— Что?
— Сначала они услышали, как из открытого окна лилась странная мелодия, не мелодия… Все пищало, пищало, пищало — а потом вдруг оборвалось, уже поздно ночью, почти перед рассветом, когда в городе ни одного светлого окна не осталось, все спать легли…
— А потом?..
— А потом… Ну, потом сантехники показали, куда дети тащили тела. На краю города, там старый подземный причал для подлодок, уж лет двадцать как заброшенный… Их всех вместе там и нашли. Плавали там, как дохлые рыбы в аквариуме… Они даже не сопротивлялись, как выяснилось, — их всех во сне задушили…
Минуту было тихо, затем Пацак тревожно сказал:
— Туз, а ты помнишь, как ты рассказывал им… Ну, про календарик? Я бы так точно не смог, а ты им рассказал. А теперь.. У тебя тогда получилось прям слово в слово, как Лис сейчас про ту музыку… Да?..
— Дур–рак! — неожиданно зло рявкнул Туз. — Это не я почти теми же словами! Это он почти теми же словами! Наша рыжая морда решила поиграть в постмодернизм, сказочница доморощенная! Городок тот случайно не Гаммелинкой звался? А, Лис?
Лис молчал.
— Сволочь ты все–таки, Лис…
Но Лис не ответил.
Мы все слишком вымотались за этот день — и эту ночь. Наверно, уж подъем скоро…
* * *
— КАКОГО ХРЕНА!!!
Кажется, я только закрыл глаза, только уснул…
— КАКОГО ХРЕНА?!! — все вопил надо мной Пацак. — КАКОГО ХРЕНА?!!
— О, черт… — сказал Туз.
Я сел. Включившийся свет резал глаза, в голове все мешалось, а Туз и Пацак были уже у двери. Изучали календарь.
— Нет?.. — спросил Пацак.
— Нет…
Они глядели друг на друга. Говорили друг с другом так, будто нас с Лисом и Батыем тут вообще не было.
— Туз?.. — позвал я.
Туз все–таки обернулся.
— Туз, что…
— Оно не изменилось… — Туз в отчаянии кусал губы. — Не изменилось… Оно…
Он снова уставился на календарик, провел по нему дрожащей рукой.
Лис сидел на кровати, обняв колени, — и внимательно, слишком внимательно глядел на Туза и Пацака. Кажется, он что–то понимал…
— Нет, не может быть… — сказал Пацак и обвел каюту таким взглядом, будто ему только что сказали, что маньяк вырезал всю его семью.
— Подожди–ка… — вдруг сказал Туз и почти вплотную приблизился к двери. — Тут… Суки!!! Гады!!!
Он крутанулся, прижавшись к двери спиной, и дико смотрел на нас.
— Так вы тоже… Из них…
— Туз?.. — мяукнул Пацак несчастно.
Секунду Туз глядел на него так, будто готов был убить, затем схватил за рукав и подтащил к себе. Вбок. За спину. Чтобы не мешался.
Теперь он переводил взгляд с меня на Лиса, с Лиса на Батыя.
— Так вот вы, значит, почему не со всеми… Подсадные… Замаскированные…
Пацак уже выпорхнул за дверь, и вдруг заголосил:
— Туз! Туз! Да! Да! Уже!
Забыв про нас, Туз метнулся наружу:
— Уже?!
В полуоткрытую дверь было слышно, как он бежал по коридору. Скрипнула дверь соседней каюты…
— Пора, — донесся изменившийся, неожиданно холодный и деловитый голос.
Одними губами Лис прошептал:
— Трындец…
— Что ты сделал?
— Вот, — он достал из–под матраса ложку, край которой где–то уже успел заточить. Указал ею на дверь. На календарик. — Там в щели виднеется шлейф, ну и я его…
— Так это ты вчера в темноте?..
— Как чувствовал…
— Они там! — донесся из коридора голос Туза. — Они там, в нашей каюте! Это они!
— Трындец… — прошептал Лис, побледнев.
Первым среагировал Батый. Он вскочил и пронесся до двери — как раз вовремя, чтобы захлопнуть перед носом у Туза и Бюрга. В дверь замолотило, она поддалась… Оскалившись от натуги, Батый вжал ее на место. Уперся ногами в стену, почти растянувшись на полу прихожей.
— Сильнее! — взревел Бюрг за дверью.
— Бюрг! — крикнул я. — Какого дьявола?! Бюрг, что вы делаете?!
— Мессир?.. — кажется, на миг Бюрг опешил.
— А кто еще?!
— Тогда пошли!.. Пошли… С нами!
— Куда?
— Зачем? — прибавил Батый, и тут же за дверью крикнул Туз:
— Бюрг! Это же они! Там тоже они, только маскировались! Они хотели нам с Пацаком помешать! Сломали наш индикатор… Там — они!
На дверь навалилось с новыми силами…
— Бюрг, Бюрг! — заголосило в коридоре. — Мы только что!.. Смотри!..
— Два?
— Бюрг! Бюрг! Там…
— Держите выход! — рявкнул Бюрг. — Дай мне!
Напор по ту сторону двери ослаб.
Звук бегущих шагов… Крики…
И вдруг дикий вопль:
— ЛЕ–ЗУ–У–УТ!!!
Грохот, и звон осыпающегося стекла…
* * *
Крики и шаги…
Они то приближались к нашей двери, и тогда мы наваливались на дверь, — но шаги затихали в стороне или проносились мимо.
Иногда были вопли. Иногда кто–то стонал…
Старенькие механические часы Батыя показывали, что прошло сорок минут, но они определенно врали. Прошла целая вечность.
И снова шаги…
— Навались!
Но Батый вдруг вскинул руку. Прижался к двери ухом. Побледнел.
— Стреляют… — шепнул он.
Теперь и я различил. И еще голоса…
— Что там? — шепнул Лис, пробиваясь к двери.
— Тихо ты…
Но кажется, все стихло.
— Батый?..
Батый напряженно вслушивался, наконец оторвал ухо от двери — и в этот миг с той стороны на дверь навалилось так резко, что нас троих отбросило, дверь пошла внутрь…
Батый с разгону бухнулся в дверь плечом, навалился, загоняя ее обратно.
— Кровати! Тащите кровати!
— По–хорошему откройте, суки! — заорало в щель. — Автомат! Дайте сюда! Дай сюда очередь!
— Господи, — побелел Лис. — У них там автомат… Они кого–то уже…
— Кровати!!! — заорал Батый. — Иначе они через дверь…
— Лис!!! — заорал я.
Я был уже в спальне, пытался выдрать из пола привинченную кровать…
— Сюда, сюда! — надрывался кто–то за дверью. — Они там! Сюда! Автомат — сюда!
Мы с Лисом пытались протащить кровать в проход, когда где–то вдали за дверью проорало:
— Коридор! Держи коридор! — кажется, это был голос Бюрга, и тут же вдали ударила короткая очередь, и еще одна. — Не дай им взять в клещи! Пробивайтесь во второй боковой!..
Мы притащили вторую кровать и соорудили баррикаду, теперь от двери можно было отвалиться, и даже стреляй они через дверь… Но в дверь больше не ломились.
Крики постепенно стихали, выстрелы стали дальше и реже…
Батый утер лоб. Еще раз проверил, крепко ли кровати держат дверь. Я хотел ему сказать, что лучше не трогать, пока все… но вдруг понял, что Лиса уже давно нет рядом.
Батый, следивший за мной, тоже побледнел. Одновременно мы поглядели в проем спальни.
Тихо.
Только какое–то непонятное шуршание…
— Лис?.. — позвал я.
Мы с Батыем дернулись прочь, когда в двери… но это был всего лишь Лис. Обычный. Привычный. Только малость задумчивый. А в руке у него…
— Из кроватей выпало, — сказал он.
Присел рядом с нами, прислушиваясь к подозрительной тишине за дверью, разглаживая на полу стопку клочков, исписанных крохотными, как полоски песчинок, строками.
— Дневник, вроде.
— Чей?
— Мы здесь не первые. До нас была как минимум еще одна… — Лис осекся, когда Батый поднял палец к губам.
— Что?..
— Совсем стихло… — шепнул Батый. — Только… — Батый нахмурился.
— Они до нас были, ровно столько же, — прошептал Лис. — И в каюты их так же заселяли, и пропадать стали так же…
— Дай! — потянулся я.
— Подожди, не сбей! Только разложил…
Батый вдруг затряс руками, требуя заткнуться.
— Да дай же! — прошипел я Лису. — Конец! Что в конце?! У них тоже было… это?..
Лис судорожно залистал, нашел листок, не заполненный до конца.
— Выстрелы… — бегал он глазами. — Крики… Да! У них тоже…
— А после?!
«Да тихо же!» — беззвучно заорал Батый.
Я ничего не слышал, но я чувствовал, что он прав, и что–то наползало по коридору, все ближе к нам…
— Конец, Лис! — орал я одними губами. — Конец! Что с ними стало?
