Это были ужасные мысли, но Сэлли понимала, что это все же правда.

Внезапный толчок вернул ее к действительности. Она увидела, что поезд подошел к ее станции. Она с трудом встала на ноги и направилась к двери.

Она вышла на улицу, чтобы поймать такси. Разве в моей жизни нет ничего, что было бы важным для меня? У меня остался мой бизнес. Я могу рисовать. Клива больше нет, но это — плюс, а не минус. А что касается моих отношений с Джошем, то ничего не изменилось!

Она подозвала такси и села на заднее сиденье.

— Хай-стрит, — сказала она водителю, — Давкоут-флатс.

Так в чем дело? Она потребовала ответа у себя, когда такси тронулось. Мне нужно просто продолжать жить, как раньше.

Сэлли невидящим взором уставилась в окно. Она изо всех сил сдерживала подступавшие к горлу рыдания, крепко вцепившись в лежавшую у нее на коленях сумку. На самом деле в глубине души она понимала, как много изменилось у нее в жизни. Как она сможет жить теперь?

Она прикусила губу, чтобы заглушить другую, более глубокую боль. Сэлли должна найти ответ на вопрос — где она найдет силы продолжать жить, когда у нее разбито сердце и его осколки постоянно больно царапают ее душу?

— Мне бы хотелось, чтобы ты пока вела дела в лавке. Я знаю, ты с этим справишься. Я понимаю, что ты можешь все делать просто замечательно.

Глаза у Шерон расширились, лицо зарделось румянцем от горделивой радости.

— Ты действительно так думаешь, Сэлли? Я просто не могу в это поверить! Я тебя не подведу, обещаю тебе это!

— Я верю тебе. — Сэлли ласково улыбнулась девушке. — Я верю в твои способности.

Это было в конце рабочего дня, и обе девушки сидели в магазинчике и обсуждали дела за чашкой кофе.

Шерон внимательно посмотрела на Сэлли.

— Для меня это очень важно. Ты же знаешь, что я до сих пор не могу найти себе постоянную работу, а не так-то легко жить на неполный заработок.

Она замолчала и нахмурилась.

— Но, надеюсь, ты предлагаешь мне это не из милости? Я все равно выживу. Тебе совершенно необязательно делать это для меня.

Сэлли передразнила Шерон, потом рассмеялась и поспешила ее успокоить.

— Конечно нет, глупышка! Я делаю это потому, что, как я уже сказала тебе, мне нужно больше времени посвятить рисованию. Кроме того, мне нужен кто-то, кому я могу полностью доверить лавку. Более подходящего человека для этих целей, чем ты, просто не существует.

Она пожала руку Шерон.

— Это ты делаешь мне одолжение!

Шерон успокоилась, улыбнулась и отпила глоток кофе. Потом она как-то виновато посмотрела на Сэлли поверх своей чашки.

— Мне не хочется выглядеть неблагодарной, но мне нужно кое-что сказать тебе...

Но Сэлли перебила ее, не дав закончить.

— Я знаю, что ты хочешь сказать... что ты все еще надеешься найти работу, связанную с компьютерами, и что не думаешь, что наша совместная работа продлится долго. Все нормально, Шерон. Я все понимаю. — Она криво улыбнулась. — Надеюсь, ты скоро найдешь работу. Я искренне желаю тебе этого, придется искать кого-нибудь еще на твое место, но это только в том случае, если я буду продолжать заниматься лавкой.

Шерон с восхищением посмотрела на нее.

— Ты действительно решила полностью посвятить себя творчеству? Мне это кажется великолепным. Ты такая талантливая, и просто ужасно, что тебе приходится заниматься чем-то еще.

— Спасибо тебе за веру в меня. — Сэлли покраснела от удовольствия. — Мне всегда хотелось заниматься только живописью, и сейчас, кажется, настало время. Я хочу сказать, если мне удастся продать еще несколько моих картин. Я дам себе время где-то около шести месяцев и посмотрю, как пойдут дела. И тогда приму окончательное решение.

— Я уверена, что у тебя все будет в порядке. — Шерон с восхищением улыбалась Сэлли. — Ты же без труда продала свои две картины. Держу пари, что через полгода покупатели будут стоять в очереди за твоими картинами.

Как это было приятно слышать! Это было бы так здорово! Сэлли засмеялась.

— Пока что я была бы счастлива, если бы продажа картин дала мне возможность заниматься только живописью. — Все еще улыбаясь, она поднялась на ноги. — Ну, мне пора. Я никогда ничего не добьюсь, если буду сидеть здесь и болтать с тобой. — Она допила кофе. — Мне пора заняться работой. Очередной шедевр в моей студии никогда не станет им, если я не приложу к нему руку.

— Ты права. Тебе пора. Я все запру сама. — Шерон собрала чашки и пошла в заднюю комнату. — Иди домой и занимайся тем, к чему у тебя лежит душа. Но не работай допоздна. Она серьезно посмотрела на Сэлли. — Мой отец сказал, что, когда прошлой ночью он проходил мимо твоей квартиры и время было уже далеко за полночь, у тебя все еще горел свет. Прекрасно, что ты так серьезно подходишь к своей работе, но не перестарайся!

— Не беспокойся, все будет хорошо! — Сэлли была приятна ее забота. Она перекинула через плечо коричневую сумку. — Почему-то ко мне приходит вдохновение только после полуночи. — Она подмигнула Шерон. — Ты же знаешь, как это бывает с нами, художниками. До завтра. Спасибо тебе за все. Счастливо оставаться.

Но по дороге домой вся веселость Сэлли напрочь испарилась. Ей стало так грустно. Она сказала Шерон, что к ней приходит вдохновение только после полуночи. Она все выдумала. После полуночи к ней приходили мысли о Джоше, и как же они мучили ее! Она продолжала работать, надеясь, что усталость сможет заглушить ее боль.

Она нахмурилась и глубже засунула руки в карманы. Сэлли шла по направлению к своей квартире. Прошел почти месяц с тех пор, как она видела Джоша. После того как он вышел из дому, чтобы ехать за Кэрин, казалось, он вообще исчез с лица земли.

Сэлли убеждала себя, что все к лучшему. Она не сможет выдержать, если снова увидит его. Что она скажет ему? Или он ей? Нет, будет лучше, если он не будет больше вставать у нее на пути.

Пройдет грусть. Она знала, что так будет. Правда, постепенно. Со временем боль, что так пульсирует и мучает ее, притупится, и она постепенно приучится совсем не замечать ее.

И потом настанет для нее день освобождения. Ей уже не нужно будет стоять у мольберта до тех пор, пока ноги не смогут больше держать ее, пока кисть не станет выскальзывать из ее усталых и онемевших пальцев. И Сэлли будет спокойно ложиться в постель. И демоны злой ревности и боли перестанут терзать ее, и ее история с Джошем станет прошлым, и это прошлое не откликнется ни единым воспоминанием.

Сэлли уже дошла до дому и вставила в замок ключ от квартиры. Да, этот день когда-нибудь настанет. День, когда не будет больше слез и, фальшивых надежд. Она не станет мечтать о том, что неосуществимо.

Но это будет не сейчас и не сегодня вечером. Сегодня боль была такой острой, что как огнем жгла ей грудь.

Сэлли открыла дверь и направилась в студию. Сегодня опять будет долгая, долгая ночь.

Через два дня наступило воскресенье, и, картина, над которой работала Сэлли, близилась к завершению.

Она работала над ней с самого утра. Как ни странно, но она отлично спала ночью. Это была лучшая ночь за последний месяц. За завтраком Сэлли с удовольствием подумала, что, видимо, наконец, она начинает приходить в норму. Самое плохое уже позади. Я снова начинаю контролировать себя и свое настроение. Я выброшу Джоша из головы и из жизни. Так оно и должно быть.

Это была приятная мысль, она освобождала ее от постоянной грусти. Сэлли накинулась на работу с удвоенной энергией. Если я смогу забыть Джоша, я смогу сделать все! Ничто не сможет остановить меня.

Сэлли улыбнулась, смешивая свежие краски на палитре. Может, позже она даже заглянет к друзьям на чашечку кофе и поболтает с ними. Ей это только пойдет на пользу. В последнее время она слишком много работала.

Она работала как одержимая. Так продолжать просто невозможно. Ей нужно немного отвлечься, ей это будет полезно. Она набрала на кисть краску и вернулась к своей работе. Ей уже гораздо лучше. Она понемногу приходит в себя.