Гарольд возился с костром и подкидывал в него заранее заготовленные сухие ветки, чтобы он не потух. Он думал о чем-то своем и был молчалив. За весь вечер он практически не проронил ни слова и просидел с задумчивым видом до самой ночи. Хотя, в этот вечер все были не особо разговорчивыми и старались не искать общих тем для обсуждения.

Вдруг, Айя встала со своего места и подошла к Одхану, сидевшему на прогнившем стволе упавшего от грозы дерева. Одхан поднял глаза на эльфийку, неловко улыбнулся и отодвинулся в сторону, чтобы освободить место Айе. Она присела рядом с ним и посмотрела ему в глаза.

— Я вижу страх не только в твоих глазах, но и в твоей душе, — сказала Айя, пристально глядя на Одхана. — Чего ты боишься?

Одхан отвел взгляд в сторону и ничего не ответил на вопрос, заданный эльфийкой. Он поднял с земли короткую ветку и стал вертеть ее у себя в руках. Одхан заметно нервничал и покусывал нижнюю губу от волнения, перебирая у себя в голове все возможные варианты ответа.

Айя не сводила глаз со своего немногословного собеседника и терпеливо ждала, когда тот все-таки наберется смелости и заговорит с ней.

— Не надо придумывать невнятные отговорки. Куда проще сказать правду, — произнесла Айя, так и не дождавшись ответа от Одхана. — Ведь ты ищешь оправдание не для меня, а для себя самого. Ты пытаешься принять вымысел за истину и сам хочешь поверить в это.

Одхан перестал нервно крутить в руках палку и опустил глаза. Он был поражен тем, как точно эльфийка смогла описать его внутреннее состояние, и в то же время его это пугало.

— Откуда ты знаешь? — осторожно спросил Одхан, поглядывая на Гарольда, который продолжал возиться с костром и не слышал их разговора с Айей.

— Эльфы могут читать мысли и заглядывать в душу, — ответила Айя и прижала ладонь к своей груди. — Но мы не в силах излечить ее от страданий, если ты сам того не желаешь.

— Чем ты можешь мне помочь? — повышенным тоном недоверчиво спросил Одхан. — Если ты, правда, умеешь читать мысли, то зачем задаешь мне вопросы, на которые можешь найти ответы в моей голове?

— Но сможешь ли ты найти эти ответы? Сможешь ли ты разобраться в своих мыслях и отыскать верное решение?

— Я не знаю.

— Расскажи мне, что случилось с тобой на самом деле в тот день, когда на вас напали шиниды! Что ты скрыл от нас?

Одхан глубоко вздохнул и переломил ветку, которую он крутил в руках, пополам. Ему было тяжело вспоминать о произошедших в тот день событиях, и он долго не мог собраться с мыслями и начать рассказ.

— Мы остановились на поляне недалеко от небольшого леска. Это был обычный привал, который был сделан, чтобы немного перекусить и отдохнуть с дороги. Я велел своим людям развести костры и начать готовить обед, а сам отправился в лес за сухими ветками. У нас с собой было немного хвороста, но его бы хватило ненадолго, поэтому нужны были еще дрова.

Было где-то около полудня, когда я возвращался обратно. Меня не было больше часа, потому что пришлось обойти половину леса в поисках дров. Подойдя ближе к лагерю, я услышал странный шум. Я сразу понял, что произошло и, бросив дрова на землю, побежал на помощь своим людям. Но когда я увидел тех, с кем они сражались, то остановился и замер на месте. Я не мог пошевелиться и заставить себя выйти туда и биться вместе со всеми. Эти звери разрывали бывалых воинов на части, словно тряпичных кукол. Они не знали жалости и убивали с особой жестокостью. Этих тварей становилось все больше. Они падали с неба и превращались в людей. Они не оставили моим людям ни единого шанса.

Я стоял и наблюдал за всем происходящим со стороны, спрятавшись за деревом. Я смотрел, как умирают мои друзья и ничего не мог сделать. Я испугался! Испугался за свою жизнь. Я поймал одну из лошадей, которые разбежались во время боя и на ней ускакал подальше оттуда. Знаешь, что меня больше всего волновало? За что я переживал больше всего? За то, чтобы меня не выследили и не догнали эти гады. Одному в этих местах тяжело, поэтому я был рад вашему появлению. Я трус! Я осознаю это и понимаю, что виноват в смерти всех своих людей! Вот, что не дает мне покоя.

— Ты напрасно винишь себя, — произнесла Айя, внимательно выслушав исповедь Одхана. — Ты бы ничем не смог помочь тем людям, они были обречены. А если бы ты вмешался, то шиниды забрали бы в тот день еще одну жизнь. Это была бы бессмысленная смерть.

— Я мог погибнуть в бою, как подобает настоящему воину, а вместо этого трусливо сбежал с поля боя! Кто я после этого?

— Твой страх уберег тебя от неминуемой гибели и позволил начать жизнь с чистого листа. У тебя появился шанс переписать его так, как тебе бы этого хотелось, и исправить в нем все свои ошибки. Так воспользуйся же этим шансом! Поступай так, как считаешь нужным и правильным. Слушай свое сердце и пусть твои намерения будут чисты!

Айя покинула Одхана, оставив его наедине со своими мыслями, и направилась на свое прежнее место.

— Айя! — вдруг, окликнул ее Одхан. — Спасибо!

Эльфийка улыбнулась и слегка качнула головой. Проходя мимо Гарольда, она поймала на себе его вопросительный взгляд и быстро отвела глаза в сторону.

Гарольд не собирался выяснять у Айи или Одхана суть разговора. Он примерно представлял себе, о чем беседовали его спутники и не хотел слышать подробности. Сейчас его больше волновали чудовища, скрывавшиеся от дневного света в пещерах и выходившие из нее ночью на охоту. Их леденящего кровь воя не было слышно уже несколько ночей и это показалось Гарольду довольно странным явлением. Куда подевались страшные жители глубоких пещер? Что заставило их уйти со своих территорий?

— Слишком тихо, — произнес Гарольд в полголоса. — Не слышно ни зверей, ни тех, за кем они охотятся. Не к добру это.

— Я не чувствую здесь их присутствие, — сказала Айя, вглядываясь в кромешную тьму густого леса. — Они ушли из этих мест.

— Но что заставило их это сделать?

— Или кто…

Вдруг, Джеймс неожиданно дернулся и начал бормотать что-то непонятное себе под нос, отмахиваясь во сне руками от невидимого противника.

— Ему все еще сняться кошмары? — спросил Гарольд, указывая на странные телодвижения мальчика.

— Да. Он пока не в силах совладать с тьмой, и она терзает его во сне, — ответила Айя. — Я не знаю, как долго Джеймс еще сможет сопротивляться, но его сны становятся все реальнее и ужаснее. Они разрушают его изнутри, но Джеймс может с этим бороться до тех пор, пока Артазар не вернет себе свою силу.

— И что будет тогда? Что будет, когда Артазар полностью восстановиться?

— Он убьет Джеймса! Убьет его во сне.

— Как это возможно?

— Артазар имеет с амулетом королей особую связь, так же, как и Джеймс. Он может воздействовать на мальчика через амулет, но пока только мысленно. С каждым разом это воздействие будет становиться сильнее, пока не убьет носителя амулета.

— Я думаю, что Джеймсу не нужно об этом знать. Ни к чему ему лишние волнения. Он итак едва на ногах стоит от усталости.

В это время, Джеймс успокоился и перевернулся на другой бок, поближе к огню. В это раз кошмарный сон не заставил его внезапно проснуться в холодном поту, а благополучно закончился или сменился на другой, более радужный сон. Быть может, Джеймс, сам того не замечая, воспользовался советом Айи и подумал о чем-то светлом и добром? Может быть, радостные воспоминания прогнали ночной кошмар, как солнечный свет полночную тьму? Так или иначе, но этого мы с вами никогда не узнаем.

Одхан сполз со ствола дерева, на котором просидел весь вечер, на землю. Он прислонился к бревну спиной, откинул голову назад и закрыл глаза. Он долго не мог заснуть и размышлял над словами, сказанными Айей. Снова и снова, Одхан крутил их у себя в голове и пытался вникнуть в их смысл.

— О чем вы с ним говорили? — спросил Гарольд, глядя на спящего Одхана.

— Он не может разобраться в себе, ему нужна помощь, — ответила Айя. — Он рассказал мне, что действительно случилось в тот день, когда на них напали и почему только он остался в живых из всего отряда.