– Все это как раз вполне вписывается, – сказал Грег. – И его своеобразная врачебная мораль, и пунктик на гармонии мироздания – все это более чем типично… И даже разрушение твоей печати, Алекс. Когда я понял, что он в самом деле разрушил ее толькодля того, чтобы тебя вылечить, я и подумал впервые, что он может оказаться золотым. А что касается ограничений, которые накладывает целительство… Тут тот самый случай, когда цель оправдывает средства. Золотой дракон может и убить – но только во имя высшей цели.

– Лицемерие какое-то!

– Ничего подобного. Если цель окажется ложной, последствия такого убийства будут для золотого дракона самыми неприятными. Иные его действия могут выглядеть крайне некрасиво, но надо смотреть, к чему они ведут. Например, то, что он потребовал с тебя денег за амулет… Это вовсе не жадность. Скорее всего, он прекрасно знал, что таких денег у тебя нет, и хотел чего-то другого…

Я промолчал. Интересно, Грег прочитал мысли или угадал?

– Кстати, куда ты дел амулет? – вкрадчиво спросил Валенок.

– Выкинул, – я вспомнил и содрогнулся. – Он начал разлагаться прямо у меня в руках.

– Нормально, – кивнул Грег. – Самоуничтожение. Врачебная привычка прибирать за собой или стремление обрубить хвосты?

– Тебя амулет смущает?

– Не очень. Есть еще кое-что. – Грег покосился на меня. – Драганка.

В памяти тут же возник образ синеглазой девчонки, своенравной спутницы Анхеля, которая могла быть и заботливой, и вредной, причем одновременно…

– А что с ней не так? – насторожился я.

– Что она делает рядом с Анхелем?

– Ну как что? Ученица…

– Алекс, она взрослый боевой дракон. Я видел ее в деле. Ее ученичество закончилось лет триста назад…

– Сколько-сколько?!

Валенок захохотал.

– Ну, значит, не ученица, – сердито ответил я. – Просто в одном клане с Анхелем. Как я, Грег и ты, Валенок…

– Двоечник! Золотые драконы не создают кланов!

– А синие – тем более, – подтвердил Грег. – Синие – одиночки из одиночек. Серебряные драконы хотя бы друзей заводят, – на удобном расстоянии, конечно. Золотые с удовольствием учат, лечат, делятся опытом… Но у синих никакого окружения не бывает. Они терпят рядом с собой только восторженных поклонников. И то только пока не проголодаются. Типичный синий дракон – независимый, наглый, самовлюбленный эгоист, живущий на своей территории и пребывающий в состоянии непрерывного восхищения собой.

– В общем, та еще стервозина, – резюмировал Валенок.

Я с усмешкой кивнул. Психологический портрет Драганки вышел очень точный.

– Вопрос: что держит вместе синего и золотого драконов?

– Безграничная преданная любовь? – предположил Валенок, подмигнув мне.

– Ничего подобного!

– Другие версии? – спросил Грег. – Почему взрослый синий дракон ютится в чужом гнезде, выполняет все приказы хозяина и не смеет возражать даже в мелочах? Хотел бы я знать, на каком крючке он ее держит!

– Почему же непременно «на крючке»? – возразил я.

Впрочем, неуверенно. Слова Грега заставили меня задуматься.

– Запомни одну вещь, Алекс. Если ты выяснишь, что именно держит Драганку возле Анхеля, очень многое станет ясным.

– Почему я?

– Как почему? – притворно изумился Валенок. – Она же положила на тебя глаз!

– На меня?!

– Алекс, это место? – произнес Грег.

Мы замолчали, свернули за угол и остановились. Перед нами поднимался высокий забор, полускрытый колючими кустами барбариса. Из-за забора выглядывала красная остроконечная крыша дома и желтеющие верхушки яблонь.

На этом сходство с обиталищем Анхеля заканчивалось.

– Ничего не понимаю! – растерянно сказал я. – Поселок тот, улица та, а дом не тот. Вообще непохож!

– Ты адресок-то не перепутал? – съязвил Валенок.

– Сам как думаешь? Может, нам отводят глаза?

– А ты посмотри сам, – предложил Грег.

Мысленно обозвав себя болваном, я окинул дом драконьим взглядом. Ни малейших иллюзий не обнаружил. Ни драконов, ни антидраконьей защиты.

Дача как дача.

Валенок, судя по всему, тоже просканировал местность и наверняка заметил отсутствие блокирующих заклинаний. Брови его сошлись над переносицей.

– Во замаскировался, – буркнул он. – Даже как-то стремно заходить внутрь.

– Я не вижу маскировки, – возразил я. – По-моему, его тут просто нет.

– Я тоже не вижу, – сказал Грег.

– Значит, маскировка удалась!

Валенок продолжал сканировать взглядом двор. Я понимал, что он чувствует. Приходишь ломать дверь, а она распахнута настежь… Тут кто угодно насторожится.

– Может, это особенно искусная иллюзия? – предположил я.

Грег покачал головой и сказал Валенку:

– Обойди-ка эту иллюзию кругом, заберись в дом с обратной стороны и пошарь там. Может, найдешь какие-нибудь следы.

Валенок с сомнением обозрел колючие кусты, но послушно удалился в указанном направлении.

– А мы с тобой, как и планировали, постучимся с парадного хода, – сказал Грег. – Заодно отвлечем внимание от нашего диверсанта.

Возле калитки меня снова охватило дежавю. Мостик через канаву, высокая калитка, даже собачья будка внутри – все было в точности таким же, как у Анхеля. Да и могучая тетка, открывшая нам дверь, показалась мне знакомой. Правда, в прошлый раз я наблюдал ее, скажем так, в другом ракурсе.

Пока я заглядывал ей за спину и сверлил взглядом двор, пытаясь вспомнить какие-нибудь стопроцентно узнаваемые детали, Грег очень обходительно, как он умел разговаривать с пожилыми тетками, принялся расспрашивать ее о проживающем тут знаменитом травнике.

– Травник? – искренне изумилась тетка. – Так он давно умер!

– Точно? Вы уверены?

– А как же! Мы тут уже двадцать лет живем – вроде обратно не возвращался…

– Вы хозяина позовите, может, он лучше знает…

– Я и есть хозяйка! А вы кто такие, молодые люди?

– Извините за беспокойство, – раскланялся Грег.

Когда мы уходили, тетка стояла у калитки и провожала нас подозрительным взглядом, как будто запоминая все наши характерные приметы.

– Что скажешь? – спросил Грег, когда мы свернули за угол.

– Черт знает что такое! Дом непохож! Тетка вроде служанка Анхеля, но почему она говорит, что он давно умер?

– Ну подождем, что нам скажет Валенок, – сказал Грег рассеянно. – Когда переезжаешь впопыхах, непременно что-нибудь да забудешь…

– А вот и я!

Валенок лихо, как паркурщик, перескочил через забор и кусты. В свободной руке он тащил за шкирку черную кошку. Кошка шипела, но благоразумно не пыталась вырываться.

– Кому свидетеля? – Валенок торжественно вручил кошку Грегу. – Крадусь через огород, смотрю – сидит на яблоне, уши прижала…

– В самом деле – у Анхеля была черная кошка! – вспомнил я. – Точнее, две: Чернушка и Пеструшка. Пеструшка лечила, Чернушка распознавала нечисть…

Валенок приосанился.

– И зачем она мне? – спросил Грег, скептически оглядывая кошку.

– Ну… Можно в памяти порыться!

– Памяти в человеческом смысле у нее нет, – сказал Грег, держа кошку перед собой на вытянутой руке и поворачивая из стороны в сторону. – И вообще, это не кошка, а кот.

– Ну вот, – огорчился Валенок. – Зря ловил! Он, зараза, не хотел с дерева слезать, вон – руку мне расцарапал…

– Любопытно, – проговорил Грег, свободной рукой почесывая кота между ушей. – Котик чего-то очень сильно боится… И не тебя, Валенок… Полезли-ка внутрь. Покажешь место, где ты его поймал.

Когда мы оказались в запущенном палисаднике позади дома, среди яблонь и раскидистых кустов смородины и крыжовника, кот принялся вырываться как бешеный.

– Вот это дерево, – сказал Валенок.

Грег аккуратно поставил кота на землю. Тот взвился по стволу и мгновенно оказался на самых тонких ветках.

– То, чего он боится, – на земле, – сделал вывод Грег. – Валенок, ищем. Только будь так добр – смотри под ноги…

– Ха! У меня такие ботинки – на мину наступишь, ничего не будет!