– А вот теперь я тебе скажу, капитан, что тех уголовников, которые могли бы это сделать, в области уже нет, а те, что остались, на такое не пойдут, и я это точно знаю! – уверенно сказал Гуров. – Они не дураки и очень хорошо себе представляют, что с городом будет, если меня здесь убьют, – его же в блин раскатают. А с теми, кого Сафонов мог на меня натравить, я бы и сам справился. И поверь мне, что это не бахвальство, потому что я служу в милиции дольше, чем ты на свете живешь! Но за то, что захотели меня подстраховать, спасибо.

– То есть вы изначально знали, кто может на вас напасть? – воскликнул Чернов, и Гуров кивнул. – Вы знаете, мне показалось, что это были…

– Стоп, капитан! – резко сказал Гуров. – Ты молчать умеешь?

– Так точно, господин полковник! – несколько растерянно ответил тот.

– Вот и молчите! – приказал Лев. – И ты, и остальные! И о том, кем вам нападавшие показались, и о самом нападении! Пока молчите! А то вы мне все дело испортите! Я с тобой и остальными здесь не встречался! Ясно? Так надо!

– Так точно! Понял! Есть молчать! – ответил Чернов, но, судя по его виду, не очень-то он и понял.

Тут зазвонил сотовый Гурова. Это оказался Кедров, который взволнованно спросил:

– Лев Иванович! У вас все в порядке? А то тут дежурному сообщение пришло, что в центре города стреляли.

– Не волнуйтесь, Афанасий Семенович! Я жив-здоров и стрелял тоже я, но в землю, так что никто не пострадал, – успокоил его Гуров. – Просто некоторые люди захотели излишне близко со мной познакомиться, а мне это не понравилось.

– Так, может… – начал было Кедров.

Но Гуров не дал ему продолжить:

– Мне ничего не надо, – отключил телефон, а потом обратился к Чернову: – Ну, раз вы уже здесь, то отвезите меня к Леше.

Как оказалось, он не дошел до ателье всего несколько домов. Не так уж много времени прошло с момента их встречи, так что Леша его сразу же узнал, и напоминать ему ничего не пришлось – на Востоке люди долго помнят добро, которое для них сделали. А вот разговор у них получился с большим трудом, потому что портной, привыкший к тому, что ему всегда переводит дочь, по-русски почти не говорил, да и его подмастерья знали его с пятого на десятое. Так что ничего нового Лев не узнал, а только еще раз услышал о том, что Леша собирается через несколько месяцев уезжать в связи с окончанием срока контракта.

Выйдя из ателье, Гуров увидел, что Чернов и остальные так и ждут его в машине, хотя он и сказал, что они могут возвращаться в управление. Сначала он хотел возмутиться, а потом подумал, что второй раз на него сегодня уже вряд ли нападут, так что нечего из себя больше приманку изображать, а лучше с комфортом доехать до больницы. Но вот там он уже серьезно сказал, что они ему больше не нужны, потому что помочь ничем не смогут, а вот помешать – запросто. Офицеры покорно уехали, а он вошел в больницу.

Сменив куртку с шапкой на медицинский халат и бахилы, он пошел в отделение травматологии, где в двенадцатой палате лежал Зайцев. Поскольку в деле имелась фотография, Гуров его сразу же узнал, да даже не будь снимка, он не ошибся бы, потому что вторым больным в палате был седой старик очень преклонного возраста, который сейчас спал. Анатолию Борисовичу было на вид лет сорок, и он принадлежал к тому типу мужчин, которых принято называть «мачо». Обе его ноги были загипсованы и находились на вытяжке, а вот синяки со ссадинами уже прошли, и выглядел он неплохо. Гуров прошел и сел на стул рядом с его кроватью. Услышав шум, тот открыл глаза и посмотрел на посетителя.

– Здравствуйте! Я полковник полиции Гуров Лев Иванович, прибыл из Москвы, чтобы расследовать совершенные в городе преступления, в том числе и нападение на вас. Я понимаю, что вы неважно себя чувствуете, но мне крайне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Спрашивайте, – ответил тот слабым голосом. – Но я ведь уже все рассказал.

– И все-таки постарайтесь максимально подробно вспомнить все, что предшествовало нападению, – попросил Лев. – Может быть, вам кто-то угрожал, были какие-то странные звонки или встречи. Словом, меня интересует все, что может иметь к преступлению хоть какое-то отношение.

– Да ничего не было, ни звонков, ни встреч. В тот день мы, как обычно, позанимались, а к десяти часам я ребят отправил обратно в интернат. Прибрался и направился к себе в общежитие – я же приезжий. Пришлый, – чуть усмехнулся он. – Шел, никого не трогая, и вдруг почувствовал удар сзади по голове, а потом темнота. Вот и все!

– Значит, как я понял, в Новоленске у вас ни с кем никаких конфликтов не было? – Тот осторожно помотал головой. – Вы мужчина интересный, может быть, отбили у кого-то девушку или что-то в этом духе?

– Лев Иванович, я еще после развода не отошел, мне не до женщин, – объяснил он. – Почему, вы думаете, я здесь в общежитии оказался? А выставила меня супруга с одним чемоданом. Куда мне было идти? Узнал, что здесь учитель физкультуры требуется, вот и приехал – не на вокзале же жить или к родителям в деревню ехать.

– Сочувствую, а раньше где жили и работали? – спросил Гуров.

– В Якутске, – ответил Зайцев. – Там и родился, и спортом занимался – вольной борьбой, хотя выше кмс не поднялся, и институт закончил, и женился, и развелся.

– А не может быть, что это кто-то из ваших тамошних знакомых решил вам за что-то отомстить? – предположил Лев.

– Да бросьте вы! Я человек неконфликтный, – покачал головой Зайцев и, взяв с тумбочки пол-литровую бутылку с минеральной водой, допил все, что в ней оставалось, объяснив при этом: – Мне тут ребята гостинцев принесли, соленья разные, вот и хочется пить.

– Понимаю, – кивнул Гуров и продолжил: – А ваша бывшая супруга? Кстати, причиной развода можно поинтересоваться?

– Почему нет? Нашла себе более перспективного и денежного. А с учителя физкультуры какой пожиток? – усмехнулся он. – Она у меня бывшая гимнастка, женщина стройная и интересная, ну да бог с ней.

– То есть с ее стороны никаких претензий к вам нет? – уточнил Лев.

– А какие могут быть? – удивился тот. – Квартира изначально ее была, детей у нас нет – у гимнасток частенько с этим проблемы бывают, особого добра не нажили, так что делить нечего было.

– Да, непонятно, кто же мог так на вас обозлиться. Хотя, знаете, у меня такая мысль возникла: а не перепутали ли вас с кем-нибудь? – помолчав, спросил Гуров.

– Знаете, а может быть, – подумав, сказал Зайцев. – Напали-то со спины, лица не видели. На мне куртка была, в которых полгорода ходит, так что да, могли и перепутать.

– Ладно, разберемся. Ну, поправляйтесь! – Гуров поднялся и вышел из палаты.

Но сразу из больницы он не ушел, задержался, потому что ему требовалось кое-что сделать, и, только закончив с этим, он пошел вниз. Из больничного холла он позвонил Романову. Гуров терпеть не мог просить кого-нибудь о помощи, но сейчас был тот случай, когда без нее было не обойтись. И не потому, что нападение могло повториться, а потому, что время поджимало, а дел еще было много, и все их нужно было завершить именно сегодня.

– Саша, мне нужна машина, а то я буду бродить в вашем городе, как ежик в тумане, – сказал Лев. – Прости за наглость, но мне бы хотелось, чтобы ты сейчас направил к областной больнице именно Кузьмича.

– Давно бы так! – воскликнул Романов. – Я и то удивился, когда ты отказался от машины, которую тебе Кедров предложил. Кстати, а что это ты стрелять вздумал? Кто это с тобой решил так тесно пообщаться?

– Потом расскажу, – пообещал Гуров.

– Ладно, подожду, – согласился Саша. – А Кузьмича я сейчас к тебе пришлю.

Этот водитель, возивший еще бывшего губернатора, которому был беззаветно предан, перешел к Романову как бы по наследству от тестя и пользовался полным доверием и того, и другого. Он прожил в Новоленске всю жизнь и мог быть очень полезен Гурову, во всяком случае, адрес Тихого ему было выяснить и легче, и быстрее, чем Льву. Он стоял, обдумывая то, что ему еще предстояло сделать, когда услышал звук автомобильного гудка. Он очнулся и пошел к машине. Когда он сел, Кузьмич спросил его: