- Нет, уже прошло, - она смотрела на мокрые тротуары после дождя.

- Мне знакомо это чувство. Полгода назад от меня ушла жена, - Теа прерывисто вздохнула.

- Два месяца назад умерла моя мать. Мы плохо ладили последние пять лет. Она винила меня в смерти сестры, и поэтому я жила с тетками, а мои дяди мне заменили все. Она умерла, узнав о романе отца, о том, что я дружу с любовницей отца, что у них ребенок. Все это скверно, - они уже сидели в «Савой», где Генри закал шампанского и тарелку сыра.

- Вы не виноваты, а я да. Нельзя мне было бросать ее одну, - Генри разлил шампанского по бокалам.

- Вы тоже, это она такая, - Теа улыбнулась, он коснулся ее руки, их взгляды встретились. Потом они долго о многом говорили. Он рассказал ей о своем трудном детстве, и романах, о Голливуде, и сценариях, и впервые, понял, что не хочет просто переспать с девушкой. Генри слушал ее внимательно, вникая в каждое слово, ему казалось будто он знает ее всю жизнь.

- Я увижу вас еще раз? – в его глазах промелькнуло беспокойство.

- Да, найдите меня в Олд-Вик, - прошептала она, он поцеловал ее руку на прощание.

Через пять дней они столкнулись в Британском музее, куда Теа пригласила Вера. Они шли рассказывая друг другу забавные истории, а потом разойдясь в разные стороны, касаясь руками, словно в последний раз, вышли порознь. Теа шла до Национальной Портретной галереи, зная, что он идет следом за ним. Она остановилась у монумента Нельсона, смотря на парочки и ждущих людей сидящих у львов. Две теплые руки обвили ее за талию, разворачивая к себе, Генри припал к ее губам в кратком поцелуи. Теа подняла глаза, за эти месяцы она не улыбалась столько, сколько улыбалась в эти дни. Так у них все и началось.

Они встречались, как тайные влюбленные, выбирая места, где можно было увидеть любовников. Теа узнавала его, и все больше ее тянуло к нему. Она знала, что Генри скоро уедет, и потому не считала, что обязана его привязывать к себе. Пока есть любовь, она жива. Они подолгу целовались в темных переулках Лондона, жадно приникая друг дружке, вдыхая волнующий аромат страсти. Теа будто бы боялась, что их увидят. Роуз, конечно же, знала об этом романе, но Роуз еще знала, что Теа влюблена.

- Как ты сладко пахнешь, - жарко прошептал Генри ей в ухо.

Он стянул ее платье через голову, Теа смело посмотрела на него. Нет, она не боялась, она хотела этого. Генри подвел ее к постели, медленно искушая начал ее раздевать. Ему не хотелось показывать ей всю свою искусность, наоборот он хотел ее просто любить. Страсть сжигала его. Теа выдохнула его имя, чувствую, как его пальцы и язык приводят ее к неизведанным берегам, к дрожи во всем теле. Генри мечтал лишь стереть из ее памяти всех мужчин до него, это создание принадлежит лишь ему. Теа вздрогнула, удовольствие омрачила боль, но Генри будто это не заметил, или же решил, что так и должно быть. Теа жадно хватала воздух, жадно прикасаясь к нему. Боль сменилась легкостью.

- Я люблю тебя, - тихо прошептала она в минуты апогея страсти.

- Ох, Теа, я снова ступил на этот путь, - значит и он в нее влюбился! – как ты? – он посмотрел в ее стальные глаза.

- Да, все хорошо, - она поцеловала его в висок.

В середине мая он собирался уезжать. Теа не хотела его отпускать, но и удерживать подле себя, она не имела право. У всего есть конец, и у этой любви он тоже будет. Оставшиеся дни она пыталась насытится ею, как пересохшая почва после долгой засухи. Ведь их завтра не наступит никогда, потому что он принадлежит другому миру, она ему станет обузой. Путь к страданиям становился все короче, и избежать этого было почти не возможно.

- Теа, я скоро уезжаю, - начал он. Они ужинали в «Савой», все смотрели на них, по крайней мере, так думала Теа.

- Да, я знаю, - пробормотала она, стараясь скрыть в голосе обиду.

- Я хочу, чтобы ты уехала со мной, - Теа замерла, Генри прикоснулся к ее ладони.

- В качестве кого? – она как могла сдерживала рвущиеся наружу раздражение.

- Моей музы, - при других обстоятельствах она бы радовалась, но это звучало, как будь моей любовницей. Разве не этого она хотела избежать, не стать такой, как Роуз.

- Нет.

- Теа… я предлагаю тебе замужество и Голливуд. Ты… - он засмеялся, - ты, что подумала?

- О, Генри. Я не знаю… о, прости, - он сжал ее руку, - я соглашусь.

Ее семья отпустила ее, понимая, что Лондон так и не сделал ее счастливой. В этом городе Теа задыхалась, призраки прошлого душили ее, напоминая ей о всех ее удачах и неудачах. Возможно, в Лос-Анджелесе все сложится по-другому, кто знает, что ожидает ее дальше: волнительная карьера или благополучный брак. Может быть судьба дает ей шанс начать все сначала, с чистого листа.

Что ж, прощай Лондон…

₪

Октябрь 1938.

Муж опять задерживался на работе. Вера не понимала, почему Фредерик предает такое огромное значение своей дурацкой лаборатории. При его больном сердце ему противопоказано столько работать, но Фредерику, словно все равно. Вера прикусила нижнюю губу, смотря вновь на часы. Почему они так далеки теперь?

В последние годы Вера все больше испытывала пренебрежение Фредерика, но она уже смерилась с пристрастиями и любовью к одиночеству. Постепенно любовь исчезала, как следы на песке от волны. Пускай, крысы и его склянки дороже ему, все равно он никуда от них не денется. Вера отложила в сторону все делала, подходя к окну. Ночь звездная, они сияли ярко, будто бы в последний раз, будто больше они не озарят своим светом мир. Облака, как разлитое по небо молоко, вуалью закрывали беременную луну. Вера открыла окно, вдыхая свежий воздух. И почему она не сожалеет? И почему ей не больно, или потому что она не любит его больше? Когда в какой момент все ушло? Было сложно ответить.

Еще пять лет назад Вера была готова убить его за подозрение в измене, но сейчас ей было все равно. Она не будет, как покойная Аманда, убиваться по нему и неудачному браку. К чему все это? Мужчины никогда не умеют держать при себе свои желания, рано или поздно все равно изменит. Вера задернула шторы, может что-то случилось? Только как она подумала об этом, как появился Фредерик.

- Федор, где был? – с раздражением спросила она.

- Было совещание, - безразлично ответил он, - нужно было решить множество дел.

- Ты совсем не думаешь о себе, - бросила упрек она, замечая, как гнев медленно вскипает в нем.

- Вера, хватит! – он сел в кресло, внешне он был спокоен, а внутри уже полыхало пламя, - прекрати! Я устал от этого! От твоей заботы!

- Я думаю о тебе, - спокойно произнесла она, радуюсь, что он бесится.

- Ты о себе думаешь, дорогая! – бросил обвинение Фредерик, - боишься остаться вдовой раньше времени?!

- Что?! Ты с ума сошел?! – Вера приблизилась у мужу.

- Я, что дурак по-твоему?! – спросил он, - я все вижу, милая моя. Я не сбегу, я не Сайман.

- Причем здесь Сайман?! – Вера перешла на полу-крик, - Хотя, чем ты лучше его?!

- Черт возьми, я люблю тебя! – он схватил ее за плечи, прижимая к себе и впиваясь в ее губы. Она оторвалась от него, залепив ему пощечину.

- Не смей уводить разговор! – Вера хотела вырваться из его объятий, но не могла, Фредерик ее крепко держал.

- Вера, ты с ума сошла, что ли!? – он нервно тряс ее, подводя к столу. Вера уперлась в столешницу, Фредерик посадил ее на стол, - Ты что совсем голову потеряла?!

- Федор… - робко прошептала она, - Федор, пусти меня!

- Нет! – он раздвинул бедром ее плотно сжатые колени, - ну, же давай, Вера!

- Ты… ты… - тяжело дыша, все что она смогла сказать.

- С ума схожу… от тебя…

Он грубо впился в ее губы, Фредерик рванул блузку, маленькие пуговки со стуком разлетелись в разные стороны. Он взъерошил ее волосы, наслаждаясь ее голодными вздохами ему в губы. Она поспешно стала стягивать с него рубашку, желая, как можно больше ощутить его обнаженной кожи на своем теле. Он был слишком напорист и резок, все, что он делал, больше было похоже на насилие. Вера сделал глубокий вздох, острая стрела наслаждения пронзила ее, будто стены и потолок рухнули. От каждого его нового удара, ей казалось, она теряет сознание. Давно Вера не испытывала такого, давно она не ощущала себя такой счастливой и такой спокойной.