Цыси увлекалась театральными представлениями, поэтому знала всех знаменитых актеров Пекина. Она не пропускала ни одного популярного театрального зрелища, и артисты должны были играть полюбившиеся ей пьесы в императорском театре. Роли женщин в китайском театре, как правило, исполняли мужчины.

Во время театральных представлений и во дворце она восседала на широком желтого цвета кресле, а император Гуансюй сидел слева от нее на табурете. Его первая жена, «второстепенные» жены, принцессы и фрейлины в нарядных одеяниях стояли рядом, готовые по первому знаку Цыси исполнить ее поручение. Но вот на сцене появились главные актеры и стали отвешивать низкие поклоны. Их игра начиналась с произнесения хвалебных од в честь вдовствующей императрицы.

Если Цыси нравилось представление, она свое удовлетворение выражала словами: «хао, хао» (хорошо, хорошо). Это был сигнал для остальных присутствующих в театре также выразить свое одобрение артистам независимо от того, понравилась им игра на сцене или нет. Никто из них во время представления не имел права показать свое отношение к игре артистов — это считалось бестактным.

Катрин Карл присутствовала на представлении в императорском театре по случаю дня рождения императора Гуансюя. Об Увиденном церемониале в театре она писала: «В конце этого пышного зрелища штора, прикрывавшая императорскую ложу, была отодвинута, открылись стеклянные створки дверей, и все увидели Ее величество и императора. Князья и сановники подошли к императорской ложе, трижды стали на колени и каждый раз отвешивали три земных поклона, выражая этим признательность за предоставленную возможность присутствовать на представлении. После того как они удалились, артисты подошли к краю сцены и совершили такой же ритуал в честь императорских особ».

Одним из любимых развлечений Цыси была прогулка на джонке по озеру Куньминху в Летнем дворце. Белоснежная, словно лебедь, императорская джонка обычно стояла на берегу у мраморной балюстрады; здесь же находилось множество служебных лодок. В джонке вдовствующая императрица садилась на желтый стул, стоявший на возвышении и напоминавший трои; рядом с пей, поджав под себя ноги, садились на подушечки ближайшие ее придворные. Несколько евнухов стояли сзади, держа в руках теплые платки, сигареты, кальян, готовые по первому приказу предоставить все это в распоряжение своей повелительницы. Около них два гребца, двигая длинными веслами, регулировали движение джонки.

Императорскую джонку тянули на буксире две большие лодки, в каждой находилось по 24 гребца, одетых в голубые халаты. За джонкой следовало несколько лодок с множеством евнухов, обязанных служить императрице при выходе ее на берег. На портативной печке кипятили чай, который в любое время могла потребовать повелительница Китая. Евнухи-певчие исполняли старинные напевы под аккомпанемент старинных инструментов.

Иногда императорская джонка приставала к берегу рядом с фруктовым садом. Цыси сходила на берег и совершала прогулку между яблонями. По китайскому поверью, яблоки — символ мира и процветания. Они были предметом жертвоприношения для Будды. Цыси очень любила есть яблоки, ценила в них не только вкус, но и аромат. В ее апартаментах всегда можно было увидеть вазы, наполненные яблоками.

В летнее время озера в Императорском городе и Летнем дворце-парке покрывались широкими листьями лотоса. Лотос издавна почитался китайцами как символ красоты, чистоты и благородства. Своими изящными очертаниями, цветом и ароматом, характерным шелестом листьев он производит непередаваемое впечатление. Лотос — любимый летний цветок китайцев. Особенно пышно цветет он в жаркие дни июля и августа. Родина лотоса — Индия, однако в Китай он проник давно. Это многолетнее растение с неотмирающим корнем. Листья лотоса круглые. Они похожи на зонтики, установленные над водой, цветы распускаются утром и свертываются вечером.

Цыси любила рано утром кататься на джонке по тихой глади озер и наблюдать, как распускались лотосы при восходе солнца. Причудливые рыбки стаями резвились в водах озер. Они были такими ручными, что брали хлеб из рук человека.

Цыси могла часами кататься по озеру в своей красивой джонке, любоваться лотосом, золотыми рыбками и глазурованной черепицей на крышах дворцов, поблескивающей под лучами восходящего солнца. В такое время она откладывала все свои государственные дела и предавалась созерцанию.

Выезд вдовствующей императрицы в Летнем дворце даже на близкое расстояние обставлялся с большой пышностью. Летом она совершала поездки в открытом паланкине, который несли восемь носильщиков, одетых в красочные, предусмотренные этикетом, одежды. Слева от паланкина шел главный евнух, а справа — его заместитель. Четыре евнуха пятого ранга шли впереди паланкина, 12 евнухов шестого ранга — сзади. Каждый нес в руках что-нибудь из личного туалета Цыси: одежду, туфли, носовые платки, расчески, щетки, коробки с пудрой, зеркала различных размеров, духи, булавки, черные и красные чернила, желтую бумагу, сигареты, кальян, стул, покрытый желтым атласом. Кроме того, паланкин сопровождали две старые женщины и четыре молодые девушки: они также несли что-либо с собой.

Летом 1903 г. длительная засуха поразила поля крестьян Северного Китая. Вдовствующая императрица решила по-своему оказать им «помощь». Вначале она в течение десяти дней совершала молебствия, запрещала громко разговаривать в Летнем дворце, никого не принимала. Молясь о ниспослании дождя, Цыси в течение двух-трех дней не потребляла мясной пищи. По ее приказу было запрещено резать свиней в городской черте Пекина. Когда это не помогло, она велела обитателям Летнего дворца омыть тело и сполоснуть рот, соблюдать пост и предаваться молению. Таким путем предполагалось вызвать жалость у неба и упросить его послать дождь.

Цыси носила с собой нефритовую плитку, которая напоминала всем о серьезности исполняемого акта. Она облачилась в простой серый халат без всяких украшений, вкалывала в волосы ветку ивы (символ дождя).

Церемония моления происходила так. В небольшом павильоне возле ее дворца был поставлен большой стол с низкими ножками. На нем лежали несколько полосок желтой бумаги и нефритовая плитка, на которую насыпали ярко-красный порошок, заменявший собой чернила, и две кисточки для написания иероглифов. По краям стола стояли две высокие фарфоровые вазы с ветками ивы.

Взяв кусочек сандалового дерева и положив его в жаровню, наполненную древесным углем, Цыси встала на колени на желтую атласную подушечку и произнесла молитву: «Мы молимся небу и просим всех будд сжалиться над нами и спасти бедных крестьян от голода. Мы готовы принести за них жертвоприношения. Умоляем небо ниспослать нам дождь». Молитва повторялась три раза, и каждый раз Цыси и все присутствующие совершали челобитье по три раза — всего девять раз.

В парке-дворце Ихэюань вдовствующая императрица Цыси забавлялась своего рода причудой. Каждый год в день ее рождения она закупала 10 тысяч птиц и отпускала их на волю. Делалось это по такому правилу. В 4 часа пополудни вдовствующая императрица в сопровождении придворных отправлялась на один из высоких холмов, где находился храм. Вслед за ней евнухи несли клетки с птицами. В храме она сжигала сандаловое дерево и молилась духам. Затем евнух с клеткой подходил ко вдовствующей императрице и становился на колени. Она открывала клетку и выпускала на волю птиц, наблюдая за их полетом. При этом она молилась божествам, чтобы этих птиц больше никто не поймал.

Наблюдатель за жизнью маньчжурского трона в начале XX в. писал: «Нигде так хорошо не уживаются высокомерие и раболепие, как в Китае; нигде так прочно не закрепилось право сильного, как в Китае в период последних нескольких лет». Эта оценка имела прямое отношение к порядкам, существовавшим в царствование Цыси.

Страсть к сохранению во дворцах атмосферы слепого повиновения и рабского благоговения, к наслаждению богатством, к удовлетворению необузданного честолюбия, причудливых вкусов и прихотей, к необыкновенной роскоши не покидали вдовствующую императрицу Цыси до последних дней ее жизни.