Его отъезд две недели назад был лишь одной из трудностей, мучивших Леони после той ночи, когда Гай Брентский получил причитавшиеся ему двадцать ударов плетью. Сразу после этого Рольф уехал к войску, осаждавшему Уорлинг, и с тех пор не возвращался.

Крепость Уорлинг была вдалеке от Круела, в пятнадцати милях к северу. Леони понимала, что Рольф не может приехать домой, но скучала без него. Она поймала себя на том, что прислушивается, не раздастся ли стук копыт приближающихся лошадей, и даже подумывала о том, чтобы самой съездить в Уорлинг, но решила, что Рольф будет недоволен.

К тому же тоска по Рольфу была не единственным тяжелым испытанием в ее жизни. Леди Амелия по-прежнему жила в крепости.

Как-то раз во время ужина сэра Эварарда вызвали из-за стола, и обе женщины остались сидеть одни, разделяемые лишь опустевшим стулом.

Хотя Леони всеми силами стремилась быть обходительной с Амелией, давалось ей это тяжело.

Та излучала такое высокомерие, что это ставило в тупик. В чем причина такого поведения Амелии?

И вот когда сэр Эварард ушел с ужина, Амелия попросила у Леони настой от тошноты.

— Если вы больны, не лучше ли вам лечь в постель? — спросила Леони.

— Да ни за что! — Амелия рассмеялась. — Со мной не происходит ничего такого, что не прошло бы в течение месяца. Со мной эта неприятность происходит только во время еды.

Тут Леони поняла суть намека.

— Вы на что-то намекаете, леди Амелия? На что же?

Она давала понять, что тайны в этом нет.

— Но Рольф, разумеется, вам сказал! — Казалось, Амелия была поражена. — Вряд ли можно утаить подобную вещь.

— Вы намекаете на то, что родите от моего мужа? — ровным тоном спросила Леони.

— Да, дитя от Рольфа, — ответила Амелия. — Он не отказывается от него.

В эту секунду все встало на свои места. Неудивительно, что Рольф не желает отсылать Амелию! Поняв это, Леони едва ли не испытала облегчение.

Скользнув взглядом по телу Амелии, как и всегда худосочному, Леони ледяным тоном произнесла:

— И когда же вы зачали?

— Какое значение?..

— Отвечайте, Амелия! Та пожала плечами.

— Месяц назад.

Леони стала быстро соображать. Месяц назад ее привезли жить в Круел. Она отчетливо помнила ту ночь, когда Рольф в ярости ушел из их покоев. На следующее же утро Амелия пребывала в чрезвычайно хорошем расположении духа. Леони встала, не проронив ни слова. Что можно было сказать?

Но следующая ночь оказалась самой ужасной в ее жизни. Оставшись одна, она плакала и бушевала, проклиная Рольфа за слабость и ложь. Но она проклинала и себя — потому что сложившееся положение, когда хуже не бывает, имело слишком большое значение.

Когда на следующий день от Алана Монтиньи принесли еще одну записку, Леони была слишком озабочена, чтобы думать о ней. Она отложила записку в сторону вместе с другими бумагами и забыла о ней. До конца недели она пребывала в ужасной меланхолии, в ощущении горя и потрясения, убедившись к тому же, что и сама беременна. Самым существенным было то обстоятельство, что детям предстояло родиться приблизительно одновременно. Не было ничего необычного в том, чтобы лорд попросил свою молодую жену воспитывать его незаконнорожденных детей, если они появлялись на свет. У жены не было причин отказываться, потому что такие дети были зачаты отцами до брака. Но совершенно иное дело принимать детей, зачатых после брака другими женщинами. Леони не думала, что Рольф попросит ее воспитывать ребенка Амелии. Однако она нисколько не сомневалась в том, что он захочет оставить рядом с собой ребенка и его мать. Это же будет ребенок не от крепостной женщины. Крепостная отдаст своего ребенка, потому что его отец сможет обеспечить ему более благополучную жизнь, чем могла бы это сделать она сама. Но с Амелией дело обстояло иначе.

Она, конечно же, не отдаст своего ребенка, и, следовательно, Рольф ни за что не откажется от Амелии.

Будущее представлялось все более и более мрачным. Леони уже не надеялась, что Рольф когда-нибудь расстанется с ней, — этого не случится, если она родит ему ребенка. Рольф ни в коем случае ее не отпустит, ожидая рождение наследника.

Она не собиралась говорить ему об этом. Можно было надеяться на то, что она сможет покинуть его раньше, чем ее фигура выдаст правду. Возможно, она сможет укрыться в Першвике, пока ребенок не родится. Она решила не давать ему возможность удерживать ее.

Леони могла дарить свою любовь другим, могла делиться умением врачевать, но она не могла делить мужа с другой женщиной. Раньше существовала надежда, что Амелия уедет. Теперь же эта надежда исчезла. Казалось, ее сердце рвется наружу — время шло, а боль в груди не оставляла ее.

В один из вечеров в Круел приехали сэр Бертран и его старший сын Реджинальд и сообщили о том, что Рольф распорядился прибыть в крепость на встречу с ним. Бертран был вассалом Леони и жил в принадлежавшей ей крепости Мархилл. Причина, по которой ее муж захотел встретиться с Бертраном, оставалась загадкой.

Единственное, что следовало предположить, — это то, что Рольф скоро вернется домой. Ей удалось задать подобающие вопросы о Мархилле, о тамошнем урожае, но позже она была не в состоянии вспомнить, что ей рассказывали. Беспокойные мысли о Рольфе обуревали ее.

Это было напряженное время. Она как могла развлекала гостей с помощью Эварарда. По счастью, Амелия не появлялась в зале. Близилась ночь, но Рольф все еще не появлялся. Леони готовила комнаты для гостей, однако мужчины предпочитали оставаться в зале, гадая, почему Рольф пожелал их видеть. Наконец раздался шум, свидетельствующий о его приезде, и Леони, поспешно извинившись, удалилась в свою комнату. В конце концов она пришла к выводу, что, встретившись с Рольфом, не сможет скрыть кипевшее в ее душе негодование. Но даже нельзя было и помыслить о том, чтобы подобная сцена разыгралась в присутствии ее вассала. Ощущая себя более уверенно в их комнате, она могла не скрывать свои чувства.

Однако у нее не было времени подготовиться к настоящей схватке, которая, как она предполагала, будет у них. Рольф сразу же направился к ней, и так поспешно, что, как она поняла, должно быть, успел только поздороваться с ожидавшими его на нижнем этаже гостями. Как можно было извинить подобную неучтивость? В конце концов, он же сам пригласил их!

Нахмурившись, она подозрительно спросила:

— Надеюсь, вы не опозорили меня, мой господин?

— Почему ты об этом спрашиваешь? Рольф отбросил шлем и рукавицы, не сводя глаз с Леони. Она продолжала неподвижно стоять у очага.

— Вы вызвали сэра Бертрана с сыном. Что они подумают, если вы не проявили к ним внимания?

Рольф улыбнулся и близко подошел к ней.

— Я объяснил им, что устал и побеседую с ними утром. Они это поняли.

— Как вы могли? — процедила Леони сквозь зубы. — Вы должны немедленно спуститься и поговорить с ними!

— Дорогая, они уже ушли в свои покои и… В комнату вошел Дэмиан, и Рольф замолчал. Леони подавила досаду и отвернулась от них, пока Дэмиан помогал Рольфу снять тяжелую кольчугу.

Юному оруженосцу понадобилось немного времени, и уже спустя всего несколько минут Рольф ласково произнес:

— Мальчик, отправляйся спать.

Дэмиан, раскрыв рот от удивления, вышел из комнаты. Рольф никогда еще не обращался с ним так ласково. Его повадки в присутствии жены менялись разительным образом.

Не успела закрыться дверь, как Леони быстро повернулась, собираясь немедленно излить душу. Но ее остановил вид Рольфа лишь в рубашке и сапогах. Могучие мышцы его длинных ног, широкая грудь, неизменно вызывавшая изумление, поскольку без панциря была такой же широкой, буйно вьющаяся шевелюра — он выглядел зрелым мужем и юношей одновременно. Он оказывал на нее столь мощное воздействие, что она даже забыла, о чем собиралась поговорить с ним, и это было некстати.

— Дорогая, ты скучала без меня.

— Не скучала, мой господин, — холодно ответила она.