Литмир - Электронная Библиотека

И возможно ли вообще такое, чтобы Эва Марш выбрала себе такого вот Поренча?!

* * *

А вот и вовсе не выбрала!

Лишь поздно вечером включила Мартуся свой сотовый, и первое, что она сделала, — выплеснула из него ядом.

— Поренч! Ничего лучше не могла придумать? Как такое тебе в голову пришло? Не смей при мне даже произносить это имя! И чтобы я больше не слышала об этой свинье!

— Вот насчет свиньи, — пробормотала я безропотно, — мне так и казалось, что я кое–какие мелочи подзабыла. Когда это все происходило? Ну, та твоя афера?

— Когда?.. Да почти четыре года уже прошло. И что это ему дало, подлецу? Так и не бросил у них якоря. Да я тебе сто раз об этом рассказывала, хочешь, напомню? Хотя меня всю так и трясет от отвращения. Простить себе не могу, что чуть было и тебя не втянула в это грязное дело!

Вот тут и я припомнила. Ну конечно же, она мне об этом рассказывала, я даже мимоходом познакомилась с Поренчем как с любовником Мартуси, а что? Внешне он производил неплохое впечатление. И все‑таки тут же я почувствовала в нем нечто такое, что меня сразу же от него отшатнуло. И никак не могла понять, что она в нем нашла, хотя, возможно, тут дело вкуса. Однако с самого начала меня охватили нехорошие предчувствия…

В Краков она перетащила его на собственную погибель. Предполагалось, что он станет вторым режиссером у Лапинского, который ставил очень редко, зато выдающиеся вещи. Краковское телевидение решило разориться на производство, я видела результаты, некоторые отрывки просто отличные. Помню, все удовольствие при их просмотре отравляла мне слезами и отчаянием Мартуся, оскорбленная в своих лучших чувствах. Я очень хорошо ее понимала и сочувствовала от всего сердца, ведь ее обвели вокруг пальца, с большой ловкостью использовали и отшвырнули за ненадобностью, а она уже настроилась сделать большую карьеру. Режиссера ей не дали, все ограничилось должностью заведующей производством, просто смех. А этот подонок, Поренч, зацепился там, разыгрывал влюбленного, так весь и пылал от страсти… Взлетел на верхнюю ступеньку карьеры краковского телевидения. Как он это сделал? Ничего удивительного, там всем заправляла пани Иза: она не только переспала со всей дирекцией, но и с этим паршивцем роман закрутила. Однако есть еще справедливость на белом свете он погорел на том, что принялся перечеркивать сценарий Лапинского, внося в него свою лепту. Большой шум тогда поднялся, гром и молнии захлестнули телевидение, но как‑то быстро все потушили, Поренчу дали пинка под зад и вышвырнули потихоньку, лишь пани Иза какое‑то время ходила с кроличьими глазками. А за то, что Мартусе он тогда грандиозную свинью подложил, пусть постигнет его, мерзавца, заслуженное наказание! Да как я могу забыть про эти ее страдания, о которых она мне все рассказала?!

Я не знала пани Изы, и ее любовные перипетии меня не интересовали ни в малейшей степени, однако с интересом выслушала эту несчастную повесть и все вспомнила. Ну как не стыдно, забыла о терзаниях Мартуси, ведь она тогда столько плакалась мне в жилетку!

Я попыталась оправдаться:

— Нет же. В общих чертах о свинстве я помню, только услышала фамилию Поренч, меня словно кто пихнул, просто хотелось убедиться, не перепутала ли чего…

— Убедиться ей захотелось! Убедилась?! Или тебе еще мало?

— Знаешь, он в обстоятельства не очень укладывался, никак я его не могла под них подогнать. Вроде бы раньше он был приписан к Эве Марш…

— Чушь собачья! — выкрикнула Мартуся, извергая огонь, пламя и поливая их мстительным ядом. — Это он сам трепался о таких вещах, вешал людям лапшу на уши, горло драл, особенно перед бабами, которые могли ему пригодиться. Да нет, не только в смысле карьеры, просто помогли бы проникнуть в нужную среду — познакомить с нужными людьми, одолжили бы денег, которых он никогда не отдаст…

— Если не ошибаюсь, то ты тоже…

— А как же! Ясно, я тоже попалась на эту удочку!

— Но говорят, с Эвой Марш он и жил вместе…

Мартуся злорадно захихикала.

— Все правильно. Жил. Вместе. На одном этаже в двух разных квартирах и совершенно случайно. Она там давно проживала с родителями, а он снял квартиру у типа, который вечно уезжал за границу и в той квартире почти не бывал. Вот это у него называлось «вместе».

— Но вроде бы считалось, что они стали парой…

— Кто так считал? Кто так говорил? Ты это от нее самой слышала? Нет, это он давал понять, причем так деликатно, что духовой оркестр по сравнению с ним — тишь да гладь. И на нее же бочку катил, преподносил в таком духе, что это она пылала к нему страстью, а он — нет! Потом из вежливости согласился — надо же уступать дамам — она уперлась: будем вместе писать сценарий, и он опять согласился, и не знаю, что он там еще наплел. А все было как раз с точностью до наоборот.

— А ты откуда знаешь?

— От него самого. Надо было слышать, КАК он об этом рассказывал, даже солгать толком не умеет! У него то и дело вырывалась правда, шила в мешке так и не смог утаить. Возненавидел ее смертельно, и уж чего только о ней не наплел! Из себя строил мученика, а она, гетера бесстыжая, использовала его, обманула и выставила, так что он вынужден был бросить ее.

— Вроде не очень‑то последовательно…

— А он не дает себе отчета, что заврался. И возможно, меня считал кретинкой, так не очень‑то и старался выдумывать. Он ведь внешне хорош, — ты видела его, знаешь, внутри же, тьфу! — одна мерзость. Сверху посеребрено, а внутри дерьмо. Даже если бы она с ним… да нет, не совсем ведь потеряла голову, а если головка слегка и закружилась, все сразу прошло, лишь только приступили к сценарию.

— А к какому сценарию? — не очень поняла я.

Тут что‑то не так, кто‑то напутал. Или я не так поняла, или соседка плохо подслушивала, или папаша позволил обвести себя вокруг пальца.

— Того, который они писали вместе, — пояснила Марта.

— Минутку. Что за сценарий они писали вместе? Первый раз слышу.

— Ты разве не знаешь? А вполне возможно, что и не знаешь. Он хотел писать с тобой, ты уж извини меня, но ты не пошла на это. С тобой все обошлось тихо–мирно в узком кругу, никто и не знал. А в случае с Эвой Марш было совсем по–другому. Как только появилась вторая экранизация по ее книгам, он тут же уговорил ее писать с ним вместе сценарий.

— Так, как ты меня уговаривала?

— Брось, Иоанна, я глупость отмочила, так ведь извинилась перед тобой. С кем не бывает. Но, думаю, ее он обрабатывал, доказывая, что у него есть нужные знакомства, блат, он сам и режиссером будет, ну она и поддалась. Поддалась, раз написали, как же еще? А точнее, написала‑то она. Я читала, очень хороший сценарий, да что я такое говорю — просто супер! Сразу видно — ее заслуга. В нескольких частях. Сняли две части, и даже не стану говорить, что из этого вышло, я и слов таких не знаю. «Дерьмо» было бы незаслуженным комплиментом. Дальше снимать не стали, и отснятое наверняка где‑то лежит. А потом этот… ох, тут бы я выразилась! — вывел из себя Лапинского и вынужден был когти рвать.

— Так, так, — только и сказала я, а в голове — вихрем мысли. И главная: надо же, какой опасности я тогда избежала!

Мартуся вдруг спохватилась:

— Слушай, мы тут с тобой о пустяках, а там Држончек Он и в самом деле убит?

— Магда говорит — и в самом деле.

— Да кому же захотелось пачкаться о такую мразь…

Я не дала ей закончить.

— Наверняка какой‑нибудь эстет, не выдержавший его «творчества». А Поренч адреса не называл?

— Да, минутку, сейчас постараюсь вспомнить. Я еще подумала — какая смешная улица. Вспомнила! Улица Винни–Пуха!

— В центре. Слушай, улицы Винни–Пуха нет!

— Как это нет? — удивилась Мартуся.

— Административно нет. А на практике есть.

Мартуся жалобно простонала:

— Возможно, меня слишком расстроили отвратительные воспоминания и я стремительно поглупела. Не понимаю. Я же отлично слышала — она живет на улице Винни–Пуха, и он даже этим гордился.

17
{"b":"175699","o":1}