Наташе Гущиной^*

Н. Гущина — московская студентка-медичка, ставшая женой художника Николая Гущина (ок. 1917); разрыв с женой в эмиграции в нач. 1930-х гг. тяжело переживался художником.

Расцветающей принцессе — Цит. первая строка стих. В. Каменского «Заячья мистерия», открывавшего сб. «Звучаль веснеянки» (1918): «О вы — расцветающая Принцесса» (в «Кафе поэтов» пользовался успехом актер В. Гайдаров, мелодекламировавший это стих., положенное на музыку А. Архангельским). Данную строку Н. Гущин использовал в качестве названия одной из картин, показанных им на выставке в Томске в марте 1919 г.

Задатель небеснейших тем / Кователю надо венечнаго — ср. у Е. Гуро: «Ветрогон, сумасброд, летатель, / создаватель весенних бурь, / мыслей взбудораженных ваятель» («Небесные верблюжата», 1914).

Н. Гущина (1918)

Похороны моей любви^*

Елене Бучинской — Е. Бучинская (1894–1957) — дочь писательницы и поэтессы Н. Тэффи (урожд. Лохвицкой, 1872–1952) от юриста В. Бучинского, племянница поэтессы М. Лохвицкой (1869–1905), футуристическая танцовщица-«босоножка», актриса. Выступала с чтением стихов, иллюстрируя их танцами; эти номера Бучинская называла «словопластикой». В 1917 г. участвовала в совместном турне В. Г. и Каменского, весной того же года выступала с В.Г. в Челябинске, Омске, Томске, Красноярске, Иркутске и Чите, где читала доклад «Футуристы жизни» и представляла публике футуристическую поэзию в танцах-декламациях. Исполняла «словопластические танцы» в «Кафе поэтов» в Москве. Сохранились воспоминания о ее танце в обнаженном виде на одном из закрытых вечеров. Позднее эмигрировала, жила в Варшаве. Помимо стих. В. Г., к ней обращены стих. «Покурим что ли» Каменского («Звучаль веснеянки», 1918) с посвящением «Елене Бучинской. Четко талантливо Вы исполняете слово-пластику моих стихов» и «Молитва» А. Кусикова (сб. «Жемчужный коврик», 1920).

Альджамас — «арабизированное» В.Г. название чудесного камня адамас, описанного в «Естественной истории» Плиния (алмаз или, по мнению нек. исследователей, корунд). Упоминание алмаза и темные намеки на «роковое» материнское наследие связывают стих. с Н. Тэффи, обожавшей перстни с драгоценными камнями и воспевшей эти камни в поэтическом сб. «Семь огней» (1910); есть среди них и адамас:

С темой стих. соотносится уничижительная и, вероятно, известная В.Г. рецензия на «Семь огней», где В. Брюсов писал: «Увы, ожерелье г-жи Тэффи — из камней поддельных».

«Почему очень немногие люди…»^*

Фрагмент лекции, читавшейся В. Г. во время гастролей 1917–1919 гг. См. ниже в разд. «Владимир Гольцшмидт в мемуарах и критике» отчет о лекции 1919 г. в Перми.

Сердце Эльзы — Эльзы сердце^*

Название стих., возможно, навеяно легендой о Лоэнгрине и оперой Р. Вагнера «Лоэнгрин»: сердце благородной героини Эльзы разорвалось от горя при разлуке с возлюбленным рыцарем лебедя Лоэнгрином. Напомним, что сестра В. Г. Анна, выступавшая в «Кафе поэтов», была оперной певицей.

Мой гимн^*

Программное стих. В. Г., в котором он отрекается от прежних соратников по футуризму («Что мне поэты Маяковский, / Давид Бурлюк Каменский с Камы»), кот. по его мнению променяли «искусство жизнь создать» на пустые тексты и вместо сотворения новой жизни предлагают лишь «жизнетворческие хламы».

Жизнебойца — неологизм образован в отталкивании от часто встречающегося у В. Каменского неологизма песнебоец.

Ковбоец — см. комм. к стих. «Ниночке голубой…».

Пускай в парче горю огнями / И в алошелковых цветах — см. комм. к стих. «Моя мираоснова».

Рахитики — В. Г. мог заимствовать это выражение из статьи-манифеста В. Маяковского «Капля дегтя»: «вы — или неспособные носить оружие рахитики или старые мешки, набитые морщинами и сединами, дело которых думать о наиболее безмятежном переходе в другой мир, а не о судьбах русского искусства» («Взял. Барабан футуристов», 1915).

Несколько слов о искусстве и о живой красоте^*

еще один программный текст В. Г., наиболее детально отражающий его концепцию «футуризма жизни». Здесь В. Г., как и др. футуристы, опирается на идеи «театрализации жизни» Н. Евреинова (см. его кн. «Театр как таковой», 1912 и «Театр для себя», 1915-17), однако призывает к полному отождествлению жизни и искусства: «Вы воспитали живую красоту она сроднилась и живет с вами и из искусственной стала естественной».

Памятник Владимира жизни поставленный собственно ручно в г. Москве 12 апреля 1918 г.^*

Подробности об этом знаменитом перформансе В. Г. на тему «Exegi monumentum» см. в разд. «Владимир Гольцшмидт в мемуарах и критике». Текст перекликается со стих. В. Каменского «Василий Каменский — Живой Памятник» («Звучаль веснеянки», 1918).

Ваш тон держать в хорошем стиле / Лишь мертвецов на пьядестал сажать — ср. у Каменского: «Чтить и славить привыкли вы мертвых / Оскорбляя академьями памятниками».

При жизни памятник кую — ср. у Каменского: «Пора возносить песнебойцев / При жизни на пьедестал».

Раджей — Г., проповедник йоги, часто читал лекции в темно-бронзовом гриме, благодаря кот. напоминал аудитории индуса.

«Часто до противности и надоедания…»^* — в данном тексте ощутимо характерное для В.Г. использование мотивов «Also sprach Zarathustra» Ф. Ницше, точнее говоря — расхожего «ницшеанства» 1910-х гг.

Тост Владимиру жизни произнесенный 27 Мая 1919 г.^*

новый мир … с небеснаго балконца — зашифровано название кн. В. Хлебникова и А. Крученых «Мирсконца» (1912) и одноименной пьесы Хлебникова (в сб. последнего «Ряв! Перчатки 1908–1914», 1914).

Пускай твои враги кретины / Возводят ложь, обман — 20 мая 1919 г. некто Dе ’Valois опубликовал в № 97 газ. «Дальний Восток» (Владивосток) статью с неприязненным описанием «поэта-футуриста», в кот. угадывался В.Г.: «На поросшей буйными волосами голове никогда нет шляпы. На ногах дамские чулки, а в левом ухе болтается серьга полуторавершковой, по крайней мере, длины и соответствующей, конечно, тяжести».

Последняя вера Влади-мира в Миру^*

Ты Мира мирная в миру — ср. с названием историософской брошюры В. Хлебникова «Время мера мира» (1916).

Влади-миру во пиру — в народных песнях и былинах пир князя Владимира является традиционным зачином описания богатырских подвигов.