44.

Возле металлической ограды, охраняющей приземистое трехэтажное здание школы, скопилось множество автомобилей всевозможных марок, и Глебу пришлось попотеть, чтобы втиснуться между серым «фордом-скорпионсом» и новеньким блестящим красным «рено».

Хотя ржавые «жигули» он успел сменить на почти «свежую» девятку цвета «мокрый асфальт», но не выдерживала сравнения с рядом стоящими автомобилями. Он вздохнул, вспомнил свой бывший «БМВ», утраченный вместе с Ольгой. Дал себе клятву, что будет денно и нощно трудится, но на следующий год все же приобретет нормальную иномарку. Он придерживался креда: «хороший автомобиль - новый автомобиль». Но пока не мог себе позволить приобрести новую иномарку, а «бэушные» десятилетние автомобили считал рухлядью, а покупку таких машин - напрасно потраченными деньгами.

Возле ступенек школы играл духовой оркестр. Каждого подходившего выпускника фиксировали в списке, снабжали памятным значком и информацией в каком классе будет собираться данный выпуск. В целом, царила праздничная атмосфера, вызывающая ностальгию и аналогию с шумными празднованиями 1-го мая в застойные времена.

Две рыжеволосые девчонки-девятиклассницы с важным видом провели анкетирование, и ему стало вдвойне приятно, когда после его небрежного ответа - психоаналитик, кандидат наук, они подтянулись и с уважением на него посмотрели.

В классе собралось чуть больше трети выпускников, и Муся метала «гром и молнии», рисовала красочные картины, что она сделает с теми, кто проигнорировал эту встречу.

Глеб, сидя за партой, затосковал. Он никак не мог настроить себя на ностальгические воспоминания, ведь, как-никак, он в этих стенах провел целых десять лет жизни. А с сидящими в классе ребятами у него когда-то были очень близкие отношения, общие тайны, устремления, совместное прошлое.

Теперь же он видел в окружающих только чужих людей, с которыми надо пробыть какое-то время и расстаться, не чувствуя необходимости поддерживать какие-либо отношения.

Не считая Муси, пришло только семь «девчонок», у которых отпрыски учились уже в старших классах, Светки среди них не было, и это было очень плохо. Все это грозило обернуться пустым времяпрепровождением, зря потраченным временем, чего Глеб крайне не любил. На работу идти было рано, возвращаться домой было поздно.

Выполнив свою программу, - посюсюкать с бывшим классным руководителем, которая в те далекие школьные годы выпила из него немало крови, немного пообщаться с физичкой, химичкой, математичкой, с которыми были более теплые отношения, - собрался потихоньку «слинять» до начала праздничного концерта, так как уже поджимало время. Его планам не суждено было сбыться, и нарушила их снова Муся.

Громогласно заявив, что такая встреча всухую не проходит, потребовала с каждого по «двадцатке» на вечер, а из числа наиболее «прикинутых», куда включила и его, и того больше. Он стал было сопротивляться, но Муся, прижав его своей могучей грудью к стенке, вполголоса сказала:

- Светка звонила - пообещала, что тоже будет на «сабантуе». Кстати, она недавно развелась со своим «генералом», и ты вроде свободен. Давай, гони денежку на угощеньице, - добавила она сладким голосом бабы Яги, объевшейся пирожными.

В замешательстве Глеб вытащил из портмоне пятьдесят гривен, которые тут же исчезли в огромной лапе Муси. Она презрительно проигнорировала его желание получить сдачу, повернулась спиной, бросив через плечо:

- На паперти подают, а здесь только берут!

Когда, минут через десять, он пришел в сознание, смирился с потерей денег и решил повторить попытку бегства, Муся вновь взяла его в оборот.

- Глеб, сейчас можешь сваливать, - милостиво разрешила она, - но к семи часам подъедешь по этому адресу, - и сунула в руку бумажку. - Праздновать встречу будем у Короткова - он сейчас главврач в оздоровительном комплексе. К семи все разойдутся, и мы сможем там вволю погулять и пошалить. У него там имеется даже сауна и бильярд. С нами будут «бэшники» и «вэшники» - всего человек двадцать-двадцать пять. Повторяю, Светка тоже будет - я не обманываю. Придешь? - и направила на него свой бычий взгляд.

- Не знаю. Как сложатся обстоятельства, - сухо ответил он.

- Ну и дурак! - разозлилась она, - Светка просила тебе передать, что будет обязательно. Я тебе передала?! Да?! А теперь топай своей дорогой и знай, что, если тебя не будет на вечеринке, то я не умру от тоски, - и она повернулась к нему спиной.

На выходе из школы Глеб чуть было не выбросил бумагу с адресом в мусорное ведро, но потом все же передумал, и поехал на прием в психоневрологический диспансер, где арендовал кабинет для приема пациентов.

45.

- Любопытная история, - Глеб вежливо кивнул головой, отдавая дань рассказчику, его экспрессии и эмоциональности. Врач импонировал Роману своей внешностью, спокойствием сильного человека. Уже то, что он внимательно выслушал историю Романа, ни разу не перебив повествование, располагало к себе.

- Уверен на все «сто», что это в самом деле происходило со мной, что это не игры больного воображения, как думают родители и все прочие, - Роман упрямо наклонил голову, готовясь броситься в бой, услышав возражения. Оставаясь сам на сам, он обычно сомневался в реальности тех событий, но если кто-то из посвященных в это высказывал сомнения, то с пеной у рта доказывал обратное.

- Я к прочим не отношусь, - улыбнулся Глеб. - Пока я ничего сверх вероятного и фантастического не услышал. Ночку провели на горе, пользующейся дурной славой. Побыли «в гостях» у сатанистов, развлеклись на шабаше. Познакомились со взбалмошной журналисткой, ищущей на свою голову приключения. А, в итоге, получили сотрясение мозга средней тяжести и повторную пневмонию. Поэтому только сочувствую, но, извини, ничему не удивляюсь.

- А корень мандрагоры, вырастающий из семени висельника? - ехидно улыбнулся Роман.

- То, что ты держал в руках, было неизвестно что, и неизвестно из чего выросло. Мандрагорой его обозвал вожак сатанистов, а то, что это было на самом деле, даже предположить не могу. Словом, примитивный фокус, а механизм его, по-моему, доходчиво разъяснила журналистка. А все ощущения - это последствия приема солидной дозы психотропного препарата, которым вначале тебя попотчевали.

- Хорошо, а если я вам скажу, что та девушка, которая мне помогла, была вовсе не журналистка? - Романа раздражало показное равнодушие врача, то, что он даже не обратил внимания на то, что поменялся местами со своим оппонентом: если раньше он доказывал реальность произошедших с ним событий, то теперь - их исключительность и фантастичность.

- Ее настоящая профессия не играет большой роли, - усмехнулся Глеб.

- Дело не в ее профессии, - раздраженно ответил Роман. - Не обнаружив среди столичных газет газеты с названием «Курьезе», я засел в исторической библиотеке. Меня заинтересовала история девушки, которая была повешена в Лысогорском форте в 1913 году. Роясь в архивных материалах того времени, я нигде не нашел упоминания о данном факте. За время своего существования в Лысогорском форте было произведено около трехсот казней, но то были одни мужчины. Также выяснил, что в то время издавалась газета «Курьезе», которая просуществовала до начала 1917 года.

- Что ты этим хочешь сказать? - вновь лучезарно улыбнулся психотерапевт.

- Мне удалось устроиться на четверть ставки в историческую библиотеку, чтобы получить доступ к хранилищам. Я начал искать, и моя настойчивость была вознаграждена - нашел подшивку газеты «Курьезе», а там обнаружил небольшое стихотворение, напечатанное в 1911 году и подписанное «А.Мозенз». Продолжал искать и в подшивке старых газет «Киевские ведомости» за 1912-1913 годы, нашел упоминание о громком деле двадцатилетней отравительницы Анны Мозенз, обвиняющейся в смерти своего дяди, его жены и двух кузин. Упоминался следователь по фамилии Брюквин, ведший это дело. А также нашел сообщение о том, что Анна Мозенз была казнена в ночь на 1-ое мая 1913 года.