— Я не умираю, но тем не менее действительно нуждаюсь в еде и другой помощи. Дело в том, что я преданный слуга Всемилостивейшей Госпожи, посвященный пятой ступени.

Жеан все тщательно рассчитал. Четвертая ступень еще обязывала служителей неотлучно находиться в храме Азы Гуиллы, пятая же предполагал свободное передвижение из города в город в качестве курьера. Но возьми он еще чуть выше, скажем, шестую ступень, и ему пришлось бы иметь дело непосредственно с верховным настоятелем храма — таков порядок.

— Меня послали из Тал-Верарра в Джериш по делам нашего ордена, но по пути наш корабль захватили джеремитские пираты. Они отобрали у меня бумаги, одежду, верительные грамоты и даже мой Скорбный Лик.

— Что?! — послушница, совсем еще молоденькая девушка, наклонилась, чтобы помочь подняться просителю. Она была чуть ли не вчетверо легче Жеана, и ее попытка выглядела довольно забавно. — Они покусились на посланника самой Госпожи?!

— Джеремитам чужда вера в Двенадцать, моя маленькая сестра, — пожал плечами Жеан, позволяя поднять себя с колен. — Напротив, мучения благоверных доставляют им особое удовольствие. Много дней и ночей я, закованный в цепи, греб на их галере. Наконец прошлой ночью наше судно бросило якорь в Каморрском заливе. Мне было велено опорожнить за борт офицерские горшки, пока они сами гуляют по берегу. И вот тогда вдалеке в волнах я увидел плавники Темных Сестер. Я помолился Госпоже и решил: будь что будет.

Одно из наиболее примечательных (и абсурдных) верований подданных Богини Смерти заключалось в том, что акулы являются любимыми слугами Азы Гуиллы. Их внезапные появления и смертельные нападения символизировали непостижимую сущность Всемилостивейшей Госпожи. Для носящих серебряные маски акулы служили грозным и зловещим знаком. Жеан вспомнил, как Главный Проктор из Дома Откровений предлагал ему поплавать в ночном океане. По его мнению, акулы не стали бы нападать на истинно верующего.

— Темные Сестры! — взволнованно воскликнула послушница. — И что, они помогли тебе бежать?

— Неправильно рассматривать это как помощь, — мягко возразил Жеан. — Госпожа не помогает, она ДОЗВОЛЯЕТ. То же самое справедливо в отношении Темных Сестер. Я нырнул в море и почувствовал их присутствие рядом с собой. Вода подо мной колыхалась от их стремительных движений, темные плавники рассекали волны. Мои мучители кричали с палубы, что я, должно быть, совсем сошел с ума. Они тоже видели Темных Сестер и ожидали, что те вот-вот разорвут меня на части. Они смеялись, а я… Я тоже посмеялся, когда невредимым вышел на берег.

— Молись Всемилостивейшей Госпоже, брат.

— Уже, сестра. Уже молился и буду молиться впредь, — смиренно ответствовал Жеан. — Это Она вывела из плена своего верного слугу. Она дала мне еще один шанс выполнить назначенную миссию. Умоляю, сестра, отведи меня к настоятелю храма. Позволь увидеть вашего Божественного Отца или Божественную Мать. Мне нужно совсем немного: одежда, Скорбный Лик взамен утраченного и, может быть, келья — на несколько ночей, пока я не улажу свои дела в городе.

— Таврин Каллас? Разве это не то имя, под которым ты жил в Доме Откровения?

— Ну да.

— А что, разве храмы не поддерживают связь между собой? Они ведь могут послать запрос и выяснить, что Таврин Каллас много лет назад бросился с утеса, движимый жаждой познания таинства Смерти.

— Конечно, они так и сделают, — беспечно пожал плечами Жеан. — Но на это уйдут недели — пока пошлют гонца, пока получат ответ… Я не собирался столь долго пользоваться их гостеприимством. Кроме того, это может оказаться даже забавным. Тот факт, что Каллас давным-давно умер, способен дать начало красивой легенде со всяческими чудесами и откровениями. Что ты скажешь, например, насчет послания из мира теней?

— Я бы скорее назвал это посланием из задницы вдохновенного лжеца, — ухмыльнулся Локки. — Ты просто гений, Жеан!

— Просто я знаю, как надо разговаривать с этой братией, — скромно потупился его друг. — У каждого свои таланты, Локки.

— Простите, а разве это не опасно? — вмешался Ибелиус. — Я имею в виду своекорыстное использование атрибутики Богини Смерти. Разве вы не боитесь водить за нос… саму Всемилостивейшую Госпожу?

Произнеся эти слова, лекарь суеверно коснулся обеими руками своих глаз, затем губ и наконец скрестил пальцы на левой стороне груди — там, где сердце.

— У Всемилостивейшей Госпожи уже более чем достаточно поводов обижаться на меня, — махнул рукой Жеан. — Если бы Она хотела, то давно бы размазала меня по стенке.

— Кроме того, — вмешался Локки, — да будет вам известно, мастер Ибелиус, что мы с Жеаном являемся верными служителями другого божества — нашего Благодетеля, Отца и Покровителя неизбежных уловок. Как вы сами относитесь к Хранителю плутов?

— Ну… мой жизненный опыт показывает, что лучше ни с кем не ссориться. Пусть я не ставлю ему свечки и не делаю пожертвований, но я никогда не позволял себе пренебрежительно отзываться о Благодетеле.

— Так вот, — продолжал Локки, — наш наставник как-то объяснил нам, что посвященные Благодетеля пользуются странной, необъяснимой привилегией: им все сходит с рук, когда они действуют в интересах и от имени своего Покровителя, даже сказал, что судьба явно благоволит к нам, — добавил Жеан. — Что же до моего случая, то, согласитесь, это были вынужденные действия. У человека моих размеров не так уж много способов спрятаться в подобных обстоятельствах.

— О, я вас понимаю.

— К тому же создается впечатление, что в последнее время у Богини Смерти и без нас хватает дел, — подвел итог Локки. — Итак, Жеан, я вполне пришел в себя. И чувствую себя совсем неплохо, мастер Ибелиус. Уверяю вас, нет нужды щупать мой пульс — с ним все в порядке. Пусть он остается там, где ему полагается быть, то есть на моем запястье. Что ты еще можешь рассказать мне, Жеан?

— Ситуация в городе напряженная — я бы даже сказал, кровавая. Но, похоже, капа Разо с ней справляется. Нашей банды, по слухам, больше не существует. Остался я один, но тут уже приняты меры — я имею в виду награду за мою голову. По официальной версии мы отказались присягнуть новому капе и попытались отстоять права Барсави — и в результате полегли в схватке. Все прочие гарристы сдались. Причем наш славный капа Разо отнюдь не стал выжидать трех обещанных дней. Еще сегодня ночью наиболее строптивым — таких сыскалось человек пять-шесть — перерезали глотки. Все это произошло несколько часов назад.

— О Боги! Откуда у тебя такая информация?

— Кое-что сообщил Ибелиус. Он пока еще может выходить из дому, но старается особо не светиться. А кое-что я узнал на богослужении в Деревяшках. Знаешь ли, в последнее время Всемилостивейшая Госпожа стала чрезвычайно популярна в народе.

— Значит, теперь все Правильные Люди Каморра в кармане у капы Разо?

— Выходит, что так, дружище. И они потихоньку привыкают к этому положению вещей. Казалось бы — горячая публика, по малейшему поводу хватаются за ножи, а вот как-то он их укротил… Сейчас он засел на Плавучей Могиле и оттуда руководит городом. В основном придерживается той же линии, что и Барсави, выполняет его обязательства. Народу по душе стабильность — с этим не поспоришь.

— А что насчет наших… остальных дел? — особым жестом Локки пояснил, что именно его интересует — «Бич Каморра». — Возникли какие-то осложнения?

— Нет, — шепотом ответил Жеан. — С этим все в порядке. Судя по всему, Разо страшно доволен, что разделался с нами, и глубже не копает.

Локки вздохнул с облегчением.

— Однако кое-какие странности происходят, — продолжал Жеан. — Прошлой ночью Разо схватил с полдюжины человек из различных банд и публично обвинил их в том, что они работают на Паука.

— Серьезно? И что ты думаешь по этому поводу? Они на самом деле агенты Паука или здесь какая-то новая интрига Разо?

— Да похоже, что на самом деле, — задумчиво проговорил Жеан. — Я узнал их имена от Ибелиуса и долго размышлял по этому поводу. Насколько мне известно, этих людей ничто не связывает — они даже живут в разных районах. Разо сохранил им жизни, но изгнал из города. Дал ровно день на то, чтобы закончить все дела в Каморре, и велел убираться, пока не случилось худа.