163 Если замолкнет хотя на минуту Милая песня моя, Я погружаюся в сонную смуту, Горек мне бред бытия. Стонет душа, как в аду Евридика. Где же ты, где же, Орфей? Сумрачна Лета, и каркает дико Ворон зловещий над ней. Все отгорело. Не надо, не надо Жизни и страсти земной! Есть Евридика одна лишь отрада, Жаждет услады одной. Стройный напев, вдохновенные звуки Только услышит она, — Пляшет, подъемля смятенные руки, Радостью упоена. Вновь пробуждается юная сила Жить, ликовать и любить, Солнце дневное, ночные светила С равным восторгом хвалить, Знать, что вовеки светла и нетленна Сладкая прелесть любви. С песнею жизнь и легка и блаженна. Песня, ликуй и живи! Милая песня любви и свободы, Песня цветущих полей, Лей на меня твои ясные воды, Лепетом звучным лелей! 2 (15) августа 1920 О Вера милая! Зачем ненужный стыд Ей точно клюквою советской щеки мажет? Ее и речь моя в толпу нагих Харит Харитой новою вмешаться не отважит. Она не холодна, как девственный гранит, Когда змея лукавств к ушам ее приляжет, Но знак таинственный застенчиво хранит И ни за что его поэту не покажет. А этот милый знак, он — надпись на стене Великим мастером воздвигнутого храма, И разгадать дано лишь Богу или мне, Что им возвещено, комедия, иль драма, В чистилище ль зовет, иль увлекает в ад, Или избраннику вещает рай услад. 9 (22) ноября 1920 165 Если скажешь. — Упоенье есть невиннее любви! — То поэта вдохновенье вдохновеньем не зови, Солнцу дай другое имя, свет дневной считай за тьму, И тогда тебя, безумец, не прощу я, но пойму. 18 ноября (1 декабря) 1920 166 Своей вины не отрицай И, вспоминая злую повесть Безумств кровавых, пробуждай Заснувшую в оковах совесть. Когда она в простых сердцах, Стеная тягостью, проснется, Какой неодолимый страх В лукавствующих встрепенется! Какие жалкие слова Услышим от того, кто ныне Ликует дерзко на вершине Когда Россия чуть жива! 21 ноября (4 декабря) 1920 — Кто сложил куплеты? — — Так, один чудак. — — Пишут как поэты? — — Просто, натощак. — — Разве утром только? — — Нет, и вечерком. Не дает нисколько Им Ученый Дом. — Вот и ходит вечно Автор натощак, Но поет беспечно. — — Этакий чудак! — И нигде не служит? — — Нет, он так живет. Никогда не тужит, Песенки поет. — От веселых бредней Не уйдет поэт. Даже в час последний Сложит он куплет. — Скажет: «Оставляю Скучный кавардак, Всем того желаю», — — Этакий чудак! — 8(21) апреля 1921 Топор широкий не отрубит Его преступной головы, И слава про него затрубит, Но все дела его мертвы. Эфесский храм, сожженный рано, В воспоминаньях вечно свят. Нетленно-юная Диана Не помнит, кто был Герострат. 22 апреля 1921 169 Где твои цветочки, милая весна? — Для моих цветочков мне любовь нужна, — Где твои улыбки, милая любовь? — Все мои улыбки захлестнула кровь. 27 апреля (10 мая) 1921 170 Душа моя без крыл Из области могил Назад не прилетит, И там, где спит она, Водой полонена, Душа бессильно спит, И все вокруг, как сон, И чуть я оживлен Игрою чуждых сил, И жизнь моя пуста, — Томленье у креста, Среди немых могил. 30 ноября (13 декабря) 1921 171 Кинжал не нужен для того, Кто хочет умереть. Совсем не надо ничего, Чтобы дотла сгореть. Созреешь к смерти, и придет Стремительный недуг, Тебя, как столб гнилой, качнет, И наземь рухнешь вдруг. 30 ноября (13 декабря) 1921 вернуться Вера Александровна Сутугина (1892–1969) — секретарь издательства «Всемирная литература», для которого Сологуб и Чеботаревская сделали переводы из немецких и французских авторов. Машинописная копия стихотворения имеется в альбоме Сутугиной (ИРЛИ. Ф. 720. № 5. Л. 22), там же вклеен автограф другого послания Сологуба к Сутугиной: Он был весь в литературе, А она была при нем, Сокрушаясь об Амуре, Каждый день секретарем. Ионов пакостным манером Дом закрыл ненастным днем, — Стал он горным инженером, А она секретарем. 17 (30) — IX — <19>20. вернуться Ученый Дом — Дом ученых, открыт в Петрограде в 1921 г. при Центральной комиссии по улучшению быта ученых. вернуться Сологуб прибегает к аллегории, сравнивая историческую миссию Ленина с «геростратовым деянием». Дата подтекстом, вероятно, носит эмблематический характер и соответствует новому стилю, которым поэт, как правило, пренебрегал в пользу старого. Отказ от двойной даты в данном случае можно рассматривать как указание автора на содержание «нового» времени, протекающего «вне культуры». |
