Некрасов сделал на полях такую заметку карандашом: «Актрисе Асенковой, блиставшей тогда. Бывал у нее; помню похороны, — похожи, говорили тогда, на похороны Пушкина: теперь таких вообще не бывает Это собственно эпизод из пьесы «Прекрасная партия»…»

А в черновом автографе приведенное стихотворение начиналось строфой, позднее в него не вошедшей:

Некрасов сравнил Ваши похороны с пушкинскими. Есть в его стихотворении строфа, которая тоже напоминает о страданиях, пережитых Вами — и Пушкиным. Помните, как писал о гибели Пушкина Лермонтов? «Не вынесла душа поэта позора мелочных обид…» А у Некрасова: «Душа твоя была нежна, прекрасна, как и тело, клевет не вынесла она, врагов не одолела!»

Писатель Корней Иванович Чуковский заинтересовался влиянием Вашей личности, Вашего искусства на Некрасова. Он написал небольшое исследование «Некрасов, Николай I и Асенкова», в котором рассказал о некоторых находках в черновиках Некрасова, — находках, имеющих прямое отношение к Вам. Чуковский обнаружил несколько вариантов драматических набросков, в которых в качестве главных героинь выведены Вы и Ваша матушка, Александра Егоровна. Разумеется, имена скрыты, и Вы названы в одном из отрывков Любой Тарусиной, в другом — Наташей. Сюжет этих драматических набросков поэта мелодраматичен и не вполне верно отражает подлинное положение вещей. Но интерес Некрасова к Вам не остывал с годами. И, как многим людям, Некрасову не давала покоя история Вашей жизни, причины Вашей гибели, легенды вокруг Вашего имени.

Размышляя о причинах, вызвавших Вашу болезнь, Ваши современники писали об атмосфере театральной залы, пропитанной копотью сотен ламп, пылью, запахом скипидара и клеевых красок, о постоянных сквозняках за кулисами и в артистических уборных.

А я, задавшись тем же вопросом, отправился к старейшему фтизиатру профессору Софье Михайловне Кузнецовой.

Это был странный визит к врачу по поводу пациентки, умершей сто тридцать с лишним лет назад. И все-таки этот визит дал определенные результаты.

Я спросил Софью Михайловну

— Как вы думаете, что следует считать главной причиной заболевания туберкулезом, в частности - Во времена Асенковой? Копоть от ламп? Сквозняки? Запахи и пыль?

Софья Михайловна ответила очень определенно:

— Нет Прежде всего — длительное и высокое нервное напряжение, нервную нагрузку нетворческого характера.

Так вот она, главная причина болезни! Анонимные записки и рисунки, намекающие на Вашу связь с высокопоставленными особами. Сплетни за кулисами («Видели? У Вареньки новое колечко!») Намеки, что контракта с Вами больше не заключат Разжигание газетно-журнальной полемики, в результате которой похвала в одной газете неизбежно влекла за собой резкую брань в другой.

Позднее артист Александр Евстафьевич Мартынов скажет Панаевой:

— Не труд расстроил мое здоровье, а попирание моего человеческого достоинства…

Это не объяснение болезни одного человека. Это — болезнь затхлого мира кулис. И многие художники отдали сражению с этим недугом все свои силы.

Но что же происходило на сцене Вашего театра, спросили бы Вы, возможно; кто заменил Вас?

Заменить Вас оказалось некому. Не знаю, могло ли бы это хоть немножко утешить Вас, но это так.

Нет, разумеется, не Надежда Самойлова стала Вашей счастливой преемницей. «В концерте г-жи Самойловой 2 театральная зала была — как бы ЭТО сказать поделикатнее — весьма неполна!» — писали газеты в 1841 году. В какой-то степени напоминала Вас современникам немецкая актриса Лили Лёве — она была моложе Вас лет на пять, и Вы вряд ли видели ее на сцене. Ф. Кони писал, что он думал похоронить свой водевиль «Девушка-гусар», полагая, что после Вас играть эту пьесу на русской сцене решительно некому. Но вот «маленькое, веселое, резвое, наивное существо воскресло снова в лице талантливой Лили Лёве, которая даже лицом похожа на Асенкову Это та самая резвушка… которая светлым голоском своим поет так мило куплеты и маленькой ручкой дерется на рапирах, которая девушкою — маленький гусар, а гусаром — красная девушка, в женском платье прелестна, в мужском мила до обожания…»

Я скептически отношусь к этому свидетельству Легко можно понять, что автор, восхищенный молодой актрисой в собственной пьесе, преисполнен чувства благодарности к ней и даже некоторого восторга. Но, право, трудно себе представить, чтобы немецкая актриса, обладавшая, по свидетельству самого же Кони, несколько сладеньким, кукольным обликом, не чуждая сентиментальности, могла оказаться похожей в своем искусстве на Вас, вобравшую в себя таинственное очарование русских женщин. С типом немецкой водевильной актрисы скорее совпадала как раз чопорная Надежда Самойлова.

Летом 1841 года в Петербург приехала московская артистка Прасковья Орлова, с которой рецензенты иногда Вас сопоставляли. Орлова привезла несколько ролей, которые петербургские зрители привыкли считать Вашими — Офелию, Веронику и даже маркиза Юлия де Креки из «Полковника старых времен». Критики писали, что Орлова пыталась состязаться с Асенковой. Но, боже мой, трудно ли состязаться с умершей?

Прошло много времени, Варенька, и на сцене Александринского театра появилась артистка, имя и облик которой снова стали связывать с вами (хоть мне это сопоставление и не вполне понятно) Ее звали Марией Гавриловной Савиной.

Один из тех, кто, поклоняясь ей, связывал ее с Вами, был сыном хорошо Вам известного писателя Федора Алексеевича Кони — юрист, академик Анатолий Федорович Кони.

В юности Савиной действительно были обстоятельства, роднившие ее судьбу с Вашей (сопоставлять здесь можно только юность до зрелости Вы не дожили, и остается только гадать и мечтать о том, чего бы достигли Вы в своей несостоявшейся жизни). Юной Савиной пришлось переиграть множество пустых, бессодержательных пьес, за участие в которых критика ругала ее, как и Вас. Сыграла она и во множестве водевилей, уже тогда заставив некоторых зрителей сопоставить ее с Вами. Затем последовала серия пьес драматурга Виктора Крылова (того самого, который сделался главным биографом сестер Самойловых) — пьес ремесленных, и бессодержательных, развлекательных и пошлых. И как бы хорошо ни играла в этих слащавых или слезливых драмах Савина, многие передовые критики и зрители осуждали ее. Но среди этих ролей мелькали и серьезные, тоже игранные Вами, — Софья в «Горе от ума» и Марья Антоновна в «Ревизоре». Савина завоевала Петербург почти так же быстро, как и Вы. И, как это случилось у Вас, сразу же начала работать с неимоверным напряжением. Оно подорвало ее здоровье. В двадцать два года, она, как и Вы, тяжело заболела, и многие думали, что ей уже не подняться.

И тут начинается счастливое для Савиной различие. Она уехала лечиться за границу и поправилась. Она прожила в Александринском театре долгую жизнь, став ведущей актрисой театра. Здесь сходство кончается.

В гостиной Марии Гавриловны висел Ваш портрет в роли Эсмеральды. Этот портрет подарила Савиной накануне своей смерти одна старая актриса, сказав при этом: «Пусть он напоминает тебе, Савушка, что сцену бросать нельзя». Видите, через сколько лет был оценен Ваш сценический подвиг!