Такова, я думаю, одна из главных методологических проблем, возникающих в связи с исследованием загадочных явлений психики. Далее возникает вопрос: как соотносится наше знание и незнание в области изучения самого себя?

Самые рьяные отрицатели, демонстрируя свою ограниченность, прокламируют полное знание того, чего они не знают. Если я задумываюсь не только над тем, что знаю, но и над тем, чего не знаю, передо мной открывается бездна неизведанного — я, так сказать, имею некое полное знание о своем незнании. Философская сторона этой проблемы интересна тем, что она раскрывает диалектику знания и незнания.

Ныне мы находимся в двух ситуациях сразу. В проблемной ситуации «знания о незнании» и в допроблемной «незнания о незнании». Последнее устанавливается, когда мы, скажем, смотрим в прошлое. Никто не знает о позитроне, но никто и не знает, что он ничего не знает.

Самое интересное — это переход от допроблемной ситуации когда у меня нет никаких вопросов! — к проблемной. Когда я четко устанавливаю свое незнание… Когда у меня возникают вопросы. В этот миг я преодолеваю стадию спокойствия духа…

Здесь и созревает допроблемная ситуация. Мелькают какие-то феномены, которые плохо описываются и не признаются научным сообществом. Возникает некая тревожащая неопределенность.

В конце прошлого века одному психиатру вдруг пришло в голову, что его пациенты-шизофреники почему-то рождаются в самое холодное время года. С дёкабря по март. Он сделал об этом сообщение. Ученые-коллеги быстренько его обозвали таким-сяким астрологом, мистиком, спиритуалистом… И он, как говорится, замолчал. Надолго. Потом ту же закономерность обнаружил другой психиатр. И тоже сделал сообщение. И снова ученое общество отвергло его, навесив привычные клейма. Потом на третьего, четвертого — тех, кто публично заявлял о своем открытии.

Интерес к проблеме то вспыхивал, то угасал в течение полувека. Лет 13 назад были организованы по-настоящему системные исследования — в память ЭВМ внесли сведения, собранные о всех больных шизофренией за последнее столетие. Результаты: большинство больных родились в самое холодное время года. С декабря по март. Допроблемная ситуация, то бишь стадия неопределенности, переросла в ситуацию проблемную. И это стало почвой для развития геомагнитобиологии — новой, очень важной отрасли знания.

Многие философы высокомерно настроены по отношению к подобной эмпирике, это для них не стимул для размышлений, в том числе и для философских, в нечто, недостойное внимания, заведомо нефилософичное и т. д.

Почему-то наши умы и соответственно наука так странно организованы, что когда я, допустим, признаю, что телепатия или телекинез существует, это вызывает у моих оппонентов бурную реакцию негодования… А когда я. размышляю о других явлениях, еще более таинственных, чем парапсихологические, то что почему-то считается возможным и вполне приемлемым для науки.

Еще один пример из моей коллекции фактов: предсмертная ремиссия у больных шизофренией. Есть такая злокачественная форма шизофрении… Процесс необратим. Но за 5 минут до смерти к больному возвращается сознание. Он узнает отца и мать, ориентируется во времени… и умирает.

Это кажется фантастикой, и уж никак, конечно, «не лезет» в парадигмальные рамки науки. И хотя таких фактов очень много, они обычно вытесняются научным сознанием. Они и есть, и их как бы нет. Разве сложившаяся ситуация не представляет большой интерес, не требует специального научного анализа? Лишь при философском, методологическом осмыслении этих проблем возникает неутешительный вывод, стимулирующий самосовершенствование: мы очень мало знаем о себе. В нас самих заключены такие феномены, о которых мы не только ничего не знаем, но даже не знаем, что мы их не знаем. Как это ни парадоксально звучит! Короче говоря, область парапсихологических экспериментов нельзя заведомо ограничивать. Они должны вестись систематически, на академическом уровне, если мы хотим быть на уровне мировой науки. Думаю, здесь есть много перспективных, стратегических научных направлений.

Критика парапсихологии, плюрализм мнений в науке — вещь нормальная. Амбициозность — этот продукт бюрократического государства не дает развития цепной реакции альтернатив, непременному условию нормального духовного развития. Увы, у нас еще есть мэтры науки, амбиция которых подавляет истину.

Скажем, в печати недавно опять появились резко критические, хулительные отзывы о телепатии. Здесь надо различать две вещи. Есть, конечно, немало шарлатанов, жульнической мошкары, которая вьется вокруг живого, интересного дела, затмевая его суть. Бороться с нею, разумеется, надо. Но когда всех, кто занимается. феноменами человеческой психики, огульно начинают называть шарлатанами, это вызывает протест.

Почему разговор о пограничных областях непознанного всегда скатывается на парапсихологию? Ведь паранормальные явления психики, на мой взгляд, — не самое необычное, что встречается в природе. Не потому ли, что парапсихологические феномены чем-то необъяснимо близки лично каждому из нас? Скажем, события в Бермудском треугольнике, конечно же, интересны, но мало кто из нас там предполагает быть. А вот целительство или телепатия может коснуться каждого.

Сейчас, когда мы не в предвзятой, а, напротив, в очень спокойной обстановке можем обо всем этом толковать, видны и широта, и глубина тех проблем, которые мы относим к парапсихологии.

Попробуем классифицировать наблюдаемые парапсихологические явления. Судя по их существенным признакам, можно выделить три уровня. Первый — это уровень реальных физических моделей. Полученные с их помощью прямые экспериментальные данные подтверждают правомочность тех явлений, которые еще двадцать лет назад казались чуть ли не чудесами. Сюда относятся ясновидение, или близковидение, кожное зрение и тому подобные феномены. Путем прямых физических экспериментов удалось доказать, что ясновидение коррелирует, причем очень жестко, с интенсивностью излучения биологических объектов в инфракрасном диапазоне. Впрочем, я далек от мысли, что даже на этом низшем уровне парапсихологических феноменов все эффекты сводятся только к физическим явлениям.

Второй уровень связан с созданием потенциальных физических или математических моделей. Примером здесь служат телепатические явления. В моей книге «Теория биологической информации», изданной в 1981 г. в Москве и только что вышедшей в США, мне удалось обосновать внутренне непротиворечивую физическую теорию. Соответствующие математические соотношения и количественные оценки, приведенные в ней, согласуются с наблюдаемыми явлениями телепатии. Однако на этом уровне ни реального физического эксперимента, ни реальной физической модели, которая соответствовала бы этому парапсихологическому феномену, пока создать не удалось. Одна из причин — нет соответствующих приборов.

Я не философ, но тем не менее здесь, в окружении, профессоров философии, все-таки рискну предпринять выход на границу философии и физики, чтобы поговорить о третьем уровне, который я называю психологическим. Эта категория феноменов в принципе не сводится к явлениям физическим.

Свою позицию я обосновываю так: в наших взаимоотношениях с окружающей действительностью существует ряд взаимодействий, которые принципиально не сводятся к физическим. Здесь бессмысленно искать какие-либо физические аналогии и корреляции. Ведь речь идет об интуиции, образном восприятии и о том, что, скорее всего, относится к сфере искусства. К этой категории парапсихологических феноменов принадлежит, например, дальновидение. Этот уровень в наибольшей степени привлекает внимание философов, ибо не исключено, что, может быть, именно здесь (перефразируем заглавие одной из известных книг!) «сокрыта проблема материализма без берегов…»

Если встать на такую точку зрения, то, во-первых, ряд явлений окружающего нас мира принципиально несводим к физическим (или к материальным. Впрочем, это дело философов — заниматься конкретизацией и детализацией). Второй принципиальный момент связан с методологией изучения парапсихологии. Представителям естественных наук, как известно, присущи скепсис, изначальное сомнение. Поскольку в области парапсихологии естественников работало больше, чем гуманитариев, то первые, изучавшие проблемы парапсихологии, привнесли своих профессиональных навыков больше, чем вторые, начиная с сомнений.