— Не из Прованса ли? — с видом законченного сомелье спросил Вацлав. — Напоенные солнцем склоны… Легкое, с фруктовым оттенком…

— Эдит поделилась. Ей кто-то припер целый ящик, не знала куда девать, вот и раздавала направо и налево. Мне две оставила, но одну сразу Кирстен забрала.

— Ты что, не могла ей обе бутылки отдать?

— Не могла. Она как раз на Эдит напоролась, и было бы неудобно. Я о нем забыла и сейчас по ошибке достала. Там в шкафчике нормальное стоит, возьми… Не пейте это!

— Почему? — удивился Мариан. — Очень вкусное.

И хлопнул сразу целый бокал. Стефан немедленно налил ему следующую, а осторожный пан Вацлав тут же притормозил, так и не донесши бокала до рта.

Мажена вырвала у Стефана бутылку и прочитала этикетку.

— Вино албанское, фруктовое, краса чего-то там… Реzе е Маdhе… Нет, не вижу, слишком мелкими буквами, полусухое…

— Дело вкуса, — холодно заметила я. — По мне, так очень даже полусладкое…

— Это у него от солнечной напоенности, — задумчиво ввернул Стефан.

— Алиция, сей благородный напиток можно слить прямо в раковину или лучше выйти на улицу, чтобы напоить водосток?

— Можешь в раковину, а потом достань бутылку из шкафчика.

Я проследовала в кухню, причем Мариан проводил меня жалобным взглядом, хотя Стефан успел от души осчастливить дарами Албании и его, и пана Вацлава. Юлия от балканской экзотики отказалась, у нее еще оставалось французское.

В тот вечер наш велеречивый гость не проронил больше о винах ни слова.

Вдоволь посплетничать удалось только тогда, когда Буцкие, вдохновленные успехом своей вчерашней поездки, снова отправились к озеру с целью оздоровления Юлии. Алиция всучила им пакет с сухим хлебом и просьбой покормить птичек от ее имени.

Комары резвились, как поддатые. В разгар солнечного дня их было немного, но с полной ответственностью о собственном пропитании они начинали думать ближе к вечеру. Большинство из них, как обычно, вилось вокруг Алиции. Мне не впервой приходилось быть свидетелем этого загадочного явления и никак не удавалось понять, чем это она их так привлекает? Около меня вился один, около нее — туча. Не ела она ничего пахучего, не пользовалась никакой косметикой, в этом мы были похожи, мылась, честное слово! Я даже в порядке эксперимента воспользовалась разок ее мылом, ну и что? А фиг с маслом! На меня им было плевать, а ее донимали. Может, эти сукины дети на характер клюют, чуют родственную душу? Да вроде я ненамного хуже ее, разве что на самую малость…

В итоге пришлось сделать вывод, что я просто-напросто толстокожая, а Алиция нет. Подругу мой вывод не вдохновил, она расстроилась и даже чуточку позавидовала.

— Можете тут оставаться, загорать, валяться на траве, все, что угодно, а я иду в дом, — раздраженно заявила она, когда после очень позднего завтрака и отъезда обременительных гостей все высыпали на террасу. — Буду любоваться на вас через стекло. Меня эти гады кусают не так, как других.

И ушла, а за ней и остальные. Все опять разместились в салоне, Олаф уже открывал пиво, когда ввалилась Мажена с огромным пакетом в руках, одновременно радостная и обеспокоенная.

— О, я как раз вовремя! Вижу, что от козы вы избавились, а заслуженный троглодит здесь?

— Постучи по дереву, нет.

— Мы волновались, удалось ли тебе вчера от него отделаться?

Накануне вечером, после показательных выступлений за столом нашего Водолея, Мажена утащила за собой Мариана, обещая по дороге в Копенгаген подбросить его к сестре. Не так уж ей было и по пути, но она готова была пожертвовать собой ради его великих заслуг на поприще уничтожения мелких вредителей. Мы все же опасались, что он прицепится к ней и напросится на дополнительный ужин.

— Легко! Я сказала, что Вернер на диете. Значит, можно распаковывать? К нам родственник приехал, племянник, так мамочка передала с ним пирожки. Вот, пожалуйста, угощайтесь! — Она грохнула тяжеленный пакет на стол. — Я жутко извиняюсь…

— С какой стати? — удивился Стефан. — За что?

— Пирожки… — скривилась Алиция. — Пирожки с сюрпризом, и как раз за это извиняюсь. Моя мама любит делать крохотные слоеные пирожки, вы таких нигде не найдете. Начинка у них самая разная. Повидло, грибы, какая-нибудь шоколадная масса, капуста, мясо с майораном, все, что под руку попадется. Разумеется, мамочка все по отдельности упаковывает, ведь с виду они одинаковые, так эти два дуболома, Вернер и Кайтек, их уронили, рассыпали, и все перемешалось. Хоть убейте, сама не знаю, что принесла!

— А мы Вернера не объедим? — обеспокоилась я.

— Что ты! Дома почти столько же осталось, а он и так завтра в свое турне уезжает, а Кайтек уже сегодня утром двинул дальше. Они с друзьями в Гамбург намылились, зачем не знаю, да мне без разницы.

Алицию хитрые пирожки с подвохом заинтересовали, и она принялась их разглядывать.

— Как есть будем, один надкусывает и отдает желающему?

— Переведите по-быстрому Олафу, а то надкусит и еще шок получит, как Тур.

— А что Тур надкусил?

— Мясной рулет, думал, это сладкое. До сих пор к польским копченостям не притрагивается!

Поспешный перевод Олафу дал неожиданный эффект: тот принялся пробовать пирожки один за другим, слопал штук пять, издавая при каждом следующем удивленные возгласы, но останавливаться, по всей видимости, не собирался. Остальные были жутко заинтригованы. Пришедшая кому-то в голову идея тыкать вилкой или ножом, а затем нюхать была одобрена. По ходу вооружения ножами и вилками обнаружилась загруженная под завязку посудомоечная машина, дожидавшаяся включения с самого завтрака. Проблема очередною обеда как-то перестала нас волновать.

— Так и быть, скажу, — заявила вдруг Алиция после четырехкратного удачного попадания на грибы, капусту, мясо и томатно-луковую массу. — Мне уже полегчало. И правда отличная вещь! Огромное спасибо маме лично от меня. Вчера звонил Збышек, Ханя не посмела даже притронуться к трубке. Похоже, плакала.

Все, за исключением Стефана, застыли, впившись зубами каждый в свой пирожок. Алиция ткнула вилкой еще в один, понюхала и попробовала:

— Капуста! Со шкварками! Раз судьба ко мне благоволит, значит, я правильно решила, что надо рассказать.

— Я бы тебе и без капусты сказал, — буркнул Стефан.

— А с капустой вернее. Недавно… совсем недавно, обнаружилось, Збышек и обнаружил, что этот павиан донес на Казика… — она метнула взгляд на меня, — нашего старого приятеля, что у Казика есть эта, как ее, валюта. Проще говоря, доллары, и он собирается вывезти их за границу. У Казика отобрали загранпаспорт, а у него контракт в Марокко, и сроки поджимают. Доллары у него и правда имелись, но только вполне законно заработанные. На банковском счете лежали еще с прошлой загранкомандировки, а взять он с собой собирался, чтобы только хватило на пиво и перекус при пересадке в аэропорту. Остальное оставил, потому что Алинке тоже надо на что-то жить. В последний момент удалось поправить дело. Збышек звонил, когда Казик уже мчался в аэропорт, там его кто-то ждал с новым паспортом и визой, он мог еще успеть на самолет. Очень перед ним извинялись. Збышек обещал позвонить, если Казик не успеет, но, похоже, тот успел, раз Збышек не звонит. Вот почему я так озверела.

— Ну, озверела и озверела, велика важность, — утешила я подругу. — Никто чужой и не заметил.

Хотя новость и меня потрясла. Мало того, что этот Вацлав словоблуд, водолей, мегаломан и врун, так еще и стукач!

— Я же намекала, что Стефан знает больше, чем говорит, — бесстрастно напомнила Эльжбета. — Вы же в этом котле варитесь? Я бы и не вмешивалась, если бы не Марта и ее тетка. Тетка вообще с фанаберией, не привыкла, чтобы о нее ноги вытирали, и только сейчас в себя приходить начала от шока, но раз Стефан здесь, то я умолкаю.

Стефан пожал плечами, запихал, даже не попробовав, пирожок в рот целиком и просиял от удовольствия:

— Повидло, не пойму из чего, но обалденное! В жизни ничего такого не ел! Согласен, Ханя тебе редкое дерьмо прислала, но давайте не портить амброзии разговорами о всякой дряни. Позже, ладно? Когда уже набьем животы так, чтобы до обеда хватило.