, с собаками, переловить подростков, такие мальчишки обычно любят номера автомашин и без труда запоминают их. И все это следовало делать сейчас, в данную минуту, а может, и еще раньше. В нормальной ситуации он бы спокойно и рационально всем этим занялся, поумнее распределив обязанности между своими сотрудниками. Это в нормальной ситуации.
Успех, увы, штука хитрая, нелегко дается в руки. Однако у комиссара имелось не только непреодолимое желание успеха, но также и специальное образование, а также и полтора года работы в отделе под руководством Роберта Гурского. Это помогло взять ему себя в руки. И немедленно заставить шевелить мозгами.
Приведенный в движение мозг первым делом дал понять комиссару, что, несмотря на самое горячее желание и потрясающую работоспособность, одному ему не справиться, надо подключить помощников. Он и подключил. Официально ему выделили сержанта, а неофициально он сам попросил в помощь своего дружка из смежной бригады. А сам ринулся в главном направлении.
Именно дружок уже поздним вечером углядел человека с животным, причем это был вовсе не мужчина с собакой, а женщина с кошкой. Кошка как кошка, вечером выскочила из дома на ночную прогулку хозяйка кинулась за ней и в ужасе замерла — ее сокровище чуть не задавила машина. Какой-то подонок промчался как торпеда, однако вынужден был снизить на повороте узкой улочки скорость, там как раз горел фонарь, и мстительная кошатница успела увидеть, запомнить и записать номер вредной машины. Кошатница, бывшая учительница математики, теперь на пенсии, всю жизнь имела дело с цифрами и заслуживала доверия.
В молниеносном темпе владелец машины был найден. Им оказался Мариан Гваш, владелец мастерской по починке и техосмотру автомашин. Техосмотр в эту позднюю пору был наглухо заперт, а ночной охранник, стерегущий дорогостоящее содержимое мастерской, охотно поведал стражам порядка, что заведующий, правильно, тут в мастерской и живет, но ночует у очередной милашки, у кого именно — охранник, увы, не знает. И вообще по данному вопросу он очень часто меняет свои пристрастия. Но зато работяга, в понедельник как штык наверняка будет в восемь утра на работе.
Оставшееся до утра время комиссар даром не тратил, изучал документы покойного. Нашел свидетельство о разводе, благодаря чему узнал личные данные бывшей жены, пересмотрел множество счетов, квитанций, заказов и прочих документов, так что у следователя сложилось определенное впечатление о вкусах погибшего садовода, о других же вкусах покойного ему кое-что рассказали многочисленные фотографии лиц женского пола. И все равно, в оргии множества телефонных номеров, обычных и сотовых, разобраться до конца комиссару не удалось.
Правда, он сделал попытку. Позвонил по первому подвернувшемуся номеру, обозначенному инициалами С. К. и строго поинтересовался:
— Пан Кравец?
— Разуй глаза, образина, — пробурчал в ответ заспанный голос и телефон отключился.
Лишь тогда Вольницкий посмотрел на часы и решил сделать перерыв. Вряд ли в три часа ночи удастся с кем-нибудь провести толковый допрос. Придется ждать утра.
Опустив усталую голову на бумаги, сам не заметил, как заснул. Так прошла ночь. Утром, приведя себя в порядок, уже в девять часов встретился с Марианом Гвашем.
Мариан Гваш категорически, самым решительным образом заявил: никаких визитов садоводу вчера не наносил. Отпирался от всего. Даже от номера автомашины, записанного математичкой. Даже от самой машины! И только когда следователь предостерег, что такая страусиная политика приведет лишь к тому, что Гваша обвинят в убийстве, сдался:
— А, вспомнил! Как же, я эту машину дал клиенту поездить, пока его у меня в починке. Вон она стоит…
Теперь хозяин мастерской не на шутку перетрусил. С Ришардом они были давно знакомы, человек порядочный, он, Гваш, потому и доверил ему свою машину, но как знать? Что он там мог натворить с его машиной? Разбил? Или, не приведи господь, задавил кого? Тут уж Гваш стал просто заискивать перед следователем. Добровольно разыскал номер сотового пана Ришарда и дал комиссару.
И пошло как по маслу.
Мужчина, который вчера вечером пользовался этой автомашиной, находился якобы у клиентки. Сестра покойного застала над трупом брата какую-то девушку — ясно, они вдвоем с Ришардом там были. Она пришила садовода, а он поджидал в машине. Интересно, что за девица, — вроде Ришард не бабник. Женат. Интересно, что жена скажет? Это Гваш уже показательно возмущался перед полицией, с ней бы стоило поговорить. Дипломатично, разумеется, — он может помочь… И не хотел сообщить фамилии клиентки! Вот дурень, в такую минуту!.. Ведь все равно узнают.
Вместе с сержантом Вольницкий явился по адресу клиентки уже соответственно настроенный и только ожидающий чистосердечного признания: а куда деваться этому Ришарду? Сам поймает преступника, без помощи Гурского. Его уверенность в успехе укрепилась при виде автомашины у ворот. Выхватив из кармана блокнот, следователь проверил номер — тот самый.
Ну, теперь преступнику от него не уйти!
Позвонил у калитки, а она не заперта, — как это он не заметил? Тут же подъехал белый пикапчик, и следователь вдруг увидел себя в компании трех чрезвычайно энергичных работяг. Они двинулись за ним, прямо на пятки наступали. Тут из дома вышел какой-то тип, потом из дома выскочила какая-то баба, тип наверняка был Ришардом Гвяздовским, а баба с торжеством заявила, что линия у нее получается. Может, линия и получалась, но видно ее не было.
Вот, опять ситуация ускользала из рук следователя. Он сдержался, не схватил сразу Гвяздовского, соизволил принять приглашение и войти в дом. Блеснула мысль: а вдруг этот Гвяздовский сделает попытку сбежать? А полиция его поймает. Это же лучшее доказательство виновности подозреваемого. А то слишком мало у Вольницкого набралось козырей, похвастаться нечем.
Впрочем, мысль как блеснула, так и погасла — бежать никто не пытался.
А вот баба… да уж не она ли хозяйка дома, та самая клиентка? С которой Гвяздовский завел роман и вчера вечером совершил преступление. Вечер у нее, утро у нее… Свидетельница Габриэла Зярнак, описывая преступницу, употребила слово девушка, точнее, девка, но не прибавила эпитета — старая, к тому же приписала убивице роман с убитым, так что тут какая-то путаница. Хозяйка на девушку никак не тянула, скорее уж на мать девушки, еще туда-сюда, совсем не накрашена, одета небрежно и вообще какая-то такая… беззаботная. Наверняка притворяется или кретинка. И сдается ему, знает он эту женщину, видел где-то, интересно где, должно быть, уже не раз задерживали, ничего, в картотеке найдется. Гурский вытягивал из свидетелей и подозреваемых показания методом благожелательности и откровенности. Может, и с этой тут тоже надо так обращаться?..
