– Раба сегодня угодила моему повелителю больше, чем вчера? – кокетливо произнесла Сан Хи, примеряя бусы.

– Ты прекрасна, как всегда. Но я сегодня добрый, потому что за маленькую плату получил хорошего работника.

– Если хочешь узнать мнение своей служанки, Сан Хи выскажет его.

– Мне всегда приносят пользу твои советы, – отозвался Ван Си Кин, укладываясь на ложе.

– Гур не простой работник, сообщила Сан Хи, потягиваясь, как кошка.

– Что ты этим хочешь сказать? – не понял Ван Си Кин.

– Ты не заметил, как он держал палочки, когда ел рис? – спросила Сан Хи.

– Правильно держал, удивился вопросу Ван.

– Правильно, но мизинец отгибал вправо. Так держат палочки князья Тибета.

– Зачем князю Тибета искать работы в прачечной? – рассмеялся Ван.

– Вот и я подумала, зачем? – тихо повторила Сан Хи.

Дым от ветки рассеялся, и видение исчезло. Сабсан поглядел на свои руки и покачал головой.

– Легче повернуть в долину горного барса, чем обмануть женщину, – прошептал он и улегся на свое ложе.

Утром хозяин показал Сабсану его рабочее место. В огромных чанах кипятилось тончайшее белье из голландского полотна. Сабсан быстро освоил процесс и без труда поддерживал ровный и постоянный огонь под котлами.

Несколько работниц, скрытые клубами, как будто и не поднимали головы от своих стиральных досок, но Сабсан быстро заметил, что они успевают кидать на него заинтересованные взгляды. Новый работник, обнаженный по пояс, привлекал к себе взгляды китаянок не случайно. Могучий торс, узкая талия, игра мышц во время работы. Он и впрямь был хорош. Сан Хи часто оказывалась рядом и женский интерес к Сабсану отметила, но также отметила, что сам истопник никакого интереса к женщинам прачечной не проявлял., – Ему не до них, – сообщила она свои наблюдения Вану. – Поверь, он знал женщин в шелках. Наши девчонки ему неинтересны…

Днем во время короткого обеда Сабсан незаметно исчез. За общим деревянным столом его миска с рисом и кусочками сладкой рыбы оказалась нетронутой.

Работницы, быстро управляясь палочками со своими порциями, так и не дождались новенького. Они застали его у котлов, когда вернулись на рабочее место.

– Господин Ли дал обет голодания? – невзначай полюбопытствовала Сан Хи.

– Я перекусил в городе, – ответил Сабсан и добавил:

– В каждом месте, куда меня заносит судьба, я изучаю все, чем живет незнакомый мне народ. Кухня в городе белого царя показалась мне достойной. Я отведал поросенка с хреном в трактире на Невке.

– Наверное, ты купил целого поросенка и то, что недоел, принес к себе? – не унималась Сан Хи.

«И это заметила», – подумал Сабсан. Он был уверен, что, когда нес свой узел во флигель, его никто не видел. Но выходит, Сан Хи не проведешь.

– Я купил немного одежды. Мой халат слишком износился, – пояснил гур.

Закончив работу, Сабсан помыл котлы, вынес золу и приготовил дрова на завтра. Хозяин предложил поиграть в нарды, но Сабсан имел другие планы.

– Я не успел оглядеть город белого царя. Если хозяин не возражает, я бы побродил по Петербургу.

– После работы ты сам себе хозяин, – ответил Ван Си Кин и удалился в свой кабинет.

Сабсан не спеша искупался, радуясь тому, что горячей воды в прачечной хватало, оделся и вышел на улицу. Его странная для столицы одежда обращала на себя внимание прохожих. Хотя в Петровом граде давно встречались арапы и китайцы, на Сабсана оглядывались. Его зипун, из-под которого проглядывал восточный халат и меховые мокасины, вместе с собольей шапкой, которую он получил в награду от купца Самарина, создавали удивительный образ. Но гура внимание петербуржцев не смущало.

Миновав набережную канала, он вышел на Невский и с восхищением обошел Зимний дворец. За чугунной оградой в свете фонарей гуляли придворные. На Невском проспекте Сабсана заинтересовали книжные лавки и лавки древностей.

Перед каждой витриной он на минуту замирал, ожидая, когда интуиция даст ему какой-нибудь знак. Знака не было, но Сабсан все равно заходил. Особенно его привлек ряд с колониальными товарами. Здесь продавались великолепные арабские седла и сбруи, кривые шашки и ятаганы, инкрустированные серебром и золотом, медная и серебряная посуда. Оглядев прилавки, Сабсан уже собрался выйти, как что-то его остановило. Он вернулся и, пройдя за прилавок, заметил в дальнем шкафу фигурку Таши-ламы. Потускневшую бронзу давно не чистили. Смуглый турок-продавец запросил за нее три рубля. И хотя Сабсан понимал, что если поторговаться, турок отдаст безделушку за двадцать копеек, делать этого не стал. Пришлось разменять золотой червонец. Торговец попробовал монету на зуб и, расплывшись в улыбке, дал сдачу. Сабсан завернул покупку в шелковый платок и спрятал на груди. Три фигурки, которые он Держал в своем флигеле, словно близнецы, были похожи на эту.

– Откуда у тебя такая статуэтка? – спросил гур продавца.

– Я недавно купил магазин у индуса Крушара. Индус не выдержал морозов и уехал. Фигурка осталась от него.

– А что еще осталось от прежнего хозяина? – поинтересовался Сабсан.

– Если хочешь, отведу тебя в кладовку. Я ее разобрать не успел. Если тебе там что-нибудь приглянется, буду рад.

Сабсан выразил желание посмотреть, и турок проводил его в подвал, предварительно снабдив толстой восковой свечой. Войдя в кладовку, Сабсан поблагодарил турка и, когда тот ушел, уселся на низкий, обитый шелком табурет.

В помещении кроме медной посуды, ковриков, половичков и выцветшего шелка стоял сундучок, инкрустированный темным деревом и перламутром. В нем помимо бумаг, на которых индус делал торговые записи, Сабсан обнаружил миниатюрный портрет девушки в тисненой кожаной рамке. Прекрасные ее черты притягивали и завораживали. Внешность красавицы говорила о восточных корнях. Она могла быть дочерью Индии или Персии, но возможно, и гречанкой. Земля Эллады смешала столько кровей за последние века. Сабсан взял миниатюру в руки и почувствовал, что на его груди вдруг стало тепло. Он вспомнил про бронзовую фигурку Таши-ламы, достал ее и потрогал. Бронза была горячей. Сабсан поставил фигурку на ковер, положил рядом миниатюру и опустил над ними руки ладонями вниз.

– Иди в дом, в котором ты сделал первую остановку в этом городе. Это казенный дом. Там ты найдешь меня.

Голос принадлежал портрету, Сабсан это понял сразу. Голос был низкий и бархатный. Такой же бархатный, как и глаза девушки.

– Кто ты? Как тебя зовут? – спросил гур, но ответа не получил. Он потрогал фигурку Таши-ламы и почувствовал, что она остыла. Пальцы ощутили металлический холодок бронзы.

Сабсан поднялся наверх. Турок сидел за прилавком и курил трубку. Гур показал ему миниатюру и спросил, сколько тот за нее хочет.

– Ты переплатил мне за ту безделицу. Возьми ее в подарок, – ответил турок, даже не взглянув на портрет.

Сабсан поблагодарил и вышел на улицу. Он шел, стараясь припомнить первый дом в городе. Они тогда заехали в глухой двор, и Самарин приказал сгрузить с десяток осетров. Сабсан помнил дубовый амбар, скользкие от инея ступеньки в погреб. Там внизу на огромном леднике его поразило обилие разнообразной мерзлой дичи. Он удивился оперению диковинных фазанов и вовсе мелких пичуг. В другом углу лежали рыбины. Они тогда сложили осетров рядом с огромной белугой.

«Как же найти тот двор, и что в нем может делать эта прекрасная девушка?» – задумался Сабсан. Затем остановился, напряг память и попросил:

– Ригден Джапо, направь меня. Через минуту он уже знал, куда идти. Двор, где они сгружали осетров, оказался рядом с колониальным магазином турка. Это был двор ресторана «Пассаж». Сам ресторан имел фасад на Невском, но службы его находились сзади, и попасть в них можно было с переулка. Сабсан обошел здание и вспомнил ворота двора, сейчас наглухо запертые. Он вернулся к парадному подъезду и поднялся по широким ступеням.

Швейцар в шитой золотом ливрее преградил ему дорогу.

– Тут только для господ… – начал было лакей, но под взглядом гура умолк и с поклоном раскрыл перед ним дверь.