Я знаю, мистер Маршалл, что вы очень занятой человек,       но не забывайте, что, продиктовав вашему секретарю короткое письмо, вы обратитесь с посланием к полумиллиону    граждан. В финансовом отношении это будет вам стоить     двух центов, которые вы потратите на марку, но если оценивать с точки зрения пользы, которую ваши слова могут принести, они означают разницу между поражением и успе­хом для тех, кто их прочтет, поверит в них и будет руко­водствоваться ими.

Сердечно ваш . . .

Давайте проанализируем эти два письма и выясним, по­чему одно потерпело неудачу, а другое достигло успеха. Ана­лиз следует начать с наиболее фундаментального для тор­говли положения, а именно с мотива. Совершенно очевид­но, что мотив первого письма исключительно в интересе автора. В письме точно определено, что нужно его автору, но не выражено, почему делается просьба и кому выгодно ее исполнение. Вспомните слова во втором абзаце: «Это бу­дет большой услугой для меня лично» и т. д. Возможно, вам эта особенность покажется странной, но большинство лю­дей не хотят оказывать услугу, просто чтобы сделать друго­му приятное. Если вас попросят оказать услугу, не объяс­нив, чем это выгодно вам самому, вы не проявите особого энтузиазма; если найдете приемлемую отговорку, вы отка­жетесь. Но если я попрошу вас оказать услугу, которая при­несет пользу третьему лицу, даже если эта польза осуще­ствится через меня; и если эта польза принесет и вам ка­кую-то выгоду, очень много шансов на то, что вы с готов­ностью пойдете навстречу.

Эту психологическую особенность мы видим в человеке, ко­торый бросает нищему на улице самую мелкую монетку или не дает вообще ничего и в то же время с готовностью отдает сотни и тысячи долларов работникам благотворительных организаций, которые действуют ради тысяч.

Но самое неблагоприятное внушение содержится в пос­леднем и самом важном абзаце письма: «Заранее благодарен за любое оказанное вами внимание». Предложение свиде­тельствует, что автор письма предвидит отказ в своей просьбе. В нем ясно сказывается отсутствие энтузиазма. Оно мостит путь к отказу в просьбе. Во всем письме нет ни одного слова, которое указывало бы на достаточное основание для ответа. С другой стороны, получатель ясно видит, что цель письма — получение ответа, который обеспечит лучшую про­дажу книги. Самый главный аргумент письма — в сущнос­ти, единственный аргумент, связанный с получением отве­та, — утрачивается, потому что не содержит реальных моти­вов для написания ответа. Этот аргумент не очень опреде­ленно упоминается в предложении: «И ваше слово несом­ненно попадет к честным людям, которые стремятся найти свое место в мире».

Начальный абзац письма нарушает фундаментальное пра­вило торгового дела, потому что ясно указывает: цель пись­ма — получение некоторой выгоды для его автора, но даже не намекает на то, какую соответствующую выгоду получит тот, кому письмо адресовано. Вместо того чтобы нейтрали­зовать мозг получателя, как следовало бы сделать, письмо достигает как раз противоположного результата: заставляет закрыться перед любыми следующими аргументами; пись­мо настраивает получателя на отказ. Оно напоминает мне про­давца — или, вернее, человека, желавшего стать продавцом, — который однажды обратился ко мне с предложением выпи­сать «Сатердей ивнинг пост». Держа в руках экземпляр жур­нала, он обратился ко мне со словами, которые внушили ответ на его вопрос:

—  Не подпишетесь ли на «Пост», чтобы помочь мне выб­раться из затруднений?

Конечно, я отказался! Он сам сделал для меня легким отказ. В его словах не было энтузиазма, а на лице читались тоска и разочарование. Ему необходимо было, чтобы я подписался: в этом не было никаких сомнений; но он не предложил ничего, что соответствовало бы моим интере­сам, и потому не смог заключить сделку. Но утрата этой единственной сделки была не самым печальным в его поло­жении; самое печальное заключалось в том, что то же самое отношение приведет к неудачам и в других случаях; и так будет продолжаться, пока он не изменит отношение.

Несколько недель спустя ко мне обратился другой агент по подписке. Это была женщина, предлагавшая комбинацию из шести журналов, одним из которых был «Сатердей ив­нинг пост», но подход у нее был совершенно другой. Она взглянула на мой стол, на котором увидела несколько жур­налов, потом на мои книжные полки и с энтузиазмомвос­кликнула:

—  О! Я вижу, вы любитель книг и журналов.

Я гордо признал себя виновным в этом. Отметьте слово «гордо»,оно имеет важное отношение ко всему инциденту. Я отложил журнал, который читал, когда вошла эта женщина; отложил потому, что понял: это умная женщина Как я при­шел к этому заключению, предоставляю решить вашему во­ображению. Главное же в том, что я отложил журнал и по­чувствовал, что на самом деле хочу услышать, что она мне скажет.

С помощью восьми слов, плюс приятная улыбка, плюс тон искреннего энтузиазма, она нейтрализовала мой мозг настолько, что я захотел ее выслушать. Этими словами она решила очень трудную задачу, потому что когда она вошла, я заранее решил, что буду продолжать держать журнал и как можно вежливей дам ей понять, что я занят и не хочу, чтобы меня отвлекали.

Я изучаю торговое мастерство и искусство внушения, поэтому я внимательно следил за женщиной в ожидании ее следующего хода. У нее в руках была пачка журналов, и я ожидал,,что она сейчас развернет их и начнет уговаривать меня подписаться, но она ничего подобного не сделала. Вы помните: я ведь сказал, что она не просто продавала подписку на журнал; у нее была комбинация из шести журналов.

Женщина подошла к моим книжным полкам, взяла экземп­ляр «Эссе» Эмерсона и следующие десять минут так интересно рассуждала об эссе Эмерсона о компенсации, что я совершенно забыл о пачке журналов в ее руках. (Она еще больше нейтрали­зовала мой мозг.)

Кстати, она дала мне достаточно новых мыслей относи­тельно труда Эмерсона, что позволило мне написать пре­красную статью.

Потом она спросила, какие издания я регулярно полу­чаю, и когда я ответил, улыбнулась и принялась расклады­вать передо мной принесенные журналы. Один за другим она анализировала их и объясняла, почему данный журнал мне нужен. В «Сатердей ивнинг пост» я найду лучшую ху­дожественную литературу; «Литерари дайджест» в сжатой форме сообщит мне — как и требуется такому занятому человеку,— все новости мира; «Америкэн мэгэзин» сообщит биографии ведущих представителей бизнеса и промышлен­ности, и так далее, пока не прошла весь список.

Но я отвечал на ее предложение не с такой готовностью, на которую она рассчитывала, поэтому она добавила следу­ющее мягкое внушение:

—  Человек в вашем положении должен быть хорошо ин­формирован, иначе это отразится на его работе!

Она говорила правду! Это ее замечание — одновременно комплимент и мягкий выговор. Она заставила меня почув­ствовать неловкость: просмотрела то, что я читаю, и не об­наружила шести ведущих журналов. (Тех шести, которые она распространяла.)

Я начал «поддаваться» и спросил, сколько стоит подпис­ка на шесть журналов. Она добавила заключительный мас­терский мазок к шедевру торговых переговоров следующим тактичным ответом:

—  Цена? Да она меньше того, что вы получаете за одну страницу машинописи на листе, который вы держали в ру­ках, когда я вошла.

И снова она сказала правду. А как она догадалась, что я держу свою рукопись? Ответ таков: она не догадалась — она знала).Она сделала частью своей деятельности тактичные расспросы о сути моей работы, что ни в коем случае не рассердило меня. Она так заинтересовалась рукописью, ко­торую я отложил при ее появлении, что заставила меня рас­сказать о ней. (Не говорю, что для этого потребовалось боль­шое искусство или лесть: ведь я упомянул, что это моя рукопись).В своих ответах на ее расспросы я признал,что получаю 250 долларов за 15 страниц. Да, я уверен, что был настолько неосторожен, что признал: мне хорошо платят за мою работу.