Король предался воспоминаниям… Ох и здорово они тогда с Никитой погудели! Стены дворца, говорят, тряслись. Сам он этого уже не помнил. Зато похмелье было у–у–у… Сутки потом рассолом отпаивался, а купцу хоть бы хны. Когда король сломался, Никита поперся в ближайший трактир продолжать банкет и всю челядь придворную за собой уволок, как она ни брыкалась. И главное, слуг упрекнуть не в чем. Попробуй откажись, когда тебя берут за шкирку и спрашивают в упор: «Ты че, царя–батюшку свово не уважаешь? Чару застольную за него поднять не хочешь?»

— Да… если росский купец по Парку Влюбленных пройдет, никто ничего не заподозрит. Все уже привыкли к его выкрутасам. За любой кустик завернуть можно, мало ли зачем его туда занесло? Места для засад наметим. Маленькой, мобильной группой надело пойдем. Главное — все это дело тихонько провернуть, чтоб никто не догадался…

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь ввалился развеселый купец в бобровой шубе с главой тайной канцелярии под мышкой, в окружении толпы цыган. Грянул хор:

Выпьем за Карлушу, Карлушу дорогого!

Свет еще не видел красивого такого!

Не успел король опомниться, как в руки ему плюхнулась солидная чара, до краев наполненная гномьей водкой.

Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!

— Да я ж на работе… — пробормотал опешивший король.

— Ввваше величччство, — проблеял Пафнутий, поднимая голову, — лучше выпейте. Все равно ведь ннне отстанет, гад!

* * *

В небе уже таяли последние звезды, когда маленькая мобильная группа, состоящая из росского купца, двух пошатывающихся приказчиков и толпы цыган, ввалилась в городской парк. Никита для проведения тайной операции, в которую король его после третьего стакана, разумеется, посвятил, выделил пару шубеек со своего плеча и по собольей шапке. Его величеству шапка пришлась впору. Сбитая набекрень, она лихо смотрелась на державном челе, а вот щуплый Пафнутий в своей шапке буквально утонул и шел, путаясь в длинной бобровой шубе, которую никто не удосужился укоротить под его рост. Поэтому он постоянно наступал на ее полы, падал, отчаянно матерился, причем, как истинный профессионал, с характерным рос–ским прононсом, поднимался и вновь шел вперед, воинственно размахивая лопатой. Да, да! Именно лопатой. Мобильная группа, дабы сохранить конспирацию, решила лично вырыть землянку для засадного полка. Перед тем как окончательно уйти в астрал, Никита собственноручно приклеил державному и начальнику тайной канцелярии бороды на какой–то ядреный рыбий клей, которые, как он утверждал, оторвать теперь можно только вместе с челюстью. Учитывая косые после гномьей водки рожи, первых лиц государства было не узнать.

Припозднившиеся парочки при виде разгульной компании торопливо покидали скамейки и спешили, от греха подальше, к выходу из парка, по широкой дуге огибая мобильную группу. Это не укрылось от бдительного взгляда короля.

— А чей–то они от нас шугаются? — возмутился он. — Они че, меня узнали?

— Ик! Узнали. Это они нас… ик!…демаскируют, — ткнул пальцем в цыган Пафнутий и начал своей лопатой разгонять хор.

— Так их! — одобрил действия своего министра король. — Дай я добавлю!

К усилиям державного присоединился и Никита. Цыганский табор с воплями кинулся наутек, теряя в процессе панического бегства скрипки и гитары.

— Как ты думаешь, теперь нас ничего не демаскирует? — спросил король Пафнутия.

— Теперь нет… ик!

— Ну че встали–то? — прогудел Никита. — Пошли место для засады выбирать!

— Пошли выбирать.

— Пошли… ик!…копать…

Мобильная группа с треском вломилась в кусты и пошла выбирать–копать место для засады. Из–под их ног чудом вывернулась какая–то парочка, неизвестно чем в этих кустах занимавшаяся.

— Хамы! — взвизгнул чуть не затоптанный джентльмен, поспешно натягивая рейтузы. — На меня, виконта…

— Как такое быдло в приличное место пускают? — поддержала своего кавалера дама, торопливо оправляя юбки.

— Это кто хамы?… И к!

— Это кто быдло?

Получив смачный пинок под зад, виконт кубарем выкатился на дорожку. Следом за ним из кустов вылетела его дама сердца, помогла подняться кавалеру, и они по примеру цыган тоже бросились наутек. Догнать наглецов перегруженная винными парами мобильная группа не смогла, а потому вынуждена была вернуться обратно ни с чем, костеря на чем свет стоит оборзевшую бриганскую знать.

— Во! Нашел! — обрадовался Никита.

— Что нашел? — заинтересовался король.

— Место для засады. Видишь тот дуб? — ткнул купец в раскидистый вяз в глубине парка.

— Ик! Вижу, — ответил Пафнутий за короля.

— Под такими дубами медведи обычно берлоги роют. Это ж какое нам подспорье! Расширим чуток и заляжем!

— Расширим… Ик!

— И заляжем! — пьяно мотнул головой король.

И они пошли расширять и залегать, не обращая внимания на встревоженные голоса городской стражи и свистки полицейских нарядов, стекавшихся к месту происшествия.

* * *

Гениальные мысли относительно рекогносцировки местности перед операцией захвата посетили не только короля. Дел на сегодня было намечено много, а потому принц Флоризель поднял Бониту ни свет ни заря и, не дав даже толком позавтракать, затолкал ее в карету и приказал кучеру править в сторону Парка Влюбленных. Не доезжая одного квартала до цели, они покинули экипаж и дальше двинулись пешком. Цепкие глаза принца фиксировали все подводящие к цели улочки и проулки, намечая пути отхода, если что–то во время операции пойдет не так, а потому он не сразу заметил оживление у входа в парк.

— Эй, — толкнула его в бок Бонита, — там что–то происходит. Может, мы туда пока не пойдем?

— То есть как не пойдем? Обязательно пойдем! — Юноша подхватил свою «сестренку» под руку и ускорил шаг. — Мы должны быть в курсе того, что происходит. Вдруг придется вносить коррективы в наш гениальный план? Не забывай, ты сегодня вечером здесь стрелку забила.

— Чего забила? — не поняла девушка.

Однако юноша ее уже не слушал, спеша на звуки разгорающейся внутри парка драки. Правда, в сам парк пройти им не дали. У входа, заблокированного стражниками, их тормознул лейтенант.

— Извините, но парк временно закрыт, — вежливо сказал он.

— А почему? — очаровательно улыбнулась Бонита.

Ее флюиды действовали безотказно. Расплывшийся лейтенант с удовольствием поделился информацией, тем более что ничего секретного в ней не было:

— Росский купец со своими приказчиками загулял. Усмиряем. Ух и драться он горазд. Приказчики его тоже ничего, неплохо лопатами махаются.

— Лопатами? — засмеялся принц.

— Ну да. За каким чертом они потребовались им здесь, не пойму. Этот купчишка и раньше постоянно бузил, стражу да полицию напрягал. За один месяц, помнится, пять ходок было, а потом его трогать перестали. После того как с королем на брудершафт выпил. Но теперь этот номер у него не пройдет. Заявление от виконта на купчишку поступило. Оскорбление действием. Это уже не шутки.

— И что с ними будет теперь? — поинтересовалась Бонита.

— Глупый вопрос, — хмыкнул принц. — В обезьянник засунут.

— Вообще–то у нас это называется КПЗ, — рассмеялся офицер, — но обезьянник тоже неплохо звучит. Надо нашим ребятам идею подсказать.

— А что такое КПЗ? — задала опять вопрос Бонита.

— Камера предварительного заключения, — с улыбкой пояснил офицер. — Пусть протрезвеют. Апо–том уже как суд решит.

Тем временем процесс усмирения буйного купца и его «приказчиков» подошел к концу. Стражники выволокли из глубины парка три всклокоченные личности в грязных, вымазанных в земле бобровых шубах, на ходу втыкая им кулаки в бока, и потащили к черному кабриолету.

— Меня! Росского купца!!!

— На кого руку поднял, плебей!!!

— Ик! Замели, волки позорные!!!

15

Спал этой ночью герцог очень беспокойно, несмотря на то что лег спать один, чем очень огорчил многих придворных дам, рассчитывавших попасть в число фавориток возможного наследника престола. Хотя король инфанта и не жаловал, выбирать ему особо было не из кого. Правда, зная буйный нрав Карла III, можно было ожидать чего угодно. Его величество запросто мог назначить преемника и со стороны. Но это все было из области фантазий и беспочвенных предположений, а пока единственный реальный наследник Карла III был только герцог Баскервильд, который на этот раз почему–то решил отойти ко сну в гордом одиночестве, отказавшись от услуг представительниц прекрасного пола. Многие связали это с баронессой Луизой де Франти и, надо сказать, не ошиблись.